МЕДИАПАТОЛОГИЯ
Бомж-футболист погиб, задавленный обрушенными воротами. 82-летняя пенсионерка забила до смерти поленом соседку. Пьяные подростки разгромили кладбище. Прапорщик ножом ударил солдата за курение в неположенном месте. Учительница литературы осуждена за побои школьников… С подборки из 24 подобных «новостей» аж на 10 страницах открывается первый номер нового журнала «Русская жизнь». Обильно иллюстрированных издевательскими карикатурами. Жаль, не указаны даты происшествий, оттого неясно, как часто на русских просторах творятся такие «свинцовые мерзости».
Хорошо ещё не торгуют в России огнестрельным оружием. Но и без того автору «РЖ» окружающая реальность страшна: «В мае может пойти снег, физруки, военруки и трудовики рутинно доводят школьников до полусмерти. Русские медвежьи углы живут, как при царе Горохе». Уж на что было промышленно развито Иваново, а и оно «ныне депрессивный центр депрессивного региона». И враньё, что это город невест, журналист обнаружил там лишь одну «более-менее красивую женщину». И одну полноценную улицу.
По «РЖ», постсоветская интеллигенция «либо впала в полное ничтожество… либо, сытая, румяная, пристроилась подле новых хозяев». Но «интеллигенцию спасут рабочие», потому что экономика на подъёме, значит, «будет расти и рабочий протест». В богатом Сургуте трудяг посадили на голодный паёк. В ответ «пролетарии объединяются – медленно, мучительно, сначала – бурно и вдохновенно, потом – тяжело и пугливо». В новом профсоюзе – 37 человек. Хотя с пролетариями нынче непросто работать агитаторам. Особенно если ты троцкист, как один из авторов журнала: побили сильно пропагандистов.
Плохо, ох как всё плохо и гадко на Руси, куда ни глянь!
Где-то на трассе расположилось кафе придорожное, в котором трудится мальчик Арчи. С тяжёлой судьбой. Папа-милиционер после Чечни отсидел и пьянствует, а мама неустанно рожает. Семь детей, Арчи первенец, ему 11. Мечтает об одном: заработать денег на доктора Маршака для отца. Арчи – официант, мойщик, карманник, продавец краденого и… приманка для «нетрадиционно ориентированных». Он соблазняет богатых, но стоит тем клюнуть, как летят с угрозами хозяйка кафе или её «брат-мент» – берут только рублями. Без искусства Арчи заведение прогорело бы: шашлыки неважные и туалет никакой – «жмутся на унитаз… жлобьё поганое»… Мораль сей публицистики проста: детям нельзя работать: «урезанное детство не способствует росту душевного здоровья». Кто б спорил? Да сдаётся – не было никакого мальчика, а семь детей милиционера рождены воображением дамы-автора.
Заголовок очерка из Воронежа вынесен на обложку – текст номера, главный редактор им гордится. Это рассказ о семье Грищенковых: «Таких тысячи и тысячи… их называли «рабочими», «простыми», «новым городским мещанством». Это пятиэтажная Россия – сердце страны». Муж уволен с завода: банкротство. Но не жалуется, лично ему сидеть на обочине хорошо. Дети выросли, дочь с зятем работают, квартиру матери сдаёт, жена Танька на 300 рублей в день готовит шестерым обильный стол. Мечтают о вещах, копят деньги, занимаются «шопингом». На политиков глядят снизу вверх и сверху вниз. Со смирением, «которое у русских людей маскирует обычно несусветную гордыню».
Воронежская интеллигенция отреагировала на очерк на городском форуме так: это «описание похода в зверинец, где диковинные обитатели с их смешными повадками вызывают интерес у автора, а он делится впечатлениями. Приехал к людям НЕ своего круга и для своих написал эссе: и такие бывают тоже люди».
Вообще авторы «Русской жизни» на жизнь русской провинции смотрят отстранённо. Её жители для них – «посторонние». Потому и беды русского народа не беспокоят – душа-то за «чужих» не болит.
А главный редактор даже про Россию и писать не захотел. Сочинил текст о Манхэттене. Видно: дорог ему Нью-Йорк. Даже больше, чем родная столица и «родные до крика Мытищи». А в Москве – «Евдокия Петровна, ухватившая полкило того и сего», киоск «с полуголыми брунгильдами», охранник со злобными глазками и церковь Троицы в Старых Полях, «снесённый кагановичами храм». То ли Нью-Йорк! Манхэттен описан с искренней любовью, от первого свидания с ним автор «чуть не упал без сознания». Какие сэндвичи в «Кац деликатессен»! В малайском кафе воздух, как в блоковской «Незнакомке». Дешёвые кушанья, в лицах гостей царствует Гиляровский. На рынке продают ткань из коробок, как на Сухаревке в 1918-м. Каждый район – эпоха, здесь «старую Москву не убил Каганович». То есть вроде как столицу России надо искать именно там, где сберегли храм Троицы, окружённый небоскрёбами.
Редакция заявила: «Русская жизнь» –- журнал для чтения и размышления, адресован интеллигенции, в самом широком смысле этого слова, которая большей частью исключена современными массмедиа из круга целевых аудиторий». Неужели интеллигенции интересно «чтение» о ТАКОЙ «русской жизни»? И о чём же оно заставляет «размышлять»? Как тяжко жить в России приличным людям?
Желая больше узнать о главном редакторе Д. Ольшанском, заглянул в его «Живой журнал» в Интернете, читаю: «А где зло? Где мерзость? А зло и мерзость – В РУССКИХ ПРОВИНЦИАЛЬНЫХ КАРЬЕРИСТАХ, ПРИЕЗЖАЮЩИХ ЗАВО›ВЫВАТЬ МОСКВУ. Вот это – мразь настоящая, их бы я гнал за 101-й километр без права возвращения. Кавказец приезжает в Москву и жарит шашлык. Спасибо ему от меня, москвича в пятом-шестом поколении. Вьетнамец приезжает в Москву и торгует куртками. Опять-таки очень хорошо. А всякая гнусная сволочь из Набережных Челнов и прочего Скотопригоньевска что делает?» Есть и ещё похлеще мысли. Странные воззрения для главного редактора журнала «Русская жизнь». Понятно, почему он раздел новостей считает одним из самых удачных.
Единственный текст замечателен в «РЖ» – «Подвиг Скалона» Д. Галковского. Это новый взгляд на странный Брестский мир, заключённый большевиками. Но в контексте всего журнала, размещённый в его конце, даже этот очерк теряет в силе.
А мини-предисловие А. Солженицына к новому изданию вообще вызывает недоумение: зачем же вы, Александр Исаевич, благословили журнальчик такого русофобского содержания? Пишете там: «Жить по Правде». Какая уж в «РЖ» правда?!
Когда-то В. Розанов завещал: «До какого предела мы должны любить Россию. …до истязания самой души своей. Мы должны любить её до «наоборот нашему мнению», «убеждению», голове. Сердце, сердце, вот оно. Любовь к родине – чревна». Только с таким подходом можно и нужно писать сегодня о России. Иначе, опять же по Розанову, «русский свет погаснет в мире».
Любви к русской жизни как раз и нет в новом журнале. Назвались бы как-то иначе – и никаких претензий.