К 90-летию со дня рождения народного поэта Беларуси Пимен ПАНЧЕНКО
«Самый лиричный, самый бунтарский, самый острый на слово», – так говорили о народном поэте Беларуси Пимене Панченко поклонники его поэтического таланта. А ещё о нём ходила не лишённая достоверности шутка, что из всех народных поэтов он «самый народный», потому что по своему материальному положению стоит ближе всего к народу…
Родился Пимен Емельянович Панченко 23 августа 1917 года в Таллине, где работали его родители, приехавшие в Прибалтику на заработки. В 1920 году семья вернулась в Беларусь, и для трёхлетнего Пимена Бегомль стал городом его детства. В 1934 году Пимен Панченко закончил педагогические курсы в Бобруйске и стал учительствовать в сельских школах на Могилёвщине, одновременно занимаясь на филологическом факультете Минского педагогического института.
Грозовое утро 22 июня 1941 года застало его в Белостоке, где он служил тогда в армейской газете. С этого дня начались для него долгие и опасные будни военного спецкора и военного писателя разных армейских и фронтовых газет. Суровые и искренние строки стихов, опубликованных на страницах армейской печати, составили три поэтических сборника, вышедших из печати во время войны: «Тебе, Беларусь» (1942), «Дорога войны» (1943), «Далёкие станции» (1945).
В начале 1946 года, демобилизовавшись, Пимен Панченко из Ирана, где находился последние два года с Советской армией, возвращается в родную Беларусь. Работает в республиканских изданиях – журнале «Вожык», газете «Лiтаратура i мастацтва», главным редактором русскоязычного журнала «Советская Отчизна», возглавляет белорусский молодёжный журнал «Маладосць». Будучи в этой должности, он запомнился многим молодым белорусским поэтам, 
которым помог «стать на крыло». А ещё он не боялся принимать на себя ответственность за всё, что публиковалось в журнале. Именно поэтому на страницах журнала «Маладосць» не раз появлялись повести опального в то время Василя Быкова.
Несмотря на большую общественную работу, Пимен Панченко активно продолжал заниматься творческой деятельностью. Его стихи – искренние, вдумчивые и правдивые – публиковались в периодической печати, издавались отдельными книгами. Некоторые из них были отмечены республиканскими и союзными премиями.
На войне Пимен Панченко познал силу дружбы, верности, взаимовыручки, цену справедливости. Война научила его измерять человеческие поступки шкалою добра и зла. Эта мера осталась у него на всю жизнь. Отсюда в его стихах ненависть ко всему фальшивому, неискреннему. «Для меня самое важное в поэзии – правда жизни, правда чувств моих современников, человечность», – говорит он в автобиографических заметках «О себе».
Этому принципу Пимен Панченко оставался верен до конца своих дней. Он ушёл из жизни в 1995 году.
В дороге
Тишина. Березняк белоногий
Розовыми росами омыт.
Утренние светлые дороги.
Травами размытый звон копыт.
Не успели мы наговориться,
А уж птахи первые звенят.
Запевай и ты, моя сестрица,
Песню наступающего дня.
Спать совсем не хочется. Как росы
Солнцем наливаются, взгляни!
Счастлив я с тобой, хмельной и босый,
Под лучами утренней зари!
А тебе сдаётся пусть иное –
От дыханья свежего лугов,
От полей, от гомона лесного
Сердце вышло вдруг из берегов.
Что же не поёшь ты? Задремала?
Тише, лес мой, тише! Может, вновь
Ей приснился город: ведь немало
Светлых думок у неё и снов.
Вот он наконец зазолотился,
Первый луч, – во сне тебя согреть.
Скоро город. Спи. А я, сестрица,
Песенку тихонько буду петь.
Перевод
Герой
Он крикнул гневно: «Вставай, пехота!
Мы не на пляже, а на войне!»
И лёг на колючку, обвившую доты,
И сотня солдатских сапог – полроты –
Прошли по его спине.
Не он, а другие ушли в атаку,
Глушили гранатами блиндажи,
Кололи врагов и сжигали танки,
Чтоб знамя победы поднять спозаранку.
Чтоб ринуться снова на рубежи!
А он своё тело со ржавой колючки
Снял молча, без стона, и сразу тогда
Упал на траву он, и стала горючей
Боль этой травы, и росы, и летучих
Ветров, что с Валдая примчались сюда.
Перевод
Родной язык
Говорят, что себя изжила ты,
Белорусская мова моя.
Но с тобою мы связаны свято,
Мы с тобой с малолетства друзья.
Ты – и ласточек ласковый щебет,
И журчанье полесских криниц.
Ты – труба журавлиная в небе,
Синий лён, полыханье зарниц.
Если время и вправду прикажет
И язык мой в былое уйдёт,
Тот, что предками создан и нажит,
Тот, что выжил средь бед и невзгод;
Если он растворится в слиянье
Языков – я прошу об одном:
Пусть хоть месяцев наших названья
Мне оставят на память о нём.
Студзень – стужа за стёклами окон,
Люты – синий февральский мороз,
Сакавiк – набухание соков,
Воcкрешенье высоких берёз.
Красавiк с ледоходом счастливым,
Май – с черёмухой, севом, грозой,
Чэрвень – с ягодами и росой,
Лiпень – с мёдом, с пшеницею – жнiвень.
Спелый верасень, светлый кастрычнiк
В лёгкой дымке, в прохладе криничной.
Лiстапад – золотой листопад.
Снежань – первый густой снегопад.
Может, плачу я, может, пою?
Может, сердце напрасно тревожу?
Речь люблю я родную свою,
Речь, которая жизни дороже.
Перевод
Фронтовики
Нет, стареть мы не имеем права!
Пусть над миром пролетят года,
Наши лица, и дела, и слава
Да пребудут юными всегда!
Нет, мы не меняемся нисколько,
Молодые, как и в давний час,
Вот такими чешки или польки
В сорок пятом обнимали нас.
Кто не дрался за людское счастье,
Кто от пули прятаться привык,
Тот не с нами, не из нашей части,
Дряхлый старец, а не фронтовик.
Перевод Якова ХЕЛЕМСКОГО
***
Не осуждая близких строго,
Гляжу в ушедшие года,
Где не бывал любимцем Бога
Я – поседевший сирота.
И неудачливый, и грешный,
Шепчу опять себе: «Держись!»
Живу и раздаю поспешно
И душу, и стихи, и жизнь.
Я благодарен ей за грозы,
За то, что закипала кровь,
Земле – за хлеб, леса и розы,
Семье – за чуткость и любовь.
Спасибо небесам за полдни
В густом сиреневом дыму…
А вспомнят ли потом, не вспомнят, –
Я не волнуюсь, ни к чему.
Перевод