Надежда ЧЕРНОВА, КАЗАХСТАН
* * *
С курятника, почти что наяву,
Мы видели далёкую Москву –
Она за степью маревом дрожала.
К ней на телеге ехал вестовой,
К ней мчался вихрь, лохматый и живой,
С верёвки утащивший покрывало.
А ночью в тёмном небе иногда
Сияла Вифлеемская звезда,
И звон курантов слышался, бывало,
В кипенье вод и в пении рулад
Ночных дроздов, и в щёлканье цикад,
И в шуме молодого краснотала.
Мы, дети азиатской стороны,
Полынным зноем до корней полны,
Степною солью в каждой малой жиле,
Глядели в даль таинственную, где
Мерцала Русь.
И, верные звезде,
Оттуда нам колокола звонили…
* * *
Там каждый стебель, он живой:
Взойдёт – и от восторга ахнет!
Там вперемежку с Русью пахнет
Полынной степью кочевой.
А говор, говор – сердцу люб:
Он неожиданный и яркий,
Как в ожерелье у дикарки
То самоцвет, то волчий зуб.
Хотели край земли найти,
Где много радости и хлеба, –
Нашли клубящееся небо
И протоптали ввысь пути.
Иди хоть день, хоть сотни лет –
Перед лицом сияет бездна,
И за спиной сияет бездна –
И движется тебе вослед…
* * *
И раньше это было, и теперь –
Всё на дорогу смотрит наша дверь.
Подкова приколочена на счастье.
Бегу к порогу – в дом заходит гость,
Кидает плащ брезентовый на гвоздь,
Дождём пропахший в летнее ненастье.
За пазухой у гостя – спит щенок,
В одном кармане – глиняный свисток,
В другом кармане – леденец зелёный.
Шумит, смеётся, говорит семья!
Дверь нараспашку – и щенок, и я
С крыльца слетаем в заросли паслёна.
И раньше это было, и теперь –
Всё на дорогу смотрит наша дверь.
След от подковы почернел с годами.
От стука просыпаюсь по ночам:
Теперь боюсь я срочных телеграмм,
Ещё – гостей с печальными вестями.
Нет, показалось…
В двери не стучат.
Луна большая охраняет сад,
В оконных стёклах блики она множит.
Но я не сплю:
так листья шелестят,
Как будто возвращается назад
Счастливый день – и всё дойти не может…