В Российском государственном архиве литературы и искусства, в фонде знаменитого артиста Михаила Жарова сохранился режиссёрский экземпляр сценария короткометражной комедии «Шульц-оратор», написанный в 1942 году Михаилом Вольпиным и Николаем Эрдманом (фонд 3061, оп. 1, дело 825). Очевидно, сценарий был прислан актёру с предложением сыграть одну из ролей. Однако по каким-то причинам «Шульц-оратор» не был экранизирован. В режиссёрском сценарии имеются всевозможные пометки, интересные для специалистов. Мы же выбрали для публикации лишь авторский текст выдающихся сатириков, сделав в нём некоторые сокращения.
Кулисы. Стол. На столе кофейник, чашки, бутылка с коньяком и маленькие рюмки. За столом сидит чиновник из ведомства Геббельса в полувоенной форме. Чиновник пьёт кофе и прихлёбывает из рюмочки коньяк.
Входит Шульц. Вытянулся перед чиновником, рапортует:
– Рядовой Шульц явился в ваше распоряжение.
Чиновник помахал приветливо ручкой:
– Здравствуй, голубчик! Что же ты стоишь, ты же раненый – садись.
Указывает ему на стул рядом. Шульц мнётся:
– Разрешите, я постою. Дело в том, что я не могу сидеть… на одном месте.
Чиновник удивляется:
– Такой неспокойный характер?
Шульц:
– Характер у меня спокойный, но сидеть на одном месте я никак не могу, потому что как раз это место у меня раненое…
– И что же, серьёзная рана?
– Не могу знать, господин начальник. Не видел, зрение не позволяет.
– Значит, у тебя и зрение пострадало?
– Никак нет. Просто зрение у меня вот где, так сказать, спереди, а рана на оборотной стороне медали… Так сказать, ниже всякой критики.
Чиновник похлопал Шульца по плечу:
– Мужайся, Шульц, родина требует жертв от каждого из нас. Пей кофе, голубчик.
Отходит от стола. Шульц со вздохом показывает на сердце:
– Боюсь, как бы кофе… Ну хоть я немножко!
Шульц берёт бутылку и наливает себе полную чашку коньяка, а из кофейника в маленькую рюмочку добавляет кофе. Выпивает залпом чашку коньяка и потом пригубливает кофе из рюмочки.
Чиновник подходит снова к столу, видит пустую чашку, говорит:
– Наливай себе ещё. Пей, не стесняйся.
Шульц быстро берёт бутылку и наливает полную чашку. Чиновник схватил его за руку:
– Что ты делаешь! Это же коньяк, а не кофе.
– Я знаю, господин начальник. Но я боюсь, как бы кофе не отразился на моём сердце… У меня сердце может не выдержать, если я буду пить кофе, когда на столе коньяк.
Быстро опрокидывает чашку коньяка в рот и тут же пригубливает кофе из рюмочки.
Шульц прижимает руку к сердцу:
– Фу, какой крепкий кофе! Чем бы его разбавить?
Быстро наливает полную чашку коньяка и залпом выпивает, облегчённо вздыхает. Чиновник схватил со стола бутылку:
– Чёрт возьми! Ты выпил всю бутылку!
Шульц берёт бутылку из рук чиновника, смотрит на свет, говорит успокоительно:
– Что вы, господин начальник, смотрите, сколько осталось! – И льёт коньяк в чашку. – Почти четверть чашки… Что я говорю, половина чашки… Даже больше! Видите?
Чиновник вытягивает шею, заглядывает в чашку. Шульц быстро выпивает полную до краёв чашку и говорит с укором:
– А вы говорите, всю бутылку. Даже обидно.
Вбегает служитель:
– Публика уже собралась.
Чиновник торжественно обращается к Шульцу:
– Рядовой Шульц, ты знаешь, зачем я тебя пригласил?
– Так точно – кофий пить.
– Нет, рядовой Шульц, не кофе пить. На тебя возлагается почётная задача. Сейчас ты должен будешь произнести речь. Вот здесь, за этим занавесом, в зрительном зале, собрались семьи фронтовиков нашего города. Я уверен, что ты будешь говорить, как подобает истинному немцу, зажигательно и вдохновенно, и сумеешь вселить бодрость и веру в победу… Тебе приходилось когда-нибудь говорить? Или ты будешь говорить в первый раз?
– Что вы, господин начальник, в первый раз я говорил 33 года тому назад.
– Вот как. Что же ты говорил?
– «Няня», «мама», «папа», «тпруа» и даже «бабушка бяка»…
Чиновник возмущён:
– Ты пьян, негодяй! Ты не можешь стоять на одном месте!
Шульц подходит, покачиваясь, и конфиденциально сообщает:
– Вы всё путаете, господин начальник. Это я сидеть не могу на одном месте, а стоять могу на всех местах.
Чиновник в волнении:
– Прямо не знаю, что с тобою делать. Способен ты повторять то, что я тебе буду говорить?
– Я когда кофе выпью, на всё способен.
– Ну так вот, рядовой Шульц, имей в виду – если ты хорошо произнесёшь речь, мы сумеем тебя отблагодарить. Лучшие врачи города будут тебя лечить, вылечат. Тебе не придётся больше мучиться и ты будешь сидеть так же, как и все остальные.
Сцена. Занавес раздвигается. Чиновник обращается к публике:
– Господа, слово предоставляется раненому герою Восточного фронта рядовому Шульцу.
Чиновник делает знак Шульцу, тот подходит к нему, а чиновник прячется за кулисы.
Чиновник:
– О верные жёны фронтовиков! Пока мы сражались на фронте…
Шульц:
– О верные жёны фронтовиков! Пока мы сражались на фронте…
Чиновник:
– Вы не забывали нас…
Шульц:
– Вы не забывали нас…
Чиновник:
– И ваши письма выражали любовь…
Шульц повторяет:
– И ваши письма… Как?
Чиновник:
– Выражали.
Шульц удивляется:
– Ага, понятно… О верные жёны фронтовиков, пока мы сражались на фронте, а вы рожали… Очень мило!
– Да не они рожали, а вы-ра-жа-ли…
Шульц негодует:
– Я?!
Чиновник в отчаянии:
– Да не вы, а письма.
– Письма рожать не могут. Это вам любой врач скажет.
Чиновник кричит:
– Занавес!
В публике шум, свист, крики. Занавес задёргивают. Чиновник бросается к Шульцу:
– Мерзавец! Теперь я вижу, что ты совсем не так пьян, как кажется.
Надевает на него наручники.
Шульц покоряется своей судьбе:
– Вот что значит – человек умеет держать слово: обещал, что я буду сидеть, как все остальные, так оно и получилось.
Публикация