Литературная Газета
  • Главная
  • О газете
    • История
    • Редакция
      • Главный редактор
      • Редакционный коллектив
    • Рекламодателям
    • Свежий номер
    • Архив
      • 2025 год
      • 2024 год
      • 2023 год
      • 2022 год
      • 2021 год
      • 2020 год
      • 2019 год
      • 2018 год
      • 2017 год
      • 2016 год
      • 2015 год
      • Старая версия сайта
    • Авторы
    • Контакты
    • Партнеры
  • Темы
    • Литература
      • Интервью
      • Информ. материалы
      • Премии
      • Юбилеи
      • Авторские рубрики
    • Политика
      • Актуально
      • Экспертиза
      • Мир и мы
      • Позиция
      • СВО
    • Общество
      • История
      • Дискуссия
      • Образование
      • Право
      • Гуманитарий
      • Импортозамещение
      • Человек
      • Здоровье
    • Культура
    • Кино и ТВ
      • Премьеры
      • Телеведение
      • Сериалы
      • Pro & Contra
      • Радио
    • Клуб 12 стульев
      • Фельетоны
      • Афоризмы
      • Анекдоты
      • Сатира
    • Фотоглас
    • Мнение
      • Колумнисты
      • Точка зрения
    • Интересное
  • Спецпроекты
    • Библиосфера
      • Рецензии
      • Репортажи
      • Обзоры
    • Многоязыкая лира России
    • Литературный резерв
    • ГИПЕРТЕКСТ
    • Невский проспект
    • Белорусский дневник
    • Станционный смотритель
    • Настоящее Прошлое
    • Уникальные особняки
  • Портфель ЛГ
    • Стихи
    • Проза
    • Проба пера
  • Конкурсы
    • Золотое звено
    • Гипертекст
    • Литературные конкурсы
    • Литературный марафон
  • Подписка
    • Электронная подписка
    • Подписка почта России
    • Управления подпиской
  1. Главная
  2. Статьи
  3. 05 августа 2020 г.
Литература Библиосфера История

Скрещенье тройственных созвучий

Краткий экскурс в литжизнь 1960-х

05 августа 2020
Всегда в центре. Знаменитый писатель и славный редактор «ЛГ»  А.Б. Чаковский (1913–1994). Неожиданный ракурс...


Марченко2.jpgАлла Марченко 

 


На подъездной двери московского моего обиталища увидела не так давно объявления. Куплю, мол, дорого (!) старые, советских времён предметы культурного обихода, включая коллекции памятных значков и собрание сочинений И.В. Сталина. Удивившись, пробежалась по интернет-распродажам в надежде высмотреть вживе, а не глазами памяти единственно знаковую вещь, что зачем-то болтается и болтается в мемориальных моих авоськах. Да ещё и в трёх идентичных экземплярах. Различие лишь в сохранности составных частей. Прямоугольная карандашница, квадратная пепельница, пара кубиков-чернильниц – это у всех, а пресс-папье одно на троих. Искомое, увы, не обнаружилось. Зато обнаружился их вроде как дед или прадед. Дорогостоящий (65 тысяч руб.), задуманный как Дворец Письма Чернильный Прибор. Внушительный, целёхонький, розовато-белый, в алых прожилках. Наверняка выпилен кустарём-одиночкой из обломков-остатков облицовочного мрамора. Короче, музейный «бренд» 30-х с торговой маркой «Серп и Молот»…

Я впервые притронулась и глазом, а ненароком и пальцем, к потомку уникального сооружения году, наверное, в 1961-м, ещё на Спартаковской, в кабинете главреда «Вопросов литературы» Виталия Михайловича Озерова, забирая первую отредактированную мной и подписанную им рукопись. Долго на том столе монумент письменности не застоялся. Озеров рукописи не мурыжил, канцелярских цацек не выносил, но выбросить вроде бы стрёмно: казённый. Вот и сослали в литредакторский пенальчик. Пока здесь ютились мои друзья-товарищи (Дмитрий Николаев да Анатолий Кузнецов), мы там и секретничали, а то и кофейничали. Комнатуха была узко-длинной, с единственным на всю редакцию незанятым рабочим местом. Здесь-то и осел-прижился шедевр совдизайна, отвернувшись к окну, из которого круглогодично дуло. Впрочем, некоторое время спустя в «теоретическом» пенальчике обосновался Серго Ломинадзе, сын сталинского соратника Виссариона Ломинадзе. Выгородив угол, он перенёс в свой закут и беспризорный чернильный дворец. Кофепития сразу же прекратились. По причине необъяснимого (моего с ним!) разногласия по всем литпараграфам. Николаев, успевший с Ломинадзе впритык поконтачить, напутственно убеждал: диалог, размена чувств и мыслей – не его жанр. Бывших наследных принцев Республики Советов не бывает. Как тебе с ним общаться? Держать дистанцию и не перечить. Ну, как Пушкин советовал: «Добро, воевода, / Возьми себе шубу. / Возьми себе шубу, / Да не было б шуму». Малые шумы меж нами и впрямь прекратились, но однажды мы всё-таки расшумелись. Из-за Лермонтова. Точнее, из-за его юбилея. 100-летие (1814–1914) стёрла Первая мировая. Столетие смерти (1841–1941) – Вторая. И вот 1964-й. В ноябре 150-летие. Юбилей общий, а Лермонтовы у нас с Серго Виссарионовичем неузнаваемо разные. Мой: «Но угаси сей чудный пламень, / Всесожигающий костёр...» Его: «И царствует в душе какой-то холод тайный...» Мой: «Мне нужно действовать, я каждый день / Бессмертным сделать бы желал...» Его: «Печально я гляжу на наше поколенье... В бездействии состарится оно...»

Вулкан, поколебавшись, взорвался. Пресс-папье поползло в мою сторону... Но я его всё-таки перехватила на самом краю столешницы. Поставила на место и кубики чернильниц. А юбилей всё едино замяли. В октябре 1964‑го «свергли» Хрущёва. Что вверху, что внизу – всё дыбором. Как, впрочем, и в следующие Лермонтовские даты. И в 1991-м, и в 2014-м.

О стеклянном свидетеле своего первого пожизненного разномыслия я позабыла бы напрочь, когда бы случай не подбросил почти заподряд две рифмующиеся встречи с его двойниками. На одного вскорости напоролась не где-нибудь, а в ИМЛИ! При обсуждении второго издания сдаваемого в набор последнего тома уникального есенинского пятитомника (1961–1962), первого посмертного собрания сочинений поэта. Письменный монумент красовался-важничал на председательском месте, на котором в тот день высился Юрий Львович Прокушев. Не знаю, предвидел ли он уже и тогда блистательное своё будущее (главный редактор приснопамятного издательства «Современник» (1970–1979) и несменяемый «командарм» есенинского ополчения), но сидевшая напротив ЮП и рядом со мной аспирантка всерьёз опасалась за английские свои колготки. И не зря. Воспользовавшись отсутствием Корнелия Люциановича Зелинского, автора и издательского проекта, и вступительной статьи, он до того во гневе размахался руками, что на нас только чудом не рухнуло скопом всё монументальное громадьё письменного прибора. Мелочь, конечно, к тому же выпавшая из другого сюжета, но упоминаю о ней не между прочим, а для «тройственного созвучия», поскольку главная, по сказочному счёту, третья встреча с памятником «прекрасной эпохи» ещё впереди. Впрочем, неподалёку.

1967-й. В «ЛГ» чуть ли не весь январь зимние праздники. 1 января юбилейного года газета потолстела вдвое (!!!) и решительно распалась на две тетради. Второтетрадники, мобилизованные и призванные на борьбу с неустройствами общественно-экономического «без-Порядка», «пьют шампанское». Гуманитарщики в тайном миноре. Окололитературными скороделками первую – фасадную – тетрадь не заполнишь. После процесса над Синявским и Даниэлем (1965–1966) литкарусель, хотя и изображает движение, свершений не обещает. Александра Борисовича Чаковского, пять лет как владельника сотен двух крепостных, благодушие подданных душ раздражает. Как и затянувшиеся торжества. Во весь голос чихвостит расслабившихся коллег. Ну и что? В своём праве. Когда б не вкрадчивая Чак-энергия, так и остались бы многоумной обслугой при издании «средней упитанности». А им хоть бы хны. Психическая атака, дескать. Если вздумает кого-нибудь тайно изъять, артподготовки не будет. Телефонно, впрочем, активничают: авторский запасник расширять-таки надобно. Вот и меня то переманивают с пятого этажа на шестой, то заманивают выдвинутым на премию братьев Васильевых Василием Шукшиным. Поначалу отбрыкивалась. То немногое, что опубликовано до 1967-го и в «Октябре», и в «Новом мире», и в «Смене», ни в какое сравнение с «Привычным делом» Белова не шло! Но Нина Подзорова в два голоса со Смоляницким всё-таки уговорили. Чак, мол, целую литгазетовскую пятилетку (с 1962-го) осторожничал, не задевал «почвенников», опасаясь, как бы философическая тяжба не обернулась коридорно-коммунальной перебранкой (да ещё и с антисемитским подтекстом). Шукшин, по его разумению, та центростремительная фигура, что может объединить и все вкусы, и все позиции. Может быть, может быть... Но мне-то другое виделось. Меж нашей тогдашней малоформатной прозой и доморощенным кино-нео-соц-реализмом перекрёстное опыление, что в случае с Шукшиным и грубо, и зримо. Зримо, но непонятно: ломающий все барьеры личный его Фавор уникален или безличностно закономерен? Да и вообще... Может ли что-нибудь доброкачественное получиться из скрещивания прозы и кинематографа? Что? Мулу-подобный казус или жизнеспособный гибрид? Не только убедительного, но и гадательного ответа и через полвека всё-таки нет. Боюсь, что и вообще нет. Но той давней зимой…

Новоназначенный, шапочно знакомый по «Знамени» Соломон Смоляницкий – человек и обходительный, и добрый. Сообщать, что моего Шукшина Чак «зарубил», ему некомфортно. К тому же, кажется, и впрямь не догадывается, с какой стати при таком раскладе понадобилась «очная ставка» с неудачным автором. И в самом деле, какого чёрта?! Явились тютелька в тютельку, а четверть часа торчим как ходоки на пороге огромного, якобы ещё по вкусу Симонова «оборудованного кабинета»? Смоляницкий откровенно закисает, я же – наоборот. Виталий Сырокомский, первый зам АБЧ, свои воспоминания о нём назовёт завлекательно – «Загадка патриарха», но при этом доведёт изображение почти до карикатуры: маленький, некрасивый, сутулый. Волосы забриолинены. Умная дочка многолетнего главреда «Знамени» Надежда Кожевникова вместо сырокомского грубоделия сделает элегантный портретный набросок: «Лощёный, барственный, от дорогих ботинок до сигары, свисающей с брезгливой губы». Обувка, кстати, и в мою фотопамять попала: «Он джентльмен! Посмотрите на его ботинки!» (из новой английской прозы, какую АБЧ публиковал в «Иностранке» в бытность её главредом в 1958–1962 гг). Да, стены облицованы породистым шпоном, но не под служебный апартамент советского министра печати, а как бы под командный офис совладельца Великобританской медиа-корпорации. Пока небольшой, но набирающей тиражи и влияние. Ассоциация, естественно, не по смежности, а по сходству и в проекции воспоминаний. В тот же январский день любопытство, интригуя, раздражали мелкие детали, а больше всего плохо различимый с моей, стоячей, «точки наблюдения» вроде как знакомый предмет. Переменив незаметно позу, а значит, и ракурс, на мгновение прозреваю. Несмотря на общекабинетный англоманский антураж, на главном, с телефонами, длинном столе восседает-заседает не что иное, как второй двойник Стеклянного Письменного Дворца! Правда, поймать его в фокус затруднительно. Чаковский, мелькая, застит. Он жонглирует телефонами с ловкостью то ли фокусника, то ли теннисиста. Наконец звонки прекращаются. Смоляницкий получает свои огрехи, а я свою тяп-ляп машинопись, точнее, идеальную её перепечатку. На финской бумаге и через два интервала, в которые вписан изменённый до неузнаваемости мой бывший текст. Почерк, разумеется, незнакомый, но об авторстве правщика догадываюсь... Догадываюсь, но поперёд батьки в пекло не лезу. Загламуренные нынче байки про слабонервных сочинителей, каковых якобы отпаивали валерьянкой после показательных «издевательств» Чака, не слухи, а жанр. Но и батьке недосуг лясы-балясы точить... Пока жонглировал телефонами, курительная его трубка закапризничала, и он неожиданно раздражённо стал приводить её в рабочее состояние. Ситуация, секунду назад стереотипная, сдвинулась, развернув в мою сторону дубликат старой знакомой – увесистый тёмно-зеленый квадрат стеклянной пепельницы. По прямому назначению ни сам АБЧ, ни его собеседники этой бандурой наверняка не пользуются. Здесь она вроде как нечто коллекционное, но при этом ещё и полезное: мусорница. Почуяв, что аудиенция выходит на последнюю прямую, Смоляницкий вынимает себя из гостевого кресла. Но делает это так резко, что пепельница от него словно отворачивается, и меня тут же разбирает безудержный смех. Нет, нет, не нервический – самый что ни на есть натуральный. Загоняя мусорницу на место, я задеваю локтем микросветильник, и в круге света оказывается озадаченное лицо Чаковского, внезапно помолодевшее на десяток лет...

Зима 1957–1958 гг. То ли Ивану Фотиевичу Стаднюку, то ли Константину Ивановичу Поздняеву, оба пока ещё начальствуют в «Советском воине», потребовался очерк о художнике Юрии Непринцеве. А я не то чтобы в Питер-командировку напросилась, я лишь недавнюю выставку ленинградцев в Манеже сдуру «жвалила»... И вот теперь, получив командировочные, мандражирую. Подруга вникла и выручила. Добыла рабочие телефоны Трёх Граций – однокурсниц по журфаку ЛГУ. В отличие от подруги, Грации к ленинградскому ТВ притулились, так что поиски координат Непринцева изобретательности от меня не потребовали. Однокурсницы мигом всё выяснили да ещё и на новоселье зазвали. Там, мол, и пообщаемся. А то некогда, ой, некогда... Новоселье оказалось чисто питерским. Мать новосёлки, забрав старенькую свекровь, дочь отселила. Вместе с бабулей уехало с Васильевского острова на Охту и всё остальное, включая и старинную мебель. Впрочем, Грации не растерялись. Из ненужных на Охте картонных коробок с книгами и содержимого здешнего кухонного столика уют обустроили. Да и гости не одну снедь, но и стаканы прихватили. Под стаканы и разговорчики – обычный постуниверситетский застольный пинг-понг. Да ещё и в девическом варианте. Я совсем было собралась сматываться, присоседившись к семейной паре, присланной родичами на помощь, но тут навзрыд затрезвонил дверной звонок... Три Грации ринулись в коридорчик, чтобы хором представить нового гостя: Александр Чаковский! Урождённый ленинградец. Наш козырной автор. А новосёлка, сияя, добавила: «Авторов много, а он Друг!»

Тэги: Память Александр Чаковский Алла Марченко
Обсудить в группе Telegram

Алла Марченко

Российский критик и литературовед.
Окончи... Подробнее об авторе

Быть в курсе

Подпишитесь на обновления материалов сайта lgz.ru на ваш электронный ящик.

  • Когда я был маленьким, была блокада...

    03.05.2024
  • Памяти Владимира Павловича Смирнова

    11.02.2024
  • «Это нужно — не мёртвым! Это надо — живым!»

    04.09.2023
  • Отец «Ну, погоди!»

    06.07.2023
  • 46 звёзд на фюзеляже

    21.06.2023
  • Летний поэт Жуковский

    346 голосов
  • Когда пришел на поле он…

    290 голосов
  • Нельзя поклоняться дьяволу

    218 голосов
  • Доцифровая эпоха (реквием по поэту Сергею)

    217 голосов
  • Правда солдата Никулина

    142 голосов
Литературная Газета
«Литературная газета» – старейшее периодическое издание России. В январе 2020 года мы отметили 190-летний юбилей газеты. Сегодня трудно себе представить историю русской литературы и журналистики без этого издания. Начиная со времен Пушкина и до наших дней «ЛГ» публикует лучших отечественных и зарубежных писателей и публицистов, поднимает самые острые вопросы, касающиеся искусства и жизни в целом.

# ТЕНДЕНЦИИ

Книги Фестиваль Театр Премьера Дата Книжный ряд Интервью Событие Сериал Утрата Новости Театральная площадь Фильм Поэзия Калмыкии ЛГ рейтинг
© «Литературная газета», 2007–2025
Создание и поддержка сайта - PWEB.ru
  • О газете
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты
ВКонтакте Telegram YouTube RSS