КНИЖНЫЙ 
РЯД
Джентльмены удачи: [киносценарии]. – СПб.: Сеанс; Амфора, 2008. – 623 с.: ил.
Тот самый Мюнхгаузен: [киносценарии]. – СПб.: Сеанс; Амфора, 2008. – 686 с.: ил.
Говорят, человека куда легче заставить заплакать, чем засмеяться. Увы, глядя на нынешний экран, киношный или телевизионный, начинаешь в этом сомневаться, решительно убеждаясь, что смех смеху рознь. Вызвать в человеке тот, который без причины, как раз легче лёгкого. А тот, что рождён в сферах, расположенных существенно выше поясничной зоны (и кстати сказать, является высшей «категорией» смеха, а именно смехом сквозь слёзы), существует сегодня вроде бы в ином, параллельном нашему, мире. Мире, где можно заглянуть в дом, который построил Свифт, или ненароком оказаться на планете Плюк, над которой летают пепелацы.
Теперь в этот мир, а вернее в два соприкасающихся между собой, родственных, но сугубо индивидуальных и по-настоящему уникальных мира можно попасть не только с помощью DVD-диска из серии «Наша киноклассика», но и через книгу. Серия «Библиотека кинодраматурга» – правильное, благое и, что особенно ценно, стремящееся к полномасштабности охвата начинание – пополнилась сборниками Георгия Данелии и Григория Горина.
Уместно вспомнить о сакраментальном вопросе: что такое литературный киносценарий? Самостоятельное произведение, как театральная пьеса, или лишь сырьё, топливо для фантазии режиссёра? Вероятно, и то и другое. Он самостоятелен как текстовая форма существования экранного зрелища. И он же – сырьё. Вот прочтут его художник с гримёром и придумают главному герою такой образ, что центральный монолог его можно будет сократить на три четверти – всё будет ясно и без слов.
А кроме того, сценарии типологически разделяются на несколько «подвидов». Есть те, что создаются кинодраматургом в расчёте на конкретного «своего» режиссёра (как горинская «Формула любви»), есть те, что пишутся режиссёром будущего фильма в соавторстве с профессиональными литераторами (как данелиевские «Тридцать три» или «Афоня»). Есть сценарии, выплавленные из собственных пьес («Тот самый Мюнхгаузен»), а есть – созданные по мотивам классических произведений мировой литературы («Совсем пропащий», «Убить дракона»). Есть – по тем или иным причинам нереализованные в кино (как «Трёхрублёвая опера» и «Любимец Бога» Горина), а есть – осуществляющиеся в настоящий момент (как «Речной пёс» Данелии).
В общем, произведения этого специфического рода не стоит уподоблять друг другу, как не стоит ставить между фильмом и сценарием не то что знак равенства, а вообще никаких знаков. Но именно поэтому так интересно читать «литосновы» своих любимых фильмов, даже если реплики оттуда ты знаешь наизусть и помнишь въяве буквально каждый кадр.
Грустные комедии Георгия Данелии не похожи на романтические трагикомедии Горина. Но объединяет двух этих художников не только факт присутствия в фильмографии режиссёра Александра Серого: в 1971 году тот снял «Джентльменов удачи» по сценарию уже знаменитого постановщика Данелии и Виктории Токаревой, а в 1975-м – «Ты – мне, я – тебе» по сценарию начинающего кинодраматурга Горина. Просто и в том, и в другом случае мы имеем дело с юмором, который не «конструируется» по рецептам.
Смотришь на экран и иногда абсолютно не понимаешь, что тут, собственно, смешного, плакать надо, и… хохочешь. До слёз. Читаешь текст – порой кажется, что очень смешно написано, а ловишь себя на ощущении пронзающей грусти и высокой печали. Может, в этом и состоит самый большой секрет этих мюнхгаузенов, заставивших сотни тысяч людей поверить в реальность выдуманных ими миров?
И последнее: в начале сборника Г. Данелии имеется предуведомление в две короткие строчки: «По независящим от автора причинам некоторые сценарии в сборник не вошли». «Некоторые» в данном случае – это такая «наша классика», как «Мимино», «Слёзы капали», «Кин-дза-дза». Причина, надо полагать, в проблемах авторского права. Ситуация довольно грустная. Но вместе с тем смешная. Вполне себе горинско-данелиевская...