Вот уже с полгода кризис гуляет по нашим дворам. А что происходит, не взять в толк. Кризис даже в его правительственной или учёной интерпретации на бытовом уровне остаётся пугалом, а не продуктом строгого анализа. Он явно требует «родителя», ещё одного слова рядом в падеже – кризис чего?
Малый словарь Ф.А. Брокгауза – И.А. Ефрона (1902) кризисом называет «хозяйственные, экономические потрясения, зависящие от нарушения соответствия между спросом и предложением», а его основной причиной – «неорганизованность современной промышленности, в которой не знают размеров нужды в изготовляемых изделиях, неправильность распределения производства между различными отраслями труда».
Иначе говоря, речь идёт о нарушении каких-либо балансов, пропорций, долей – как если бы в отдельно взятом натуральном хозяйстве один из восьми человек ходил за сошкой, а остальные – с ложкой.
Постсоветская экономика по отношению к той, что была в начале XX века, куда более изобретательна по части, где «не знают размеров нужды». Согласно современной статистической классификации те, которые «с ложкой», формально не являются чистыми едоками, они тоже производят продукт. Но это отнюдь не сталь, не цемент, не хлеб и не энергия – это услуги, сфера потребления.
Сложилась очевидная структурная диспропорция, когда потребляющая часть экономики оттянула на себя ресурсы производящей части, остановила её рост и привела к общему замедлению.
В идеологический фундамент российской экономики было положено потребление, адресованное «среднему классу». Примерно двадцать лет назад нам объяснили: богатые граждане построят богатую экономику. Сей постулат навязывался километровыми очередями к Макдоналдсам, стройками особняков на Рублёвке, переделкой фабричных цехов под бизнес-центры, глянцевыми журналами, телевизионными «фабриками звёзд»…
И «средний класс» наконец появился в отчётах Росстата. Он не варит сталь, не строит, не растит хлеб. Он занят в торговле, ремонте, гостиницах и ресторанах, финансовой деятельности, операциях с недвижимостью, аренде и предоставлении услуг. В 2008 году эти виды экономической деятельности вобрали в себя – обратим внимание! – 19 миллионов человек. На миллион больше, чем трудится во всей обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве России.
Нынешняя экономика просто объявила войну реальному сектору. Если в 1987 году из всех занятых в народном хозяйстве РСФСР на промышленность и строительство приходилось 42 процента, то ныне – 28,9. К сельскому хозяйству тогда относилось 14 процентов, ныне – 10,2. По данным Госкомстата РСФСР, тогда примерно три человека из сферы материального производства содержали одного человека из нематериального.
Сегодня всё иначе. Видимо, изобретён способ существования и развития нации через рост потребления. К чему он ведёт?
Обратимся к нобелевскому лауреату Василию Леонтьеву, автору всемирно известного метода межотраслевого анализа «затраты–выпуск», который позволял узнать – сколько железа надо получить на тонну хлеба, и наоборот.
Учёный предостерегал, что политика, направленная в основном на какую-то частную область, вызовет непредсказуемые, негативные отзвуки в других областях. Советская экономика, по оценке Леонтьева, была неэффективной в силу отсутствия личных стимулов, но зато была лишена грубых отраслевых искажений. Он был убеждён, что «чистый» капитализм может довести страну до беды, как это случилось в годы Великой депрессии 1929–1933 годов в Америке.
В 1960-х годах Леонтьев мог наблюдать энергичную работу в институтах Госплана и АН СССР по исследованиям метода «затраты–выпуск», а потом по его применению на всех планирующих уровнях. «По всей вероятности, введение в последующие годы методов научного планирования увеличит продуктивность советской экономики в целом, – писал он. – Так что преимущества, которые русские получат от улучшений принятия решений, обязаны быть особенно значительны».
Леонтьев не был финансистом, но его метод изучения экономики, способной в одночасье свалиться в пропасть из-за неправильно используемых ресурсов, позволяет обнажить корни текущего кризиса.
Так что, выбирая «родителя» нашему кризису, надо признать, что мы выбрали его себе сами.