Подмена понятий
Пётр Ткаченко, литературный критик, составитель первого словаря кубанского диалекта «Кубанский говор. Балакачка».
Статья «Словарь тревоги нашей» («ЛГ», № 38) доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника ИЛИ РАН Людмилы Кругликовой взволновала не только меня, но и многих моих коллег, работающих со словом. Описанная лингвистом ситуация с изданием толкового словаря кажется беспрецедентной. В том смысле, что не припоминается случая, чтобы выходил словарь языка и при этом не указывалось, словарём какого именно языка он является…
Напомню, что поводом для такого жёсткого и вместе с тем обстоятельного, с точки зрения научной безупречного выступления лингвиста стало создание информационной системы «Национальный словарный фонд» (НСФ), которая должна заработать в конце нынешнего года. Не надо быть ни лингвистом, ни филологом, достаточно быть просто внимательным читателем, чтобы заметить неполноту названия НСФ, не указывающего на то, какого именно языка этот словарный фонд является, умалчивающего, что это фонд русского языка. А между тем название НСФ содержит в себе концепцию, определяющую в дальнейшем политику издания толковых словарей русского языка.
Словарь Санкт-Петербургского государственного университета уже называется «Толковый словарь государственного языка Российской Федерации» без указания, что он является словарём русского языка. Под предлогом подтверждения государственности языка закладываются совсем иные, неязыковые догматы. Составление и издание словаря языка без указания, какого именно языка, – это нечто, находящееся не только за пределами лингвистической науки, но и за пределами объективности, логики, здравого смысла, с явным душком русофобии… До такой подмены понятий, кажется, не доходили даже вульгарные социологисты тридцатых годов минувшего века.
Кстати, этот петербургский словарь представляет собой чуть изменённый, подготовленный сотрудниками Института лингвистических исследований РАН и впервые изданный в 1998 году «Большой толковый словарь русского языка», но уже с изменённым названием: вместо русского языка – государственного… Поражает то, что это сделано юристами, призванными стоять на страже права и закона.
Приходится напоминать, что литературный язык не тождественен языку художественной литературы – это высшее проявление общенародного, национального языка, признанного в качестве эталона, который обслуживает все сферы человеческого общения. Он отличается обязательной нормативностью, универсальностью в том смысле, что является достоянием вне зависимости от региона, гибкостью, то есть использованием во всех областях жизни, ну и, конечно, отражает традицию, историю и культуру. Это общий язык письменности народа. Без разделения его по роду деятельности и социальному статусу. Понятие же государственный язык отражает лишь сферу его применения и использования, без лингвистической составляющей. Но без лингвистической составляющей языка не существует.
Оказывается, что и в такой сугубо научной, языковой области может быть мошенничество. Если и не умышленное, то всё-таки оно. Ну а как же иначе назвать происходящее, когда ясное, не подлежащее сомнению понятие подменяется ложным, к науке не имеющим отношения?
Детективность ситуации подтверждается и тем, что словари составлялись спешно, что такому роду деятельности вообще противопоказано. И главное – они утверждались не специалистами в области языка, не лингвистами, а юристами. Удивляет и то, что отобраны и утверждены для НСФ всего четыре словаря, в то время как лингвистами были отобраны и оцифрованы 33. А «Большой академический словарь русского языка», самый авторитетный среди толковых словарей, оказался не утверждённым, хотя уже вышло с 2004 года 28 его томов из 35. Это ведь невозможно назвать некой оплошностью или недосмотром…
Вопрос о том, кому это выгодно – «их создателям и издателям», остаётся риторическим, так как они лишь исполнители этого странного проекта. Выгодно тем, кто стремится подменить словари русского языка словарями государственного языка. А они могут находиться не только в среде составителей и издателей.
Ну и следует напомнить, что «проблемы» с изданием словарей русского языка начались с преобразований, когда Совет по русскому языку при правительстве (2013 г.) был заменён Правительственной комиссией, которой были вменены задачи, ей не свойственные, не организационные, а языковые. И тем самым от участия в столь важном и большом деле создания толкового словаря русского языка были, по сути, исключены специалисты по языку.
Всё это говорит о том, что борьба за наш суверенитет, за наше выживание сегодня ведётся не только на фронтах СВО, но и во всех сферах общественной жизни, и прежде всего в духовно-мировоззренческой, ибо в начале было слово. И какой фронт для нас может оказаться более уязвимым – пока большой вопрос…
О «русской речи», о «великом русском слове» не только как о средстве коммуникации, но как о крепости духа, непременном условии мужества и победы писала в феврале 1942 года Анна Ахматова в стихотворении «Мужество»:
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, –
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Как видим, поэт в утрате языка понимала бедствие большее, чем даже смерть отдельного человека и лишение родного крова… Неужто составители словарей государственного языка, а не русского, не знают о том, что у нас сегодня «лежит на весах», неужто не ведают, что «совершается ныне» у нас в России? Не могут не знать. Не имеют права не знать. Ну а «юристам», дерзающим заменить словари русского языка словарями государственного языка, можно сказать строками из стихотворения Ярослава Смелякова: «Владыки и те исчезали/ мгновенно и наверняка,/ когда невзначай посягали/ на русскую суть языка». «Невзначай», то есть, может быть, и из самых добрых побуждений и вполне искренне, что не меняет сути дела.
Твоя моя не понимай
Виктория Томич, Екатеринбург
Главное, что я поняла из статей Л. Кругликовой «Словарь тревоги нашей» («ЛГ», № 38), С. Богданова «Регистр речи» («ЛГ», № 40) и Т. Корованенко «Урезанный русский» («ЛГ», № 43), существует как минимум два языка. Великий и могучий с огромным словарным запасом и скромный по наполнению – государственный. Право, за державу, за государство обидно.
Обосновывая необходимость составления специальных словарей государственного языка, Богданов приводит в пример информацию, вероятно, из СМИ: «Телеканал в Югре заявил о нападении на оператора бывшего полицейского» и «В Петербурге нашли обманувших на 21 миллион рублей лжеброкеров». Он прав – нарушение порядка слов привело к двойному толкованию. Но какой словарь поможет этого избежать? Каждое слово в отдельности написано правильно, а вместе – «то ли я убил, то ли меня убили». Не словари тогда нужны, а учебники, ну а самое главное – начитанность. Человек, который освоил весь пласт великой русской литературы, грамотно составить такую фразу сможет.
Для чиновников нужны ещё и учебники по ознакомлению с тем, как вообще устроен мир. В прошлом году в нашем доме прошёл капитальный ремонт, сделали его отвратительно, поэтому, когда месяца три назад нам решили поменять газовые трубы, мы воспротивились – вдруг и новые трубы тут же придут в негодность, как и новая штукатурка. И почему не поменяли трубы одновременно с ремонтом? На наш запрос пришёл вот такой удивительный ответ: «Ваш многоквартирный дом включён в региональную программу ремонта инженерных систем газоснабжения в период 2027–2029 годов». В следующем абзаце: «Ремонт систем газоснабжения включён в план работ на 2024 год». Но 2024 год уже давно закончился… Естественно, часть жителей решила, что какие-то мошенники решили пробраться в наши квартиры, и долго газовиков к себе не пускала. А ведь достаточно было просто не запутаться в летоисчислении. И ни один словарь тут не поможет.
Мир в слове
Лариса Кононова, почётный работник общего образования, Ростов-на-Дону
Словарь – это целый мир. Он помогает школьникам правильно писать, правильно мыслить, произносить слова, понимать их смысл, историю. А главное – употреблять это богатство в письменной и устной речи. К сожалению, в школьных библиотеках, кабинетах русского языка нет «Большой советской энциклопедии» или «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона».
На канале «Культура» есть прекрасный проект – телепередача «Мы – грамотеи». Две команды школьников 7–11-х классов из разных городов нашей страны соревнуются в знании русского языка. Много лет каждый участник получал «Орфографический словарь русского языка». К сожалению, в этом году словари не вручают. У Министерства просвещения нет денег? Средства на выпуск апробированных словарей «съели» новые, не апробированные?