Александр Шпагин
…Он ужасно не любит, когда его называют живым Холмсом или уж тем более «актёром одной роли». А сколько раз называли! И даже в нескольких ТВ-программах он фигурировал именно как «актёр одной роли». Какая чудовищная несправедливость! Но что делать – такое время у нас, рыночное – всех интересует только то, что, грубо говоря, стало «попсой». А не стало – а значит, ничего и не было.
Один из поздних его киногероев произносит фразу «Время не выбирают, его создают». И уж он-то своё время создал, он создал!..
Василий Ливанов всегда выламывался из собственных рамок. Окончив театральный институт, год отслужил в Вахтанговском театре и ушёл в кино. Блестяще продолжив там актёрскую карьеру и даже став полноценной звездой 60 х, оборвал этот процесс, поступил на Высшие режиссёрские курсы и стал режиссёром, но не просто режиссёром, а мультипликатором. Сняв четыре мультфильма, ушёл в писательскую деятельность, в то же время продолжая появляться на экране. А потом вдруг превратился в главного режиссёра своего собственного театра, и опять-таки весьма оригинального – театра «Детектив», специализирующегося на постановках остросюжетных пьес. А вскоре и этот период закончился, и Ливанов дебютировал уже как режиссёр игрового кино.
Его жизнь – как вечная цепь реинкарнаций, в основе которых не истерический поиск себя в различных ипостасях, а неизменная верность самому себе, точное и продуманное ощущение собственного пути, желание проявить и открыть своё «я» в жизни по максимуму.
А начиналось всё с фильма «Неотправленное письмо» – великого фильма Михаила Калатозова, где Ливанов сыграл одну из главных ролей. Сразу же наметилась актёрская тема – хрупкий интеллигент, на которого, кажется, дунь – и развалится, ан нет – в основе непоколебимая стойкость духа, глубинный стоицизм перед жизнью. Следующей главой в воплощении этого образа станет другой знаменитый фильм – «Коллеги».
Кинематограф увидит в нём в первую очередь прекраснодушного романтика, но Ливанов психологически отыгрывал свою внутреннюю, личностную тему – силу интеллекта, глубокий драматизм его самостояния перед миром. И так было везде – и в его героях из XIX века, и в персонажах военного времени, и даже в Дзержинском (в фильме «Синяя тетрадь» перед нами интеллектуал революции, не расстающийся со своим белым костюмом, – отнюдь не френчем), и уж конечно, в наших современниках, коих в 60-е годы Ливанов переиграл множество.
…В фильме «Суд сумасшедших», где Ливанов сыграл главную роль, его герой, читая речь на торжественном собрании, произнесёт знаменательную фразу: «Я не тот, за кого вы меня принимаете…»
Вот и Ливанов совершает резкий разворот – и уходит в режиссуру. Дебютирует мультфильмом «Самый, самый, самый, самый» по своему сценарию. Выходит милый, симпатичный, но вполне привычный для своих лет мульт. Но это лишь начало, что будет дальше!
А дальше происходит нечто удивительное. Ливанов снимает совершенно уникальный не просто для советской анимации, но и для всего советского кинематографа полнометражный сюрреалистический мультфильм «Синяя птица» (отнюдь не по Метерлинку) – явление настолько загадочное и выходящее из рамок собственной эпохи, что критика даже не знала, как на него реагировать, и потому предпочла не заметить, хотя перед нею было блистательное произведение, воистину открывающее новые пути для кинематографа, – таинственная фантазия, как в некой сложной и жестокой реальности загадочный кот украл синюю птицу, уводя её в мрачные урбанистические лабиринты, а герои фильма бросились её спасать, порой оказываясь заложниками этих лабиринтов, заложниками реальности.
Поиски нового анимационного языка продолжатся и в мультфильме «Фаэтон – сын Солнца». Но, конечно, наибольшим зрительским успехом будет пользоваться мульт Ливанова «По следам бременских музыкантов» – да и у всех людей в те годы имя Ливанова начнёт ассоциироваться не только с киноролями, но и со знаменитым мюзиклом про бременских музыкантов, автором которого он являлся.
Нет, с актёрством Ливанов отнюдь не порывал. Но возвращается он в это пространство уже совсем другим, нежели был раньше. В кино он начинает новый цикл, исполняя роли героев отрицательного обаяния. Выражение это обычно ассоциируется просто с ярко выраженным отрицательным началом, отрицательной харизмой, но тут было нечто совершенно иное – именно обаяние! Но отрицательное. И получались на экране люди сложные, загадочные, непредсказуемые, оставлявшие глубокий след в памяти.
Вот кто такой, например, этот непонятный человек – жокей Савин из фильма «Браслет-2» – злой он? добрый? порядочный? подлый? – он опять-таки выламывается из привычных рамок понимания, – но если что и остаётся в памяти от этого не самого великого фильма, то именно он, Африкан Савин.
А кто такой де Грие из экранизации «Игрока», поставленной Алексеем Баталовым? Какую-то внутреннюю тайну несёт этот человек, его явно распирают нешуточные страсти, хоть и скрыто всё под определённой маской, выверенной им до нюансов…
А насколько больше хочется узнать нам и о героях Ливанова из «Жизни и смерти Фердинанда Люса» и «Ярославны – королевы Франции» – весельчаках, играющих с жизнью, пляшущих на грани бездны. Но вот беда – жизнь этих персонажей и по воле драматургов, да и по воле их самих оказалась слишком короткой, её оборвала смерть – доигрались они. Зато остаётся воспоминание о них – об их сложной и бурно прожитой жизни – даже, скорее, судьбы. Судьбы, сыгранной Ливановым, пусть и оставшейся за кадром, а сыгранной.
И, конечно, наиболее яркий образ этого «цикла» ролей – Николай I из «Звезды пленительного счастья». Не было у нас тогда таких царей на экране – перед нами возник человек со своей мощной личностной правдой. И характером едва ли не более ярким, чем характеры декабристов в фильме. Маленькое личное воспоминание: когда я в детстве, в 75-м году, смотрел этот фильм, у меня при виде этого Николая I на экране постоянно мелькала мысль: а правы ли были декабристы со своим восстанием?..
Именно в Николае две актёрских линии – милых, но твёрдых духом романтиков и обаятельных, но слегка демонических персонажей – сливаются воедино и приводят к герою максимальной неоднозначности и сложного психологизма. Открывается предчувствие звёздного часа.
Вскоре судьба даст возможность Ливанову сыграть две свои лучшие роли в кино: одна из них – это всё-таки, конечно, Холмс, вторая – Дон Кихот.
Холмс – не просто обаятельный и умный джентльмен, нет – перед нами гений, немного бог, абсолютный хозяин созданного им мира, отдельного суверенного пространства. И потому он ещё так полюбился советским людям, что каждый подсознательно хотел бы чувствовать себя таким – нарастала усталость и от сероватой реальности, и от постной идеологии, и от привычки жить двойным сознанием – и почти никому не удавалось вырваться. А Холмс на экране говорил: можно. Открывал путь. Достаточно почувствовать в себе силу собственной самодостаточности, открыть в себе свой неповторимый душевный мир. И идти на этот ясный огонь, не сбиваясь с цели.
В интерпретации Ливанова Дон Кихот тоже пытался создать свой собственный мир и жить по его законам. Одна беда – его законы были утопическими, нереальными, и их беспрекословным исполнением он весь мир пытался загнать в вымечтанный им рай. Но и мир вокруг разрушал, и разрушался сам. А в финале оставалась лишь глубокая печаль.
«Дон Кихот возвращается» – редкий случай дебюта в мировом кино, когда автор дебютирует в 60 лет. Но тем сильнее его ценность – Ливанов знал, на что шёл, он снова играл вопреки правилам, он снова шёл к миру со своей глубинной, выстраданной им темой.
Сегодня его появления на экране нечасты, но опять-таки весьма неслучайны. Сегодня его герои – немного философы, немного мудрые боги, но они знают истину. Свою собственную, внутренне ощущаемую истину, открытую ими в мире, открытую в результате прожитой жизни.
Да, Василий Ливанов создал своё время. И мы, сегодня слегка застывшие в однообразных нарративах своих знаний о прошлом, почти превратившие это прошлое в чистую попсу, «приподнимем занавес за краешек» – и откроем это время. Ибо «плохо и тоскливо жить без Времени».