ИДЕЯ
На ежегодной пресс-конференции в Кремле президент Путин отметил стремление России развивать партнёрские отношения со всеми странами. Но, может, есть смысл сосредоточиться. И опереться прежде всего на опыт нашего сотрудничества с некогда дружественными государствами. Например, из Центральной и Восточной Европы, которые, перейдя на западноевропейскую орбиту, тем не менее оставляют резервы и для взаимодействия с Россией… Вспомним, в своё время советские поставки покрывали примерно треть импортных потребностей наших бывших союзников по соцлагерю в машинах и оборудовании, позволяя им развивать энергетику, металлургию, химическую промышленность, транспорт. В свою очередь, из стран – членов Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) мы получали большое количество продовольственных, промышленных товаров и сырьё – уголь, цинк, химикаты. И сегодня, считает почётный директор Института международных экономических и политических исследований (в прошлом – Институт мировой социалистической системы), академик Олег БОГОМОЛОВ, не использовать экономический ресурс, наработанный десятилетиями, по меньшей мере неразумно.
Кстати, незадолго до того, как наши бывшие соцбратья вдохновились на «бархатные» и «ежовые» революции, институт, возглавлявшийся , отправил в ЦК КПСС весьма тревожную аналитическую записку. Там её положили «под сукно», а вскоре и грянуло…
– К сожалению, наши союзнические образования – СЭВ, Варшавский договор – не выдержали испытания временем, – констатирует Олег Тимофеевич. – Однако в ситуации развода не стоило поддаваться эмоциям. Было бы разумным сохранить дружеские отношения хотя бы там, где возможно. Вместо этого в период реформ мы вовсе потеряли интерес к своим бывшим союзникам, сосредоточившись на Западе. Этим пренебрежением мы подтолкнули соседей на курс в том же направлении… К сожалению, ещё тянется хвост реформаторского периода, когда «демократы» считали, что как без бывших социалистических союзников, так и без бывших союзных республик Россия может успешно развиваться и что мы-то им покажем, как надо идти вперёд.
Безусловно, отвернувшись от нас и резко перейдя на рельсы рыночного хозяйствования и западной ориентации, многие страны наломали дров. А потому начинают уже подумывать о возобновлении отношений с Россией. К примеру, Венгрия, где разрушили кооперативную структуру сельского хозяйства. Это – явная ошибка, причём идеологическая. Ведь там коллективные формы хозяйствования были весьма успешными, позволяющими стране стоять в ряду крупных экспортёров сельхозпродукции. Расплачиваются венгры и за свои ошибки в приватизации: вся современная венгерская индустрия перешла в руки транснациональных корпораций, выйдя из-под влияния собственного правительства. И хотя новые владельцы – западноевропейские ТНК – сделали немалые инвестиции в венгерскую экономику, стране ежегодно приходится выплачивать им более миллиарда долларов прибыли и дивидендов…
Наша политика должна состоять в том, чтобы снять раздражение, накопившееся в отношениях, ослабить антироссийские настроения, русофобию и идти к нормальному сотрудничеству.
– А какие, на ваш взгляд, выводы следует сделать России в стремлении пошире распахнуть окно в Европу исходя из опыта пребывания бывших союзников в европейских структурах?
– Более высокий уровень законодательства в ЕС для многих его новых членов – спасение от чисто внутренних проблем. Например, в Хорватии велика коррупция, сдерживать рост которой и помогает вступление в ЕС. Минусы же состоят в том, что новобранцы Евросоюза всё же второсортны и находятся в подчинении у его старожилов. Их товары на общеевропейских рынках низкой конкурентоспособности, их политический суверенитет во многом делегирован структурами ЕС, причём сложность переговоров с брюссельской наднациональной бюрократией далеко не всегда приводит к положительным результатам… В итоге плюсы (например, западные инвестиции) во многом перевешиваются минусами (например, оттоком прибыли из страны). Так, покупка германским «Фольксвагеном» заводов чешской «Шкоды», безусловно, существенно повысила качество новой чешской продукции. Но при этом часть национальной прибыли, быть может, большая, утекает из страны.
Тем не менее на примере той же Чехии отмечу важный аспект перехода к общеевропейским рыночным порядкам, весьма поучительным для нас. Это – учёт социального аспекта. Здесь не утрачены многие завоевания прошлого в области социальных гарантий. Социальная ориентация отчётливо прослеживается в развитии современного капитализма, выражаясь, в частности, в том, что государство всё больше и больше участвует в перераспределении ВВП. Во многих странах, особенно северных, социальные расходы бюджета составляют около 30% ВВП. Современный капитализм идёт на это, стремясь снять остроту многих внутренних конфликтов и консолидировать общество. И хотя в условиях глобализации зачастую считается, что модель «государства благосостояния» изжила себя, северные страны (Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия), придерживающиеся этой модели, развиваются по многим показателям более успешно, чем, например, США.
– И всё-таки – как сочетается наш поворот на Запад с необходимостью пересмотра отношений с бывшими союзниками, уже оказавшимися в западной орбите?
– Сейчас 60%, если не больше, нашей внешней торговли приходится на ЕС. Это, безусловно, свидетельство того, что такая переориентация экономически выгодна. Но это произошло в ущерб нашим отношениям со странами Центральной и Восточной Европы, в которых остаются неиспользованными многие резервы взаимовыгодных обменов.
К сожалению, перспективы омрачает вступление наших бывших союзников в НАТО. Понятно, что размещение американских радаров ПРО связано не с угрозой терроризма или «иранским мотивом», а с желанием иметь ещё один рычаг давления на нашу страну. Конечно, продвижение НАТО на Восток – это не угроза непосредственного военного вмешательства, но тоже фактор сдерживания России. Но с другой стороны, вступление этих стран одновременно в ЕС и в НАТО стимулируется самими европейцами, их стремлением противостоять гегемонизму США. Учитывается и то, что иногда Россия может «поиграть мускулами», например, в энергетике. Всё это даёт государствам, через которые в первую очередь проходят транзитно-экспортные трубопроводы, возможность требовать от нас определённых уступок. И здесь нам следует не «играть мускулами», а устанавливать с ними более тесные отношения.
– Насколько западные установки наших соседей сочетаются с их попытками сблизиться с Россией?
– Конечно, наши бывшие союзники готовы обсуждать такое взаимодействие. Но их прозападные установки будут перевешивать до тех пор, пока мы сами находимся в своём нынешнем политическом и экономическом состоянии. Ведь от аналитиков в США или Германии не скроешь, что на самом деле происходит с нашей инфляцией, обрабатывающей промышленностью, жизненным уровнем, политической системой, настроениями населения и олигархических кланов. И если современный капитализм делает разворот в сторону социальной ориентации, а у нас разрыв между бедными и богатыми растёт, то ясно, что ни о какой стабильности, на которую можно опираться в таком сотрудничестве, говорить не приходится.
Поэтому очевидно, что Россия в отношениях с бывшими союзниками должна стоять не на чисто коммерческих позициях, а выступать интегратором, определяя интересы более важные – политические, стратегические. Если у государства хорошие союзники или даже просто дружеское окружение, то это тем самым приносит огромный экономический эффект и определённую гарантию от всяких непредвиденных обстоятельств. Например, в случае нефтегазового конфликта с Беларусью: зачем строить трубопровод по дну Балтийского моря или таскать нефть из порта в порт в танкерах (это огромные вложения)? Только из-за того, что мы не нашли общего языка?
– Заявив о переходе на рыночные отношения со странами СНГ, мы фактически признали, что наша политика будет обслуживать экономику. Но должен ли примат экономических интересов заслонять все другие соображения?
– В современном мире наряду с экономическими интересами и стратегическими задачами всё большую роль играют моральные, нравственные ориентиры. И когда мы списываем морально-нравственную составляющую и во внутренней, и во внешней политике, то совершаем серьёзную ошибку, поскольку консолидация общества основана на доверии к власти, которая не должна лгать… Поэтому чисто коммерческий подход к бывшим союзникам страдает аморальностью и пренебрежением к понятию справедливости. С какой стати мы финансируем Запад и отказываем друзьям, к тому же несём убытки, прокладывая в обход их территорий трубопроводы?
Заявив же о примате экономики в отношениях с бывшими советскими республиками, мы не пытаемся искать более гибкие, приемлемые формы перехода на коммерческий стиль общения. А это может сказаться позже. Например, хорошие отношения с Казахстаном объясняются не только коммерческими интересами, а тем, что в этой республике значительное число русского населения, и Казахстан, проводя взвешенную политику, не хочет здесь осложнений.
Ну хорошо, мы предпринимаем «коммерческую перестройку», чтобы нас не упрекали в нарушении правил ВТО, куда хотим вступить, поскольку они против всяких преференций. Но ведь есть и другие амортизирующие способы: льготное кредитование, открытие дополнительных рынков, которые помогут расплачиваться за высокие цены. У той же Беларуси мы можем покупать и станки, и электронику, по качеству уступающие западным, но именно как встречный шаг.
– Кстати, какие варианты нашего объединения с Беларусью видятся вам приемлемыми?
– Приемлемый вариант должен учитывать не только единые исторические, духовные корни. Существенно то, что наши страны развиваются по разным траекториям. Беларусь имеет преуспевающее сельское хозяйство, чего нельзя сказать про Россию, там развивается обрабатывающая промышленность, там не было такой безумной, обвальной и циничной приватизации, как у нас. В смысле рыночных отношений Беларусь ближе к китайской модели: сохранена сильная централизованная власть, нет разгула коррупции… И причины нестыковок – в этих противоречиях. Белорусы не хотят оказаться в плену наших ошибок. Так что при объединении самостоятельность и суверенитет в экономической сфере сохранить разумно. Надо говорить об общем экономическом и таможенном союзе (без введения пока общей валюты). Очень важно гуманитарное объединение, нужны консультации между странами по вопросам внутренней и внешней политики… При этом существование здоровых рыночных отношений, в общем, нормально для интеграционных процессов. Но это не значит, что помимо рыночных не может быть и других отношений, открывающих те или иные преимущества участникам. Повторю, и в экономических отношениях следует думать о нравственном аспекте.
– А что в наших отношениях можно позаимствовать из опыта сотрудничества с восточноевропейскими странами?
– Этим опытом, безусловно, не стоит пренебрегать. Например, Китай сегодня в заявлениях своих руководителей возрождает некоторые идеи СЭВа, основываясь на требовании справедливого демократического международного порядка. Ведь основной задачей СЭВа было выравнивание уровней экономического развития стран, специализация и кооперация производства, как более интенсивная форма разделения труда, взаимная выгода и равные экономические преимущества. Это не то, что сегодня, когда ведущие страны снимают сливки с процесса глобализации, а другие глотают лишь горькие пилюли. К слову, формы кооперации СЭВа частично воспроизведены и в Евросоюзе, где, например, существуют комиссии по отдельным отраслям. Почему бы это не использовать и в Союзе с Беларусью? Так, в СЭВе работала экономическая комиссия, обсуждавшая общие принципы экономической политики. Почему у нас тоже не может быть такого органа демократического обсуждения проблем?
В принципе Россия и Беларусь могут спокойно договориться. Но мы – нация, которая сильна «задним умом»: когда гром грянет, то перекрестимся. Так и здесь: сначала приняли скоропалительное решение, потом попытались уладить ситуацию. Сильная нация, мощная страна так не поступают. Нужно блюсти достоинство и проявлять мудрость.
Беседовала