В декабре на сцене Большого театра состоялась премьера оперы «Саламбо» Модеста Мусоргского. Это первая, незаконченная опера композитора. Музыкальную историю о трагической любви между карфагенской жрицей Саламбо и лидером восставших ливийских наёмников Мато создали два ведущих театра страны: Мариинский и Большой.
Музыкальный руководитель и дирижёр спектакля — Валерий Гергиев. Режиссёр-постановщик —Сергей Новиков, известный своими смелыми и убедительными экспериментами. Зрители услышали великолепные голоса солистов Мариинского театра: Юлию Маточкину, Михаила Петренко, Мирослава Молчанова, Сергея Центия и других исполнителей. Большой театр предоставил свой симфонический оркестр. Постановка прошла в рамках фестиваля «Наш Мусоргский. Из глубины…», посвящённого 185-летию со дня рождения композитора, сыгравшего одну из важнейших ролей в формировании самобытной национальной оперы.
Режиссёр Сергей Новиков любит смешивать разные виды искусства на сцене, создавая весьма убедительные сочетания. Поскольку опера «Саламбо» не завершена и имеет много лакун, органичными были прозаические монологи военачальника Карфагена Гамилькара Барки в исполнении Владимира Стеклова. Его речи погружали в атмосферу площади древнего полиса и поражали энергией, страстью, затаённой болью за судьбу народа. Александр Олешко, который уже работал с Новиковым, сыграл раба Гамилькара Барки, испившего до дна чашу отцовского страдания. Когда совет города решает принести мальчиков из богатых семей в жертву беспощадному богу Молоху, Гамилькар Барка подменяет своего родного Ганнибала, будущего великого полководца, сыном раба.
Сама картина жертвоприношения детей стала кульминацией спектакля. Тонкие, печальные детские голоса сливались со взрослым хором и мощным басом Мирослава Молчанова, исполнившего Аминахорета, верховного жреца Молоха. Над всеми ними возвышался грандиозный рогатый истукан с пламенем в животе и налитыми красным сиянием глазами: Молох не приемлет ничего, кроме самого дорого. Нравственным Антиподом басу Молчанова было нежное, глубокое, чувственное меццо-сопрано Юлии Маточкиной, исполнительницы партии Саламбо, дочери Гамилькара Барки и жрицы светлой богини Таниты. Прекрасным партнёром для Маточкиной был Михаил Петренко, подаривший свой бархатистый бас лидеру ливийских наёмников Мато, сценическому возлюбленному и противнику Саламбо.
Голос Петренко передал и отчаянную дерзость этого персонажа, его готовность идти до конца за справедливостью для своих товарищей, и способность на глубокое чувство любви. В финале, когда Мато жестоко пытают всем ликующим Карфагеном, Сергей Новиков опять соединяет два жанра: классический театр и видеоклип, и делает это ярко и напряжённо, и зритель практически не замечает, что музыка Мусоргского кончилась. Печальная свадьба Саламбо с человеком, предавшим Мато, мучительная смерть Мато на глазах Саламбо и её собственное падение без чувств – то ли в глубокий обморок, то ли в объятия светлой богини Таниты, которая сжалилась над своей бедной жрицей и забрала к себе, остановив девушке сердце, оставляет зрителя глубоко потрясённым безжалостностью и красотой человеческих судеб. Ещё долго после спектакля можно размышлять о неоднозначности понятий добра и зла, о цене власти и победы.
В основу оперы «Саламбо» двадцатичетырёхлетний, малоопытный и безоговорочно гениальный Модест Мусоргский взял одноимённый роман Гюстава Флобера, опубликованный в начале 1860-х в журнале «Отечественные записки». Работа над оперой продолжалась около трёх лет, но по ряду причин так и не была завершена. В клавире композитор записал около половины оперы, оркестровать же успел всего три номера. По заказу Мариинского театра в 1989 году композитор Вячеслав Наговицын создавал оркестровую редакцию. Произведение было расширено поздними оркестровками Николая Римского-Корсакова и Виссариона Шебалина. Кроме того, в ту версию «Саламбо», которую смогли услышать зрители Большого, вошла музыка Модеста Мусоргского, по стилистике и настроению близкая этому произведению. Художественный руководитель и директор Мариинского театра Валерий Гергиев считает постановку «Саламбо» невероятно важной: наследие Модеста Мусоргского должно быть на каждой оперной сцене России – это глубокое личное убеждение Гергиева.
Незаконченность оперы «Саламбо», её фантазийность, сказочность и вместе с тем жёсткость вопросов и тем, которые она поднимает, может вдохновить ещё немало режиссёров. Сергей Новиков взял на себя смелость сделать первую, потенциально классическую постановку оперы. Скоро ли появятся другие версии, покажет время, тем более что мы как раз живём в эпоху незаконченных, и при этом стержневых конфликтов.