МОНТАЖ АТТРАКЦИОНОВ
Из кубрика актуального искусства в открытый океан мифа
Кадр из фильма Drawing Restraint 9Одним из спецпроектов Второй Московской биеннале стал показ видеофильмов «великого и ужасного» Мэтью Барни – американского художника, признанного прессой «мегазвездой contemporary art`a», а также создателем «первого по-настоящему выдающегося творения в сфере кино, сделанного в контексте изобразительного искусства, после «Андалузского пса». Программа под простодушным лирическим названием «6 вечеров с Мэтью Барни» имела успех: немаленький зал кинотеатра ЦДЛ заполнялся каждый вечер, и зрители не уходили с сеансов. В то время как ещё два года назад во время демонстрации, собственно, и сделавшего Барни знаменитым пятичастного цикла «Кремастер» в рамках Московского кинофестиваля залы были полупустые, а осенью 2006-го на просмотры в Государственном центре современного искусства собирались только специалисты по контемпорари- и видеоарту. С третьей попытки Москва была «взята»: VIP-гости, студентки с собачками, гламурные девушки, молодые и не очень дизайнеры, редакторы глянцевых журналов и даже современные российские художники (!) покорно отсиживали многочасовые сеансы. Успеху, вероятно, способствовали анонсирующие статьи, восклицавшие: «К нам едет Мэтью Барни – муж певицы Бьорк!» Радикального экспериментатора позиционировали в соответствии с торжествующими законами массовой культуры, и потому особенный успех достался фильму Drawing Restraint 9, в котором главные роли исполнила как раз сама звёздная супружеская пара.
Под гипнотическую музыку Бьорк герои нового мифа Барни отправляются на японском китобойном судне в море, где проходят ряд последовательных обрядов-посвящений – омовение, стрижка – вплоть до выбривания бровей, макияж, облачение в кимоно из шкур морских животных, чайная церемония – и наконец в финале чудесно преображаются. В каюте, наполненной жидким вазелином (любимый материал Барни-скульптора), большими ножами для разделки китов они отсекают друг другу ноги, а затем на общем плане зритель видит, как от корабля отплывают два, водоплавающих животных, кажется кита.
В словесном пересказе всё это может показаться по меньшей мере странным, но длинный медитативный, наполненный метафорами и тайными знаками фильм чарует и «обволакивает». Зритель легко попадает под магию многочисленных малообъяснимых непосвящённому ритуалов, как это принято в масштабных проектах актуального современного искусства. В интервью Барни говорит, что его не заботит частое цитирование его визуальных находок в голливудских блокбастерах, и он не кокетничает: Drawing Restraint 9 – самодостаточное визуальное произведение, вполне новаторское не только по эстетической выразительности, но и по глобальному идеологическому посылу, а значит – бездонный источник для цитирования и плагиата. Художник сочинил и воплотил не только собственный образный мир, но на пересечении агрессивных медиавизуальных стратегий и древнейших японских ритуалов сотворил миф.
О чём он – о возвращении ли человека к природе, о пути ли назад через «рисование границ» (примерно так переводится название фильма), – формулировка эта сейчас не так уж и важна. Её предстоит определить будущим мифологам. Куда важнее, что столь сложное произведение «нашло отклик» в современной Москве, несмотря на неподготовленную в целом публику, на обычный – хотя и несколько «продвинутый» – кинозал, несмотря на то что столичные арт-критики в немногочисленных рецензиях обвинили Барни в причастности к поп-культуре, тем самым закрыв для обсуждения тему влияния этих знаковых показов на публику и арт-сообщество.
Ведь в ситуации, когда московский арт-рынок бурно растёт и люди готовы платить деньги за картины, чтобы украсить ими стенки своих коттеджей и повысить покупкой модного произведения свой статус, когда от Айвазовского потянулись к Виноградову и Дубосарскому и даже к инсталляциям «Синих носов», – «6 вечеров с Мэтью Барни» смогли совершить подобие прорыва в незнаемое. На волнах «модного» и даже «гламурного» на судне, формально идущем под успешным кинематографическим флагом, выразительным картинам (в обоих значениях слова) удалось продемонстрировать возможности подлинного, «настоящего» современного актуального изобразительного искусства.
Использованные в Drawing Restraint 9 матресурсы – китобойное судно, тонны вазелина, качественная запись саундтрека, работа с массовкой, дорогостоящая аппаратура и т.д. – пока, наверное, ни в одного из наших художников не вложено столько инвестиций, сколько пошло на реализацию этого нового мифа.
Японское китобойное судно, залитое вазелином посреди океана, – вполне подходящее место для рождения мифа. Стал ли местом рождения мифа о всесильных возможностях современного искусства кинозал Дома литераторов – покажет время. Ясно то, что общедоступный (бесплатный) показ, многократно (ритуально) повторённый в тысячном зале, сам по себе явился чудом. Организаторы будто бы инициировали москвичей самим этим показом, проложив прямую и ясную дорогу к современному искусству с большими бюджетами, искусству, которое творит чудеса, создавая мифы ХXI века. А поняли или нет посвящённые, во что их посвятили, – пока не суть важно.
Из кубрика актуального искусства в открытый океан мифа
Кадр из фильма Drawing Restraint 9Одним из спецпроектов Второй Московской биеннале стал показ видеофильмов «великого и ужасного» Мэтью Барни – американского художника, признанного прессой «мегазвездой contemporary art`a», а также создателем «первого по-настоящему выдающегося творения в сфере кино, сделанного в контексте изобразительного искусства, после «Андалузского пса». Программа под простодушным лирическим названием «6 вечеров с Мэтью Барни» имела успех: немаленький зал кинотеатра ЦДЛ заполнялся каждый вечер, и зрители не уходили с сеансов. В то время как ещё два года назад во время демонстрации, собственно, и сделавшего Барни знаменитым пятичастного цикла «Кремастер» в рамках Московского кинофестиваля залы были полупустые, а осенью 2006-го на просмотры в Государственном центре современного искусства собирались только специалисты по контемпорари- и видеоарту. С третьей попытки Москва была «взята»: VIP-гости, студентки с собачками, гламурные девушки, молодые и не очень дизайнеры, редакторы глянцевых журналов и даже современные российские художники (!) покорно отсиживали многочасовые сеансы. Успеху, вероятно, способствовали анонсирующие статьи, восклицавшие: «К нам едет Мэтью Барни – муж певицы Бьорк!» Радикального экспериментатора позиционировали в соответствии с торжествующими законами массовой культуры, и потому особенный успех достался фильму Drawing Restraint 9, в котором главные роли исполнила как раз сама звёздная супружеская пара.
Под гипнотическую музыку Бьорк герои нового мифа Барни отправляются на японском китобойном судне в море, где проходят ряд последовательных обрядов-посвящений – омовение, стрижка – вплоть до выбривания бровей, макияж, облачение в кимоно из шкур морских животных, чайная церемония – и наконец в финале чудесно преображаются. В каюте, наполненной жидким вазелином (любимый материал Барни-скульптора), большими ножами для разделки китов они отсекают друг другу ноги, а затем на общем плане зритель видит, как от корабля отплывают два, водоплавающих животных, кажется кита.
В словесном пересказе всё это может показаться по меньшей мере странным, но длинный медитативный, наполненный метафорами и тайными знаками фильм чарует и «обволакивает». Зритель легко попадает под магию многочисленных малообъяснимых непосвящённому ритуалов, как это принято в масштабных проектах актуального современного искусства. В интервью Барни говорит, что его не заботит частое цитирование его визуальных находок в голливудских блокбастерах, и он не кокетничает: Drawing Restraint 9 – самодостаточное визуальное произведение, вполне новаторское не только по эстетической выразительности, но и по глобальному идеологическому посылу, а значит – бездонный источник для цитирования и плагиата. Художник сочинил и воплотил не только собственный образный мир, но на пересечении агрессивных медиавизуальных стратегий и древнейших японских ритуалов сотворил миф.
О чём он – о возвращении ли человека к природе, о пути ли назад через «рисование границ» (примерно так переводится название фильма), – формулировка эта сейчас не так уж и важна. Её предстоит определить будущим мифологам. Куда важнее, что столь сложное произведение «нашло отклик» в современной Москве, несмотря на неподготовленную в целом публику, на обычный – хотя и несколько «продвинутый» – кинозал, несмотря на то что столичные арт-критики в немногочисленных рецензиях обвинили Барни в причастности к поп-культуре, тем самым закрыв для обсуждения тему влияния этих знаковых показов на публику и арт-сообщество.
Ведь в ситуации, когда московский арт-рынок бурно растёт и люди готовы платить деньги за картины, чтобы украсить ими стенки своих коттеджей и повысить покупкой модного произведения свой статус, когда от Айвазовского потянулись к Виноградову и Дубосарскому и даже к инсталляциям «Синих носов», – «6 вечеров с Мэтью Барни» смогли совершить подобие прорыва в незнаемое. На волнах «модного» и даже «гламурного» на судне, формально идущем под успешным кинематографическим флагом, выразительным картинам (в обоих значениях слова) удалось продемонстрировать возможности подлинного, «настоящего» современного актуального изобразительного искусства.
Использованные в Drawing Restraint 9 матресурсы – китобойное судно, тонны вазелина, качественная запись саундтрека, работа с массовкой, дорогостоящая аппаратура и т.д. – пока, наверное, ни в одного из наших художников не вложено столько инвестиций, сколько пошло на реализацию этого нового мифа.
Японское китобойное судно, залитое вазелином посреди океана, – вполне подходящее место для рождения мифа. Стал ли местом рождения мифа о всесильных возможностях современного искусства кинозал Дома литераторов – покажет время. Ясно то, что общедоступный (бесплатный) показ, многократно (ритуально) повторённый в тысячном зале, сам по себе явился чудом. Организаторы будто бы инициировали москвичей самим этим показом, проложив прямую и ясную дорогу к современному искусству с большими бюджетами, искусству, которое творит чудеса, создавая мифы ХXI века. А поняли или нет посвящённые, во что их посвятили, – пока не суть важно.