Писатель Георгий ПРЯХИН, автор книг «Мираж», «Грешники в раю», «Хазарские сны», «Бунт пажей, или Искусство падать ниц перед властелином», с 1991 года возглавляет издательство «Воскресенье», выпускающее преимущественно классическую литературу. Убеждён, что у писателя есть две задачи – сохранение родного языка и воспитание человеческого достоинства.
– Георгий Владимирович, какую из этих задач сейчас труднее выполнять?
– Мне кажется, сейчас эти задачи одинаково трудные. Уберечь человеческое достоинство, и собственное, и читателя, – это сложно было во все времена. Даже Чехову было невероятно трудно сохранять своё достоинство и приучать к тому же читателей. В этом отношении ничего не изменилось. Но сейчас русский язык подвергается варварскому нашествию. И это выравнивает по степени трудности обе эти задачи. Несомненно, язык, и обиходный, и литературный, сейчас скукоживается: если раньше мы могли говорить о заимствовании англицизмов, то сейчас мы все стали говорить на каком-то почти лагерном языке. Исчезают слова… Кажется, у Куприна я прочитал выражение «раёк глаза». Что такое раёк в театре, я знал. А тут выяснилось – то, что у нас вокруг зрачка, это тоже раёк. Именно отсюда слово и пошло дальше, чудесное русское слово. Я был просто потрясён! И где теперь это слово? Его нет совершенно, а какое оно вкусное, какое замечательное! Сколько за ним стоит смыслов, и метафорических, и прямых. Вымываются, исчезают слова…
– Это отражается на сознании человека?
– Конечно, слово и мысль взаимосвязаны очень тесно. Если погибает какая-то птица или насекомое из Красной книги, это в конечном счёте отразится и на человеке – через век, через два, через тысячу лет. Исчезает слово – это неминуемо отзовётся обеднением мыслительного процесса.
– Что можно противопоставить этому разрушительному процессу? Классическую литературу?
– Вы же понимаете, если мы будем говорить: читай классику, читай классику, читай классику! – то её возненавидят. Зато я на всю жизнь запомнил какие-то слова, которые слышал от матери. Или вот пример: когда я работал собкором в «Комсомольской правде» по Калмыкии, Волгоградской и Астраханской областям, у меня появился водитель – впервые в жизни. По-моему, больше я был его подчинённым, чем он моим (смеётся). Я был молодой, необстрелянный, как говорится, а он уже тёртый парень. И помню, едем мы с ним ранней весной, и он говорит: «Смотри, трава проблёскивать стала!» Не прорастать, а проблёскивать. Чудесное выражение! Нужно прислушиваться к самим себе, друг к другу. Народ – носитель языка, и язык паркетный, язык светских раутов, он более анемичен, циничен и совсем не богат. Это уже почти общение на языке жестов. А вот так называемый простой народ – на самом-то деле не бывает простых людей – носитель языка, в котором больше если не святости, то чувства. Надо дать людям возможность говорить вволю и прислушиваться к ним.
– Иной раз можно услышать очень образную речь, только не факт, что литературную. Что делать писателю – отображать жизнь без купюр или подбирать нейтральные слова?
– Я помню, как однажды в начале 90-х годов оказался в театре вместе с Владимиром Максимовым, на премьере спектакля по его роману. Сидим – Максимов, Белла Ахмадулина, Мессерер, я с женой. А со сцены такой мат-перемат несётся… Максимов ёжился-ёжился, вдруг уже в самом конце спектакля поднимается и выходит из зала. Я спрашиваю: почему, ведь сейчас закончится спектакль, аплодисменты…. Ты знаешь, отвечает он, а вдруг сейчас меня как автора позовут на сцену, и люди подумают, что это всё я написал. В принципе все непристойности, чувственность чрезмерную можно выразить вполне литературными словами, не опускаясь до подобной лексики. Мне думается, что литература в том и состоит, чтобы, сохранив суть предметов, дать им волшебные имена.
Что касается классики, то её всё-таки надо читать в первую очередь, потому что там сохранён язык, который мы забываем. Очень часто встречаются слова, особенности построения фраз даже более современные, чем изобретаются сегодня. У того же Гоголя есть такие выхлесты – абсолютно современный язык!
– Какими принципами вы руководствуетесь при издании классической литературы?
– Мы в первую очередь издаём классику и стараемся её издавать без купюр. Ту классику, которая не выходила даже при жизни писателя. Часто бывает так, что при жизни судьба писателя драматична, а после смерти становится ещё драматичнее. Каждая власть начинает отрезать от него то, что её не устраивает, каждая вдова начинает редактировать его письма, и так далее. Благодаря помощи губернатора Омской области Леонида Полежаева издали полное собрание сочинений Бунина в 16 томах. Там есть не только никогда не печатавшееся стихотворение, там есть письма, которые в собраниях сочинений никогда не выходили. Бунин в литературном завещании просил не печатать все его письма, это он намекал на свою переписку с Горьким. Но сейчас, когда столько времени прошло, и людей тех нет… Не напечатать эти письма – они рассыплются в прах по частным и прочим архивам и окажутся навечно потерянными. Поэтому мы извинились перед памятью Бунина, во врезке процитировали его завещание, но тем не менее напечатали всё, что смогли найти. В том числе и частушки, которые Бунин сам сочинял и выдавал за народные… очень хлёсткие! (Смеётся.)
– А как преподавать сейчас литературу? Помню, что мне удалось в полной мере оценить гений Льва Толстого не в школе, а много позже, когда жизненный опыт позволил понять, в чём же он так гениален. Можно ли это объяснить ребёнку?
– Я думаю, что касается преподавания в школе, то самое главное – развить у ребёнка, подростка воображение. Надо, чтобы он сам досочинял образ Наташи Ростовой такой, как она ему видится. Чтение – это то же сотворчество. И читая, читатель становится отчасти писателем. Он думает, он тебе помогает, он сопереживает. Если удаётся научить ребёнка этому, значит, ты его научил литературе. Конечно, для этого нужны талантливые учителя. Особенно сейчас, когда время такое практическое, чтоб не сказать циничное. Мне повезло: у меня был такой преподаватель Валерий Фёдорович Антоненко, пришедший из лагерей. Сначала он попал в плен к немцам, а потом уже у нас попал в лагерь. Его предок служил на броненосце «Потёмкин». Очень мудрый был человек, с прекрасным языком. А так просто никакими деньгами проблему не решишь. Преподавание родного языка, тем более русского языка, требует талантливых людей.
Страницу подготовила