Наталья Гранцева пишет классическим стихом, классическими размерами – густо, щедро. Уж если поднимаются «вверх по теченью реки крейсера, бригантины, сторожевики, нефтесборщики, баржи, буксиры», то «в окруженье тритонов, речных субмарин, под охраной сирен, ихтиандров, ундин, в хороводе русалок холодном». Уж если лето – «сокровище, буйное царство!», то это «Фрукты, пломбир, сигареты, напитки… // В белых рубахах речные кибитки». На читателя обрушивается шквал аллюзий, реминисценций, ассоциаций, иносказаний, перифразов. Блоковские облака соседствуют с набоковским лугом в мотыльках и жуках. Россия отождествляется с павшим Илионом. И Россию, большой проект большой страны, придумала Москва, духовная преемница Мосха:
В больном меду воображенья,
уснув, как зимняя пчела,
в тоске по головокруженью
свой образ мира создала.
Легко и органично вплетаются в стихотворную ткань Атлант и Тантал, Геродот и Еврипид, Шекспир и Вольтер, Ломоносов и Херасков, Гайдн и Сальери, Сарасате и Перголези. И каждое имя – ёмкая, выразительная и неожиданная метафора. Скрытые отсылки, поэтические переклички – с Блоком, Тютчевым, Фетом, Северяниным, Бродским.
Поэтическое пространство Натальи Гранцевой – это «цветущая сложность веков», огромный мир, где неразрывно взаимосвязаны времена и культуры, прошлое и настоящее – от Античности до наших дней. Она всегда готова достать нечто чудесное и из «волшебного ларца Русского Просвещенья», для неё и весь XVIII век – заповедник идей. Прошлое не исчезает, оно всегда рядом с ней, просится в стихи.
Оказывается, интеллектуальная лирика вполне органично может жить и переливаться тысячами новых граней в традиционной силлаботонике. Недаром Л. Аннинский определяет лирику Гранцевой как «свидетельство вселенского бытия». Сплав космогоничности, социальности, эстетической чувственности – редкое для поэзии качество.
Как поэт мыслящий, интеллектуальный, погружённый в историю, Наталья Гранцева, являясь современницей того, как
Россия сошла с исторической сцены
Под слёзы восторгов и грохот оваций
И скрылась осмеянной жертвой измены
В кругу умирающих цивилизаций, –
не может не осмысливать судьбу России конца ХХ – начала ХХI века. Отслеживая «фантомных болей русский взвод», автор стремится во что бы то ни стало «спасти погибающий образ столетья», не черня его, не обеляя, но запечатлев всю его многомерность, сложность, драматизм.
Эта лирика умеет незаметно превращаться в напряжённый диалог автора с читателем, в разговор о почти физически осязаемом счастье смотреть и мыслить.
Елена ЗИНОВЬЕВА