Молодёжь мало и плохо учится, и всякий, кто её искренне любит, обязан ей постоянно говорить это в лицо, а не петь ей дифирамбы...
«Вехи», 1909 г.
Грустное впечатление оставили перечитанные заново «Вехи». Грустное – будто всё повторяется, и мы заходим на новый круг испытаний, и не было этих 100 лет, и непонятно, к чему эти бесконечные жертвы ХХ века со стороны России. Когда оглядываешься на нашу историю, охватывает чувство жалости и боли. Сколько героизма и сколько горя! И во имя чего? Неужели во имя этих безвкусных особняков в Подмосковье или нелепых попоек в Куршевеле?
ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ
Съездила в Бразилию на Всемирный социальный форум. Впечатление – Латинская Америка находится на новом 
важном витке. Больше всего поражают люди. Не частная собственность, не капитализм, а люди. Они – другие. Какие? Живые.
Это интересный вопрос: что такое «живое общество» и «мёртвое общество»? И может ли продержаться государство в условиях «мёртвого общества»? Живое общество к чему-то стремится, на что-то надеется, у него есть свои общественные иллюзии. Оно активно. Формируются ассоциации. Люди объединяются на разных уровнях для совместного решения своих проблем. Много разных уровней, подуровней.
Это не обязательно общество высокообразованное, европейского типа. И латиноамериканское, и китайское общества – они живые. Поэтому всерьёз относятся к политике. Могут поддерживать или критиковать свою власть, и всё это всерьёз, чтобы что-то изменить. А чтобы понять, что такое «мёртвое общество», надо побывать в России. А лучше – пожить.
Первая и отличительная черта «мёртвого общества» – это стерильность его общественной среды. Это отличает нас от нынешних латиноамериканцев, китайцев, да и нас самих, вчерашних.
Пока общество было ещё живо, наказание исходило извне, сейчас – справляемся сами. Самостерилизация начинается с детства. В компании глупо петь, веселиться, что-нибудь придумывать. Надо сидеть отрешённо, с 
отсутствующим видом. Для «веселья» существует особое приспособление – это телевизор. Тут всё узнаваемо, включаешь и знаешь: вот этот, с подбритыми височками и странным загаром, будет «шокирующе непосредственным». А этот, в шапочке, в помещении будет веселиться не без затаённого ума. А этот – вообще-то неплохой, но какой-то «искусственно живой».
В цене «острые ощущения». Сексу отводится важное место. Проблема «мёртвого общества» в том, что его ничто не возбуждает. Но оно приучено к этому и с этим может жить, один квадратный метр жилья стоит запредельных денег. И при этом вопрос, что это за общество и в какой мере оно необходимо, постоянно стоит на повестке дня. Вопрос, нужно ли людям жить, и особенно нужно ли людям жить в таком количестве, в каком они случайно родились и до такого возраста, до которого они случайно дожили, является главным социальным вопросом «мёртвого общества». Принято считать, что с экономической точки зрения столько людей здесь не нужно вообще. С другой стороны, умирать тоже накладно. Но здесь мнения разнятся. Одни полагают, что рождаемость надо наращивать. Другие не видят в этом большой пользы для экономики.
Нельзя сказать, чтобы «мёртвое общество» было совсем уж закрытым. Конечно, были времена, когда покинуть его можно было только ценой национального предательства. Но сейчас ситуация изменилась. Возможен бизнес в глобальном масштабе. Вы вывозите свои (бывшие общественные) «мёртвые деньги» и вкладываете их в какое-нибудь живое дело. Всё зависит от юношеских увлечений. Кто-то любит спекулировать, кто-то увлекается футболом, у кого-то хорошо получаются выстрелы в затылок, а кто-то как-то случайно оказался у нефтяной или газовой трубы. Не важно как. Важно, что всё это как-то случайно, впопыхах, ни за что ни про что, без особой радости и ясных перспектив.
В «мёртвом обществе» вам быстро объяснят, что «благими намерениями вымощена дорога в ад», что равенство – это убожество и нищета, а вот неравенство – это свобода. Что люди неравны от природы и потому полезно сытно кушать, когда другие голодают, и надо стремиться к тому, чтобы закреплять и наращивать это неравенство.
НЕРАВЕНСТВО
Есть аргументы в пользу того, что равенство экономически неэффективно, поскольку подавляет инициативу. Поэтому 
если ты имеешь политическую возможность обобрать как можно больше своих сограждан с помощью, например, искусственного ослабления национальной валюты, то ты молодец. Преимущества «мёртвого общества» состоят в том, что ворующие на мелком уровне не имеют никаких моральных оснований, во-первых, доверять друг другу, во-вторых – предъявлять претензии к тем, кто ворует по-крупному. Впрочем, ворующих по-мелкому можно ловить. А вот чтобы объяснить, что такое справедливость, потребуется диплом Гарварда. Вам объяснят, что «справедливость» – это если «всё взять и поделить». И это, разумеется, очень плохо. Поскольку с экономической точки зрения гораздо выгоднее просто «всё взять» и куда-нибудь сбежать, пока не спохватились. Внизу можно взять очень мало, зато вверху очень много. Но ведь на то оно и неравенство.
С доверием возникают проблемы. Но и тут нет ничего нового. Мы давно привыкли не доверять друг другу. Раньше, когда мы ещё жили большим дружным лагерем, каждый мог запросто быть стукачом. Теперь каждый может тебя предать. А как иначе? Каждый за себя. Конечно, войной это пока назвать нельзя, но вялотекущая «возня всех против всех» идёт успешно. Многое тут, правда, зависит от темперамента. Скажем, в метро тебе просто отдавит ногу более сильная и крепкая особь. А вот там, где потеплее, могут и подстрелить. Правда, без энтузиазма, вяло и всё больше за деньги, без высоких идей.
Когда у людей возникает голод по справедливости, состраданию, совести, они могут получить всё это в тщательно протёртом и рафинированном виде. Вот и литература русская как-то уж слишком связана с совестью. Все эти «не убий», «не укради», «возлюби» – так наивно! А вот в истории можно найти много достойного похвальбы. За жизнь свою нынешнюю нам друг друга уважать не приходится, но ведь была же Великая Отечественная война!
У Высоцкого есть песня про человека, который лежит в гробу «среди квартиры». Он не умер, а как-то странно спит. Странно, потому что в гроб его «вогнали кое-как» и он всё видит и слышит. Видит и почётный караул, выстроившийся у изголовья и «всплакнувший для приличия», видит и «взглядов серию на сонную свою артерию». Слышит речи, произносимые «за долголетие» и «полнокровие». А он лежит, с изумлением задавая себе вопрос: «А что это я тут, собственно, лежу как дурак? Почему бы мне не пошевелиться? Ведь я же знаю, что на самом деле я живой!»
И правда, почему? Вот он, главный вопрос! Этот «полупокойник», лежащий кое-как на столе истории, не просто метафора. Это мы с вами, дорогие соотечественники. И никто, кроме нас самих, не поможет нам разобраться в этой «истории болезни». Потому что опыт наш уникален. Это наша историческая миссия, наш долг перед предшествующими и последующими поколениями – понять, как мы попали в этот «социальный гроб» и как нам выбраться из него.
К ВОПРОСУ «О ВЛАСТИ»
«Вопрос о власти» всегда рассматривался в России как действенное и единственно эффективное лекарство от всех проблем. Все остальные (просвещение, защита прав) если и рассматривались, то лишь как средство на пути вожделенного «взятия». Мол, что там рассуждать, когда надо проявить бесстрашие и… взять власть. Или по крайней мере её поколебать, покачать, потрясти, попугать. А если она «гнилая», то ткнуть – и она развалится…
С другой стороны, и власть привыкла держаться до последнего, пугается всякого шороха, ведь на вилы, как известно, никого не тянет. Как-то даже неприлично не взять власть, если ты порядочный человек. А если пробрался во власть, взял её, сердешную-вожделенную, то уж держись до последнего патрона, никого не подпускай на пушечный выстрел!
Иллюзия эта разделяется повсеместно и, я бы сказала, всесословно. Так думают и тётки в метро, и маститые политологи.
Почему плохо живём? А у элиты проблемы с нравственностью. Вместо того чтобы денно и нощно печься о нас, любимых, она заботится исключительно о себе! Поэтому… надо срочно заменить её другой элитой, хотя кто докажет, что новая будет заботиться лучше? С какой стати?
Ответы могут быть разными. Одни скажут, потому, что она происходит из рабочих и крестьян, из трудовой интеллигенции, т.е. из нас с вами, да и программа у неё будет особая – не антинародная. Ну и что, скажете вы. Про «программу» – это уже было. Была у нас тут Программа КПСС, кстати, не одна. Мало подлости среди «нас с вами»? Вы соседу своему доверяете? Так чем же он во власти будет лучше тех, что там сидят?
Другие скажут: вот в этом-то всё и дело, пустили всякую рвань от станка и сохи во власть, а у них ни благородства, ни манер, ни высокого чувства долга. Шариковы, одним словом! Власть должна быть потомственная, благородная, а лучше, чтобы от Бога… Да, но и такую мы уже тоже имели. За 300 лет господства эта власть «от Бога» довела страну до такого озверения и одичания, что только клочки понеслись по закоулочкам после Великой Октябрьской революции.
Говорят, есть какая-то новая элита, которая обучалась где-то не в России, она ценит экономические знания и будет соблюдать законы. Эта элита вообще жертвенная, поскольку она понимает, что, кроме неё, законы больше никто соблюдать не будет. Поэтому у неё большие проблемы с отсталым электоратом, который как-то подозрительно относится сразу к двум вещам – к идее жертвенности элиты и к тому, что она будет соблюдать законы. Отметим в скобках, при всём моем личном уважении к сторонникам этого направления, электорат в России стреляный (в прямом и переносном смыслах) и недоверчивость его дорогого стоит.
Поэтому, уважаемый читатель, сразу говорю: власть у нас с вами для организации нашей лучшей жизни брать пока некому. Если и научила меня чему-нибудь Великая Октябрьская революция, так это тому, чтобы интересоваться теми, кто не у власти. Вот они меня интересуют.
«ЗА ФЛАЖКИ!»
С чего бы я начала, так это с преодоления страха. И для начала – понять, чего надо бояться, а чего не надо. Страх – полезная штука, когда направлен на правильные вещи. И вредная, когда на неправильные. Надо бояться совершить зло, причинить боль и страдания другому человеку или другим людям. Надо бояться лишить человека жизни. Предавать других и тем более себя. Надо бояться лгать. Бояться потерять уважение других людей. Надо бояться чёрствости и безразличия, когда ты видишь страдания других людей и не помогаешь им, не стремишься им помочь. Надо бояться чувства стыда и неблагодарности по отношению к тем людям, которые отдали свою жизнь или просто что-то сделали для того, чтобы ты жил.
Мне кажется, надо бояться унизить другого человека, а тем более растоптать его человеческое достоинство. И надо бояться снисходительности к себе, когда легко прощаешь себе то, что не прощаешь другим.
А вот чего не надо бояться – так это прежде всего быть самим собой. Это совсем не просто. Быть самим собой – это обо всём думать самостоятельно, иметь своё собственное мнение. А для этого нужно много знать, много читать, много общаться с людьми, интересоваться их мнением, соглашаться или не соглашаться. Учиться слушать, принимать или, наоборот, объяснять своё. Но ведь это невозможно, если ты не уважаешь их, а они не уважают тебя.
Поэтому, чтобы расти и становиться собой в общении с людьми, нужно быть открытым для них и доброжелательным..
Не надо бояться жить иначе. Не надо бояться сказать: нет, я другой, я не хочу вас «понимать». Не принимаю вашу «постсовременную» мудрость, которой на самом деле тысячи и тысячи лет. Не надо бояться уважать людей без корысти, просто за то, что они люди. Ценить и беречь их в каждый момент своей жизни, как бы «сложна» она ни была. И помножьте это на 140 миллионов или сколько там нас ещё есть?
Мир так хитро устроен, что мы на первый взгляд все «отдельные» и каждый сам за себя, один красавец, другой урод, один талантлив, другой так себе, один олигарх, другой бомж, один давит, другого давят. Но когда ты не уважаешь и унижаешь других, ты унижаешь что-то человеческое в самом себе. Там, где люди не уважают и не ценят друг друга, они не ценят и себя. Умножьте-ка на 140 миллионов человек, которые не уважают себя… Получится ад для всех.
Вы спросите: а разве не бросились мы все «уважать» и «ценить» себя по окончании «социализма»? Разве не провозгласили мы лозунг: хватит уравниловки – каждый бери от жизни всё, что может! Долой серость будней военного коммунизма и реального социализма! Да здравствуют острые ощущения и право более сильного, смелого и талантливого подавлять и игнорировать более слабого, трусливого и бездарного! Ну и что?
Я обращаюсь сейчас не к тем, кто там, «внизу», не к этим «подавленным», «слабым» и «неталантливым». Тут всё ясно, им снова плохо и грустно, может, даже хуже, чем при социализме. Обращаюсь к «удачливым» и «сильным» – как вам сейчас здесь, ребята, весело? Что же тогда вы норовите сбежать куда-нибудь от себя? Почему стесняетесь места, где родились?
А всё потому, что нельзя «ценить себя», презирая и подавляя других. Так устроен мир, что мы все люди. И значит, то плохое, что происходит с каждым из нас, отдаётся болью и стыдом во всех. Или гордостью и самоуважением, если кто-то из нас совершает что-то хорошее. Да, течение сейчас, может, и мутное, но не надо бояться идти против течения. Вы скажете, этого мало? Умножьте-ка это на 140 миллионов!..
, кандидат философских наук. Автор книги «Раскол или срыв «русской Реформации»