Елена Афанасьева
Родилась в селе Важгорт Удорского района Республики Коми. Окончила Сыктывкарский государственный университет. Стихи публиковались в журналах «Арт», «Юность», «Наш современник», альманахе «Белый бор». Автор нескольких книг стихов. Член Союза писателей России. Литературный консультант Союза писателей Республики Коми. Живёт в Сыктывкаре.
Этот берег
…Берег реки Путшкым устлан камушками. Больше всего тут серых. А какой красивый вот этот камушек – светло-жёлтый, блестящий на солнце. Воды зачерпнёшь ладонями, плеснёшь на камни – они и ещё чудесней становятся. Прямо как живые… А лодок, лодок на берегу… тут и лодки моих братьев. Голубым выкрашена – Вани. А тёмно-красная – Сашки.
Сегодня небеса близко, тучи нависли над водой. Жеребёнком ветерок над волнами летает, и лодки покачиваются. Иду по берегу, глаза выбирают камушки особенной раскраски. Найду самый красивый и отнесу сестре Оле. Ей труднее найти свободное время, занята домашними делами, она ведь старше меня. Мы часто играем вместе: бегаем, купаемся, но приходится и старшим помогать. Корову доить, носить в баню воду. Братья, как взрослые, каждый год заготавливают сено.
…Прошло почти тридцать лет. Сестры и братьев нет со мной рядом. На этом берегу остались только имена. Пойду на берег Вашки и опять буду искать камушки. Этот камень – Сашка, этот – Ваня, а этот, блестящий на солнце светло-жёлтый гладкий камушек – Оля. Соберу их вместе, поговорю с ними мысленно, пусть там, на другом светлом берегу услышат меня.
Другой берег
Они прошли через мою душу – Оля, Сашка, Ваня...
Где-то там, в небесах, есть луг лучше, чем тут. Там сестра и братья косят траву и сгребают сено, ставят высокие стога. Где-то там есть глубокие-преглубокие реки. В них они ловят рыбу. Крупную и мелкую. И приносят маме – тёте Нине. И все счастливы. Потому они и торопились туда – за счастьем. Взрослыми они счастья не видели. Никто из них.
Путшкым впадает в Вашку, и потом две реки текут вместе, одна в другой.
Как соединяются видимые и невидимые реки? Я не знаю. Может, сестра и братья знают. Может, вместе с ними Путшкым и Вашка тоже поднялись в небеса. Потому что река не может без них, как и Сашка, и Ваня, и Оля не могут жить без реки.
Сашка
«Сашка, сынок, ты никогда не женишься. Примета такая есть у людей: как принесёшь воды, нужно ведро накрыть. Кто не накрывает, тот не женится никогда. Ты всегда воду открытой оставляешь!» – так говорила своему крестнику наша бабушка. И точно – Сашка и вправду не женился. Любил сельскую девушку Саню, но в дом её так и не привёл. «Не смей в дом приводить!» – мама строжилась. Сашка и не смел, так потихоньку и охладели друг к другу парень с девушкой. Брат жил до сорока лет с мамой, а потом мама умерла и Сашку позвала за собой.
Ведро с водой и правда надо было накрывать – крёстную слушаться. Примета у неё точная. В молодости не слушаешь советы пожилых, ума не наживаешь. А взрослому советы уже не нужны.
Оля
Сквозь светлую воду реки просвечивают камешки. Из-за каменистого дна лодки причаливают к берегу и шуршат. «Гурс»…– это лодка Сашки ткнулась в берег – с дальнего луга брат привёз сено. Мы с Олей, две маленькие девчушки, полощем и выжимаем бельё – простыни, пододеяльники… Месим их в воде руками, туда-сюда… они становятся белые-белые. Оля один конец простыни даёт мне, сама другой конец держит, и мы начинаем крутить: Оля в одну сторону я в другую, вода струями стекает в Вашку… Расправляем пододеяльник, ветер надувает его, и там, внутри, как будто кто-то живой трепещется. Расстилаем бельё на траве, и ветерок быстро-быстро все высушивает, будто кто-то невидимый дышит на наши простынки. Закончив дело, босиком вбегаем в воду. Босые ноги чувствуют гладкие камешки, от мелкой гальки пальцам становится больно, на крупных камнях стоим отдыхаем.
Сашка берёт из лодки большую вязанку сена и уходит по направлению к дому, а мы с сестрой радостно забираемся в лодку. Садимся на узкие доски сиденья, ждём, когда по воде промчится какая-нибудь другая лодка, и мы закачаемся на волнах. Я сижу к деревне лицом, а Оля видит другой берег. Я вижу будки, в которых сельчане хранят зимой лодочные моторы, за ними клуб, магазин, избу бабушки Палэй, наши любимые с Олей деревья рядом с домом. А потом оборачиваюсь к Оле и удивляюсь, что она видит совсем другое: Вашку, другой берег, богатырские сосны.
– Оля! Ты совсем другое видишь!
Оля молчит и улыбается чему-то.
Прошло много лет. Стою около воды и смотрю на Пучком. Как будто ничего не изменилось: вот будки, за ними – знакомые дома. Может, только берег стал ниже. Но почему-то не идут мои ноги к селу, словно корнями вросли в каменистый берег. «А к кому я пойду? Кто мне обрадуется?» – тикает сердце. А потом словно резануло его посерёдке: никого тут не осталось. Пусть никто не увидит слёз! Я оборачиваюсь от деревни и вижу Олину картину: Вашку, другой берег, богатырские сосны. «Оля, ты совсем другое видишь!» А она снова молчит. И река, и отражённое в ней небо, и другой берег, и лес – всё-всё это Олино молчание.
– О чём ты так надолго задумалась, сестрёнка?
Перевела с коми Елена Габова