Его выступление в «Филармонии-2» походило на домашнее музицирование. Для себя. Он как бы читал личные послания Баха, Грига и Моцарта. Исполнялись прелюдия и фуга ля минор BWV 543 И.С. Баха, соната ми минор, соч. 7 и баллада в форме вариаций на норвежскую народную тему соль минор, соч. 24 Грига, три сонаты № 9, 14, 15 Моцарта. Без всяких концертных «штучек»: просто, строго и весьма впечатляюще. То, что мои соседи по залу определили словом «цепляет». Цепляли интонации, полноценность звука, родственность с сочинением…
У Плетнёва всегда так. Помню его концерт на Декабрьских вечерах с программой из «Детского альбома» Чайковского. Удивил многих. В зале я соседствовал со Святославом Теофиловичем Рихтером. Он не без удивления наблюдал за происходящим, даже какие-то детали проигрывал на колене, а в перерыве сообщил Плетнёву, что сам бы не отважился на такую программу. Из «Детского альбома» выросла философичная, трогательная и абсолютно новая в ощущениях сюита. Те же впечатления от его сольной программы в «Филармонии-2». Как в каждом личном послании он особенно вчитывался в отдельные строки и выделял их, некоторым слушателям показалось, что первые части сонат Моцарта были обойдены выразительностью. Думаю, в этом случае можно довериться пианисту, его опыту и слуху.
О слухе и опыте. Плетнёв постоянно рискует. И этот риск очевидно противопоказан музыке. Но он ему зачем-то нужен. Играл в футбол. Можно догадаться какими последствиями могло бы обернуться это увлечение. Купил вертолёт. Читая через день сообщения о крушении этих замечательных машин, я думаю, почему бы не приобрести клавесин. Изящнее и приятнее. Но ему нужен вертолёт. Недавно демонстрировал ученику катание на скейтборде. Сломал ключицу, как утверждают близкие люди. Вынужден был отменить зарубежные гастроли. Но тем не менее не разочарован в скейтборде. Он, как известно, долгие годы не жаловал журналистов (что, по-моему, дальновидно) и только недавно «разговорился». Но так по сию пору и не сообщил, зачем ему нужны экстремальные ситуации.
В молодости мы иногда вместе выбирались на авангардные театральные затеи. Его слух, как мне показалось, не откликается на искусственные построения. Всё время назидательно говорил мне: «Главное в театре – буфет». Но вот в Москве случился Славомир Мрожек в постановке Михаила Мокеева с двумя блестящими, талантливейшими актёрами Романом Козаком и Александром Феклистовым. Как он слушал! И, что с ним редко случается, пошёл знакомиться с актёрами и режиссёром, чтобы что-то важное уточнить для себя.
Такой разный, понятный и не очень Плетнёв! Но, видимо, потому и слушать его редкое удовольствие.
Юрий ДАНИЛИН
Об итогах VIII Большого фестиваля РНО читайте в следующем номере