На этот раз пришла «Золотая сотня» от физика, историка и писателя Виктора Исайчикова. Похожа она больше не на прогулку по классической ухоженной аллее, а на рискованную вылазку в тропики. До того экзотичны некоторые из включённых в список книг. Назовём лишь самые необычные. Появился здесь И. Барков «Девичья игрушка», Макаренко «Педагогическая поэма», А. Авдеенко «Я люблю», И. Васильев (Очерки), И. Сталин «Краткий курс истории ВКП(б)», В. Бушин «Избранная публицистика». Из зарубежных – китайская классическая лирика, японская лирика, исландские саги. Помимо Библии – ещё и Коран, К. Маркс и Ф. Энгельс «Манифест Коммунистической партии», Т. Шевченко «Кобзарь», П. Вале «31 отдел», Л. Таксиль «Забавная библия. Забавное евангелие», М. Ларни «Четвёртый позвонок», Викфё Исмихай «Стихотворения и рассказы». За последним именем, как выяснилось, скрывается сам скромный автор.
К своей сотне автор прилагает довольно подробный и вменяемый комментарий, в котором он отчасти разрешает недоумение по поводу включения в список тех или иных произведений и даёт убедительную, сообразно его логике, мотивацию. Мы сочли уместным привести комментарий полностью.
Подробные разъяснения от редакции по данному списку считаем излишними.
«Честно признаюсь, что Вашу газету регулярно и практически целиком читал до 1991 года, а сейчас – весьма редко, хотя по простой логике всё должно быть наоборот – до 1991 года я практически не занимался литературой, а сейчас пишу почти каждый день (не порывая с профессиональной работой физика). Но в одном из последних номеров подборка питерских профессоров физфака «Золотая сотня» побудила меня к действию, и я в один присест составил аналогичную подборку – аналогичную, но различающуюся по сути. Дело даже не в том, что старая верная пословица «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», безусловно, применима к книгам, поэтому я назвал подборку не «Золотая сотня» (уважая золото лишь как интересный металл), а «Сто друзей». Список Ляховских весьма отличается от моего – мы очень разные люди; по подборке Ляховских я без большого труда готов сказать, кто они (но не буду обижать российских интеллигентов, позабывших поместить в список Маяковского, Шолохова, Есенина или Блока). Дело в различающихся принципах подбора книг. В списке Ляховских нет чёткого различия между книгой и произведением; книга же единство не только искусной подборки произведений, но и их оформления. К сожалению, с искусством книги так просто список не составишь; к тому же, если произведение писателя уже закончено, то искусство книги не завершено и вряд ли когда завершится.
Поэтому книгой в данном случае я считаю подборку произведений одного автора в разумном объёме: попадались книги (бумажные, естественно), в которых поместился чуть ли не весь Пушкин. Такие книги и неудобны практически, и не всегда выдержаны в едином духе: даже проза и стихи Пушкина – разный стиль.
Кроме того, книги по истории, в том числе Карамзина, – научные книги, а это иное направление литературы. Если же въедливый читатель заметит, что «Манифест Коммунистической партии» – это тоже научное произведение, то он помещён здесь не как научное произведение, а как произведение публицистическое и поэтическое; именно с этой точки зрения я рассматриваю и Библию, и Коран. Поскольку сталинский «Краткий курс…» – это тоже не наука, а политическая мифология, то знакомство с этой книгой для российского читателя считаю обязательным, поскольку этим мифам до сих пор подвержены многие российские читатели, причём антикоммунисты в большей мере, чем настоящие коммунисты. Если же редакции очень неудобно помещать это произведение в список, то замените его «Сказками» Г. Андерсена.
Предугадывая реакцию некоторой части читателей, хочу отметить, что большая близость подборки к школьному списку тридцати–сорокалетней давности отнюдь не говорит, что я ничего более не читал; просто 30–40 лет назад школьные списки составлялись неплохо.
Предугадываю также негодующую реакцию на «Девичью игрушку» Баркова – и хотя было бы достаточно обвинить этих читателей в ханжестве, поскольку сами-то они Баркова читали, и возможно, ещё в нелегально-рукописном виде. Но, к сожалению, наше литературоведение до сих пор просто не поняло смысла его творчества, не догадывается, что современная русская литература началась именно с Баркова, и до сих пор недоумевает, почему Пушкин считал знакомство с творчеством Баркова обязательным.
Насчёт большого количества поэзии могу сослаться на слова Новалиса: «Чем поэтичнее, тем истиннее». Насчёт же книги Викфё Исмихая, неизвестной читающей публике, могу сообщить только то, что это мой литературный псевдоним; поскольку я пишу для себя, то сам себя постоянно перечитываю…».