По мраморной лестнице Пушкинского музея поднималась стайка школьников, сопровождаемая двумя учительницами. Дети, по виду класс шестой-седьмой, галдели, обсуждая какие-то свои дела. Педагоги их нервно одёргивали – музей всё-таки, неприлично. Но ребята на окрики не особо реагировали: вы велели – мы пошли, так чего вы ещё от нас хотите. И пришли они сюда, если честно, только потому, что Пушкина «проходят» по программе и проще пойти на экскурсию, чем выслушивать нравоучения сначала от училки, а потом от родителей.
Сегодняшние десяти-пятнадцатилетние убеждены – музей (какой бы то ни было в принципе) к ним никакого отношения не имеет: они не носят такую одежду, не едят из такой посуды и совсем-совсем не похожи на людей, изображённых на развешанных по стенам портретах. Александр Сергеевич, его друзья и враги для них всего лишь персонажи из учебника, а не живые люди. Вообще всё, что было до их появления на свет, – это как бы не в счёт. Многие, если не сказать большинство, сохраняют это убеждение на всю оставшуюся жизнь. Историческое беспамятство – воистину болезнь века, хуже – эпидемия.
Избегают сего коварного заболевания лишь те, у кого происходит сбой шаблона. Нечто такое, что хочется назвать чудом, хотя ничего чудесного, в смысле сверхъестественного, в общем-то, не происходит. Ребятам, за которыми я наблюдала, похоже, повезло – сбой произошёл. И не один. Первый коснулся девочек у витрины, где выставлены бальные туфельки Анны Олениной. Одно время Пушкин был влюблён в неё. Или ему хотелось чувствовать себя влюблённым в грациозную барышню: куда поэту без Музы. 17 июля 1828 года, после бала у графини Тизенгаузен, Аннет в дневнике своём дала Александру Сергеевичу характеристику просто уничижительную: «…ужасные бокембарды, разтрёпанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкой взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природнаго и принуждённаго и неограниченное самолюбие…» Ухаживание Пушкина кончилось полным разрывом отношений. Спустя годы в альбом Анны он впишет бессмертное «Я вас любил, любовь ещё быть может…». А сама она будет беречь до конца своих дней среди самых заветных реликвий молодости пару туфелек из тиснёной коричневой кожи. Не те ли, в которых она в первый раз танцевала с Пушкиным?
Эта романтическая история почти двухсотлетней давности, по-видимому, что-то перемкнула в сердцах девчонок, принадлежащих совсем иному, совершенно не склонному к романтике веку. Может, положенные «по программе» строчки им уже не придётся зубрить…
А чуть позже по юному пофигизму был нанесён ещё один удар. На сей раз причиной стал самовар, некогда принадлежавший семейству Олениных, из которого гостеприимные хозяева поили чаем великого поэта. Узнав о его гибели, они велели запаять носик и хранили самовар как реликвию, передавая своим потомкам как святыню. Экскурсия двинулась дальше, но часть ребят осталась перед самоваром, разглядывая его с неподдельным интересом (они ведь и понятия, скорее всего, не имеют, как он устроен да как в нём вода нагревается). Видимо, им впервые пришло в голову, что Пушкин мог как простой смертный пить обыкновеннейший чай у кого-то в гостях, и этот кто-то решил «испортить» красивую и дорогую вещь в знак памяти о нём.
Значит, есть шанс, что когда-нибудь этим девочкам и мальчикам захочется вернуться сюда снова. При счастливом стечении обстоятельств «бронзовый монумент» в их сознании постепенно превратится в человека, наделённого страстями, соразмерными его великому таланту.
На только что открывшуюся в ГМП новую выставку «Повести Белкина. Мир пушкинских героев» тоже будут водить школьников. Нас совсем не удивляет, что повести, написанные ровно 180 (!) лет назад (газета выходит как раз в день юбилея), наши дети изучают в школе, но огорчает, что для многих из них литература остаётся предметом, так сказать, «необязательным». Страсти, волнующие литературных персонажей, им непонятны, чтобы не сказать – смешны. Не бегут нынче девушки к венцу с любимым, подобно Марье Гавриловне (они вообще под венец не торопятся, «гражданский» брак куда как удобен). Не пишут, как она, длинных прочувствованных писем родителям, прежде чем переехать на постоянное (как им кажется) место жительства к своему избраннику. И уж тем более не хранят верность бросившим их возлюбленным, отказываясь от новой любви. Да и юношам в голову не придёт откладывать, как Сильвио, выяснение отношений с обидчиком. Причём боям по правилам они, скорее всего, предпочтут бои без оных. А ведь эти мальчики и девочки, как и те, кто был прототипом пушкинских героев, влюбляются, ревнуют, завидуют чужим успехам. Только выражают все эти чувства иначе. Суть же остаётся неизменной. Как хочется, чтобы они хоть когда-нибудь это поняли…
Странные люди эти музейщики. Не спят ночами, придумывая новые выставки. Расставляют любовно и бережно все эти канделябры с чернильницами, раскладывают ломберные столы, развешивают портреты известных и неизвестных. И искренне верят в то, что для кого-то все эти раритеты вдруг превратятся из холодных экспонатов в живых свидетелей чьих-то страстей, любовей, жизней.
Выставка «Повести Белкина. Мир пушкинских героев» работает до 19 декабря.