Могут ли консерваторы, либералы и красные договориться и выработать общий подход к нашей истории, к сегодняшним вызовам? Или консервативный лебедь, либеральный рак и красная щука продолжат тянуть российский воз каждый в свою сторону и вместо собирания камней мы так и будем метать друг в друга булыжники оскорблений и угроз, как это водится на иных политических ток-шоу? Несомненно, нужно больше независимых площадок для открытых дискуссий, цель которых не поиск ложных конфликтов для рейтинга, а поиск точек соприкосновения. Такие площадки и дискуссии нынче в большом дефиците, но есть и другие примеры: в начале апреля стартовал совместный проект агентства «Росбалт» и «Литературной газеты» под названием «Правила общежития». В первом круглом столе приняли участие коммунист Саид Гафуров и либерал Борис Надеждин. В мае гостями проекта стали тележурналист, известный своими либеральными взглядами, Николай Сванидзе и политолог, которого принято позиционировать в качестве консерватора, Михаил Ремизов. Ведущим дискуссии традиционно выступил главный редактор «Литературной газеты» Максим Замшев. Видеоверсия дискуссии размещена на порталах Росбалта и ЛГ» (https://www.youtube.com/watch?v=38dsTFqu86w; https://lgz.ru/online/russkiyvopros-v-pravilakh-obshchezhitiya-/). Представление о позициях спикеров-антагонистов, их способности найти компромисс можно получить из этой публикации.
Не подписывать «расстрельных» писем
– В России важно выработать такие правила существования, чтобы нам всем не уподобиться героям Андрея Белого, дерущимся за билеты в трамвае, летящем в пропасть, – сказал, открывая встречу, Максим Замшев. – На прошлой дискуссии с Саидом Гафуровым и Борисом Надеждиным мы выработали, по-моему, верное правило: «Никогда не подписывайте «расстрельных» писем». Сейчас вроде нет давления советских времён, но письма-то всё равно пишут – и либералы, и государственники.
– Формула «не подписывать «расстрельных» писем» может стать точным маркером концепции проекта «Правила общежития», – считает Михаил Ремизов. – Люди, ведущие общественно-политические дискуссии, относятся, как правило, к определённому общественному слою, назовём его интеллектуальным классом. Его представители исповедуют разные взгляды и порой крайне непримиримы друг к другу. Первой точкой их соприкосновения может быть понимание, что все они – носители одного типа культурного и интеллектуального капитала. Но есть и другие виды социального капитала – деньги, сила и власть или административный капитал. По сути, письма творческой общественности с призывами к репрессиям – это апелляция носителей интеллектуального капитала к носителям административного капитала. То есть это апелляция к чужому виду силы и участие в чужой игре на вторых или третьих ролях. Наверное, и начать стоит с отказа от участия в этой чужой игре. Давайте помнить, что и сам интеллектуальный класс может существовать только в сложноорганизованном общественном пространстве, где котируется его формула силы – знания плюс интеллект. Они ничего не стоят и в банановой республике, и в тоталитарном государстве, а значит, представители этого слоя объективно не заинтересованы ни в банановой, ни в тоталитарной России.
– Правило «не подписывать «расстрельных» писем» этически абсолютно бесспорно, – согласен Николай Сванидзе. – Но ещё десять лет назад нам не пришло бы в голову задаваться вопросом, можно ли подписывать письма с призывами кого-то убить. Сегодня такие вопросы вдруг стали актуальными. Когда оппозиционность приравнивается к враждебности и вредительству, призывы расправиться с оппозицией становятся нормой, и часть интеллектуальной элиты, примыкающая к власти, с энтузиазмом требует расправы над другой частью интеллектуальной элиты, к власти не примыкающей, – это уже грозный сигнал о приближении к тоталитарной схеме. Этика хороша в демократическом государстве с работающими институтами, но этика, не подкреплённая практикой, приводит к черте, за которой нас ждёт прописанная Конституцией реальность, когда может появиться «единственно верная» идеология и не вписывающихся в неё объявят врагами, в отношении которых будут составляться «расстрельные» письма. Это мы уже проходили.
Кого считать государствообразующим
– Русские как нация находятся сегодня в тяжёлом положении, и «русский вопрос» остаётся одной из нервных красных линий современной России, – предложил новую тему разговора Максим Замшев. – Как совместить это с имперской идеей, а национальную гордость – с совместным проживанием разных народов на одной территории, в мире, где свободная миграция стала данностью?
– Русские, как и другие народы нашей страны, да и все народы, имеют право на идентичность, на сохранение и воспроизводство себя культурно и демографически, – отметил Михаил Ремизов. – Это не только право, но и обязанность для людей, связывающих себя со своим народом. Конечно, тут разные типы вызовов: малый народ сталкивается с угрозой ассимиляции, большой – с угрозой разлома этнического кода и депопуляции. Для русских риск связан с негласным табу на этническую самоидентификацию – она и сегодня воспринимается чиновниками и обывателями как антоним слова «государственный» и альтернатива российской идентичности. Это нужно преодолеть на уровне сознания. А на уровне общественных практик надо сфокусироваться на вызовах, угрожающих самому существованию народа. Этот вызов – депопуляция, ведь русские находятся в зоне вымирания. Вызов состоит и в том, что мигранты из бывших советских республик несут с собой во многом те общественные институты, от которых они бежали. Этот вызов не имеет простого прямого решения в виде «железного занавеса», но надо уходить и от политики «открытых дверей» к политике селекции, избирательной миграции, рекрутинга мигрантов в соответствии с социальными, профессиональными, квалификационными критериями. Мы не должны забывать и о миллионах соотечественников, после развала СССР не по своей воле оказавшихся иностранцами. Россия, как страна с крупным и разделённым народом, может и должна заимствовать практику того же Израиля, Германии эпохи разделения, Польши, Венгрии, Румынии, которые проводят сильную диаспоральную политику. Российская государственность, берущая на себя ответственность за судьбу русского народа, должна вести внятную политику репатриации русских и в целом – политику поддержки русского мира. Кстати, первоначальный смысл «русского мира» не имел отношения к территориальному расширению, а подразумевал возможность и необходимость сохранения культурного, идентификационного единства «поверх границ». Это предусматривает сильную культурную и информационную политику, создание реально работающей системы поддержки соотечественников.
– «Русский вопрос» – многоуровневая тема, – подчеркнул Николай Сванидзе. – Россия давно стала котлом, в котором перевариваются этносы, и мерилом величия государства и нации была огромная территория, хотя речь должна бы идти не о количестве земли, а о качестве этноса. Миграционные процессы у нас – качественно негативного свойства, когда, условно говоря, уезжают «мозги», а приезжают «руки». Это приводит к размыванию этноса и снижению его качества. Да, если этих приезжающих правильно окультуривать, воспитывать и образовывать, они превратятся в русских. Возможно, их дети и внуки войдут в элиту русской нации, но для этого должно пройти несколько поколений образованных людей. Что касается национальной гордости великороссов, её нельзя навязывать указами. Мы живём по Конституции, которую надо исполнять, но я против заложенного сюда термина «государствообразующий народ». Согражданам, не принадлежащим к русскому этносу, словно опять говорят: у вас есть «старший брат». Мы уже проходили этот «старшебратизм» в СССР, когда казалось, что все «младшие» нас любят, но как только в стране сложилась критическая ситуация, они бросились врассыпную, попутно оплёвывая «старшего». Конечно, термин «государствообразующий народ» льстит русским, но далеко не льстит всем остальным. В полиэтничной и полирелигиозной России такие игры в термины опасны.
– Особенность современного государства эпохи модерна состоит в необходимости культурной идентификации, когда берётся за основу более высокая культура, имеющая свой кодифицированный язык и свод письменных текстов, и на базе этой культуры интегрируется и унифицируется общество, – напомнил Михаил Ремизов. – У нас есть культура, на фундаменте которой возможна интеграция общества независимо от этнического происхождения граждан. Отказ же от идентифицирующей нацию культуры неизбежно включает механизм дезинтеграции. Убеждён, русская культура имеет огромный интегративный потенциал. Но свою заботу и обязательства перед гражданами страны, в том числе и перед русскими, государство должно реализовывать посредством отдельных политических и юридических инструментов, ориентированных на специфические проблемы народов, а в случае с русскими это проблема депопуляции и разделённой нации. Можно не писать законы про государствообразующий народ, но дать всем русским (по языку, по происхождению) право на автоматическое получение гражданства. Вот тогда государство признает и свою связь с русским народом, и свои обязательства перед ним.
Что такое – быть русским?
– Есть разные критерии, которые используют разные государства, определяющие принадлежность людей к определённой нации и реализующие на этой основе свою национальную политику, – отвечает на этот вопрос Михаил Ремизов. – Самый простой критерий – происхождение. Такой подход характерен, например, для Израиля и Германии. Другой вариант – русским может быть назван носитель русского языка как первого, материнского языка. Этнически человек может быть кем угодно, но если русский язык и русская культура для него родные, если он говорит и думает по-русски, не отторгает свою идентичность с русскими – значит, он и есть русский.
– Есть ещё и историко-психологический момент, – добавил Николай Сванидзе. – Русский народ, самый многочисленный и реально государствообразующий народ России, больше всех пострадал от страшных событий ХХ века – революции, Гражданской войны, раскулачивания, репрессий, войны. За эти десятилетия он культурно изменился. И если, скажем, для славянофилов середины XIX века русские были народом-крестьянином, то сегодня, после коллективизаций и прочих большевистских экспериментов, никакого народа-крестьянина нет. Последнее по времени, что заставило русских страдать ещё и психологически, – это развал советской империи, где русский человек ощущал себя «старшим братом», причём добрым «старшим братом». А когда империя исчезла, оказалось, что его никто не хочет видеть в этой роли. Это и породило комплексы – «те, кого мы считали братьями, враждуют с нами». Думаю, для нейтрализации таких комплексов и было предложено понятие «государствообразующий народ». Но законом или указом нельзя приказать гордиться, должны быть не только исторические, но и современные поводы для гордости, а вот с этим у нас, увы, не очень...
– Думаю, самый верный подход – добиваться хорошего морального климата без унижения моральных ценностей «малых» народов, равно как и без забвения ценностей русского народа, – резюмировал Максим Замшев. – Парадоксов тут хватает. Вот сейчас возрождаются программы переводов произведений национальных поэтов и писателей, но эти авторы нередко присылают тексты на русском языке. Им говорят: пишите на вашем родном языке, мы найдём переводчиков, но они предпочитают писать по-русски. Да, Чингиз Айтматов писал на русском, и Василь Быков сам переводил свои произведения с белорусского, и, конечно, объединяющим языком для всех нас останется русский, но государство должно создавать условия для развития всех языков и культур. А значит, и национальную, и миграционную политику государства надо выстраивать вокруг культуры, а не по крови.
Сталина на вас нет
– Сталин – это фигура-миф, если мы имеем в виду не когда-то жившего человека по имени Иосиф Джугашвили, а именно бренд Сталина, – заметил Николай Сванидзе. – Он интересен власти, потому что помогает ей проводить линию «преемственности и сопричастности». Но огромная часть нашего общества, живущая тяжело и трудно, не углубляется в нюансы истории, для этих людей Сталин – нечто вроде булгаковского Воланда, этакая воплощённая суровая справедливость. Мол, ужо вам, вот придёт Сталин, Сталин нас рассудит, и будет вашему ворью расплата ужасная да казнь лютая! И чем тяжелее живут люди, чем больше они видят вокруг себя шалостей власти, тем популярнее будет Сталин, вернее – сталинизм. Это миф против власти, но, как ни парадоксально, ей такой миф выгоден, и она постоянно подбрасывает сучья в этот костёр. Сталин построил огромную бюрократическую машину, топливом для которой были люди. Когда людоедство кончилось и наступили относительно вегетарианские времена, машина начала пробуксовывать, а там и вовсе развалилась. Не случайно же Николай Бердяев, один из величайших наших философов-гуманистов, говорил, что сталинизм – это русский фашизм, и видел здесь общие черты – тоталитарное государство, государственный капитализм, национализм и милитаризм. А главная линия фронта между сталинистами и антисталинистами – отношение к человеку, к человеческой жизни.
– Пусть сталинизм и миф, но я не вижу большой заинтересованности власти в поддержании этого мифа, – возразил Михаил Ремизов. – А если говорить о жизненной энергии мифа о Сталине и питающих его корнях, тогда это, безусловно, низовой анти-элитарный миф. Он и возник оттого, что общество справедливо считает: плоды трудов многих поколений в девяностые были узурпированы компрадорской, криминальной, коррупционной элитой. Но миф о Сталине не практичен, он возникает на почве отсутствия реальных перспектив и реального видения того, как изменить ситуацию к лучшему. Этот миф может быть изжит только обществом, политической силой и властью, которые сумеют разрешить породившую его ситуацию, убрав коллективное наследство из-под контроля горстки людей, немалая часть которых не работает на Россию и не связывает с ней своё будущее. А пока такая базовая ситуация сохраняется, сталинистский невроз будет воспроизводиться вновь и вновь.
Крым наш
– Все мы помним всеобщее ликование и слёзы радости на глазах в дни «русской весны», – сказал, открывая обсуждение «крымской» темы, Максим Замшев. – Но уже понятно, что это была шахматная партия с определённой жертвой со стороны противника, а потом Россия в этой партии потеряла немало фигур. Ситуация патовая – никакой лидер России в здравом уме Крым не отдаст, и мировое сообщество никогда с этим не смирится. Что делать? Плюнуть на вопли Запада и забрать Донбасс?
– Я был в Крыму в день референдума, тогда мы все испытывали невероятную эйфорию, – вспоминает Михаил Ремизов. – Крым стал моментом пусть вынужденного, но необратимого выбора России в пользу стратегии суверенитета по отношению к формирующемуся сегодня глобальному миру. Несомненно, мы должны бороться за то, чтобы быть пространством свободы от формирующейся на наших глазах новой глобальной империи. Проблема в том, что модель интеграции, которую нам предлагают, – это модель периферийной интеграции и периферийной экономики, не дающей шансов выстраивать в России экономику полного цикла, предполагающую в том числе и более свободное общество, и более высокий уровень образования и профессионализма, и современную инфраструктуру. Чтобы этого добиться, нам нужно измениться внутри, а не только бросать вызовы Западу. Напомню, когда русские князья отказались ехать к ордынскому хану за пайцзой, они тоже бросили ему вызов, но не подготовились к карательным экспедициям.
– Бросая вызов другим, надо уметь отвечать на вызовы, – согласен Николай Сванидзе. – Оставим этическую и юридическую стороны «крымского вопроса», возьмём только прагматическую часть: получив Крым, мы потеряли Украину, отрезав её от себя. Знаете, после событий 2008 года мне оказал честь и побеседовал со мной Патриарх Грузинский Илия Второй. Тогда он сказал: «Русский и грузинский народы – братья, и никто никогда не сможет вбить клин между ними. Но грузинский народ никогда не смирится с потерей своей территориальной целостности». Это относится и к Украине. Да, ни один российский лидер в здравом уме никогда не отдаст Крым, но его никогда не отдаст и ни один украинский лидер. Крым – это троянский конь, которого мы сами занесли в свою страну, и он надолго останется разделяющим нас и украинцев фактором.
Россия и Запад
– В нашем нынешнем понимании суверенность всё больше попахивает изоляционизмом, – считает Николай Сванидзе. – Суверенитет при двух процентах от мирового ВВП останется блефом, пока мы не построим экономику полного цикла. Но мы отстаём всё больше, через кокон самоизоляции не проникают новые технологии, и мы уже даже не в роли догоняющих, мы уходим назад. Да, приобретение Крыма имело огромный пассионарный эффект, но тактическая победа стала прологом стратегического поражения, и после исчезновения «плюса» начинают работать «минусы». Мы теряем контакт с западной цивилизацией, но диалог возможен только в общении, иначе окончательно потеряем историческую правоту. Вот только что мы отметили День Победы. Казалось бы, хороший повод вспомнить о том, что СССР, США и Великобритания были союзниками в борьбе с нацизмом. А Путин говорит, что войну мы выиграли в одиночестве. Извините, но почему мы забыли нашу же, советскую, исторически справедливую послевоенную трактовку, признававшую победу антигитлеровской коалиции? А сегодня и победа в Великой Отечественной войне пропагандистски трактуется как победа над объединённым Западом. Это абсолютно неверно.
– Надо стремиться к нормализации отношений с Западом, – поддержал тезис оппонента Михаил Ремизов. – Это нужно прежде всего для укрепления наших позиций в отношениях с незападным миром, чтобы работать на незападном рынке и развивать технологии совместно с незападными странами. Запад захочет вернуться к диалогу с нами, если Россия продемонстрирует потенциал своей экономической, социальной и культурной самодостаточности.
– Есть много стран, за которые Россия может побороться и сделать их если не друзьями, то хотя бы не врагами, – считает Максим Замшев. – Да, Крым мы не отдадим, но можем и должны сделать так, чтобы Украина не была нашим врагом. Кто-то назовёт это идеализмом, но мы должны искать союзников и научиться наконец вступать не в драку, а в диалог.
Подводя итоги дискуссии, Максим Замшев отметил, что «обсуждение было наполнено прекрасной и умной риторикой». Действительно, разговор получился весьма содержательным, и этот отчёт не в полной мере отражает все нюансы и повороты дискуссии. И ещё вывод, подтверждающий правильность концепции проекта «Правила общежития»: представители в значительной степени враждебных воззрений смогли найти общий язык по многим острым вопросам.
Григорий Саркисов