В ПОИСКАХ ДЕМОКРАТИИ
В Хабаровском крае на прошедших в марте муниципальных выборах, как всегда, активность проявили жители отдалённых районов. В Хабаровске и Владивостоке на такую живую заинтересованность горожан уповать бесполезно. Новая городская номенклатура похлеще старой советской зачистила округа и кварталы, забрала снизу максимум полномочий и перестроилась в непроницаемую для обывателей вертикаль. Бюрократическая пирамида у нас пока превыше всего. Самоуправляться под таким игом разобщённое население крупных городов неспособно.
Другое дело – большая деревня, где каждый четвёртый друг другу сват. Сельчанам, по идее, должно быть сподручнее присматривать за местными главами и решать с ними любые вопросы. Тем паче что по Федеральному закону ‹ 131 муниципальный администратор, скажем, поселения из 50 коттеджей в отведённой ему черте такой же хозяин, как и первое лицо мегаполиса на данной ему территории. Следующий плюс – возможность баллотироваться индивидуально, без расфасовки по политическим спискам. На сельском уровне партийные игрища неуместны. Каждый претендент и так весь на виду. Как в этих условиях главы небольших населённых пунктов справляются со своими обязанностями, на что горазды сельские депутаты, по душе ли тем и другим общинный сельский контроль и есть ли от него польза?
В Ульчском районе за муниципальную власть соперничали действующий глава Юрий Данкан и бизнесмен Владимир Грязных – в недавнем прошлом его подчинённый. Похожие пары – из заведомо ведущего и ведомого – не вызывают особых вопросов, когда избиратели довольны жизнью и руководством. Однако чаще весьма довольные своими убогими достижениями начальники формируют такие пары, заранее заламывая серьёзных оппонентов под административным «ковром». Обстановку в Ульчском районе благополучной не назовёшь. Бюджет на 85 процентов дотационный, а самые доходные отрасли – лесная и рыбная – идут под откос.
Единственное оживлённое место на районном отрезке морского берега – по портовому неугомонный посёлок Де-Кастри, названный так в честь морского министра Франции, который два с четвертью века назад отправил сюда экспедицию Лаперуза. Моряки и промышленники ценят Де-Кастри за его круглогодичный порт в надёжно защищённом от непогоды заливе. Размеры у района почти как у Дании, но здешнее народонаселение всего 23,5 тысячи человек, или в двести с лишним раз меньше, чем у Датского королевства. Среди них титульных ульчей около 10 процентов. Вся эта горстка людей могла бы жить по финским стандартам, но без порядка, культуры, технологий и трудолюбия одними ресурсами сыт не будешь.
ПОЧЕМУ ДЕ-КАСТРИ НЕ КУРШЕВЕЛЬ
Если Богородское – административный фасад района, то Де-Кастри на четыре тысячи жителей – его деловой мотор, который заработал с утроенной силой, когда американская фирма «Эксон нефтегаз лимитед» (ЭНЛ) взялась в 2002-м возводить поблизости терминал с выносным причалом для танкерной отгрузки своей сахалинской нефти. На Де-Кастри словно валютная манна упала, правда, с горьковатым привкусом – высокооплачиваемые иностранцы и второсортные условия для нанимаемых российских рабочих.
Бездарно использовали и 20 миллионов долларов, что «Эксон» безвозмездным целевым способом перечислил краевому правительству под девять ключевых объектов поселковой и районной инфраструктуры. Объект № 1 – газопоршневая теплоэлектростанция. Её ввели в строй, но каждый вечер, проведённый мною в Де-Кастри, весь посёлок минут на пятнадцать-двадцать погружался во тьму…
Хроническая язва – дороги. За миллион отпущенных на них «Эксон» долларов весь посёлок диаметром в полтора километра с прилегающими подъездами можно было заасфальтировать как Куршевель. Но «Крайавтодор» не осилил и половины. Большую часть посёлка по-прежнему украшают горбатые направления. Памятник экзотического абсурда – несостоявшиеся очистные сооружения. Их коробку и мудрёное оборудование смонтировал южнокорейский подрядчик, но документов на объект никто не дал и оживить его после отъезда южнокорейцев в посёлке никто не может. Короче, неочищенная канализация по-прежнему стекает в залив. Не дождались декастринцы и полигона для бытовых отходов с мусоросжигающей установкой на общую сумму в два миллиона долларов, хотя и эти денежки «Эксон» выделил…
Кстати, за соглашение с «Эксоном» со стороны краевого правительства края отвечал недавно отправленный в отставку первый замгубернатора. А кто ответит теперь? И куда смотрела районная власть?
СУДЕБНАЯ ТЕРАПИЯ
В правоохранительные и иные колокола перед лицом нарушений и безобразий бьёт без оглядки молодое содружество из шести общественных организаций Де-Кастри. Да так, что при встречах со мной поселковые и районные деятели настороженно спрашивали: не знаю ли я заводилу этого блока Титову Лидию Сергеевну? Сгущающую, по их мнению, краски, особенно в своей электронной газете «Мы – граждане»?
Ею оказалась невысокая хрупкая женщина. До выхода на пенсию преподавала детишкам музыку, сейчас – признанный лидер поселкового общественного движения «Надежда». Неутомимая и быстрая, словно ртуть. В 2003-м летала в Чечню на два трудных месяца с посылками для солдат. В мирной жизни активисты «Надежды» защищают простых людей. Таких, как Екатерина Абдуроманова.
Её южнокорейский подрядчик «Эксона» – «Пунг Лим Сахалин» – взял без всякого оформления на работу и также запросто выставил за ворота. Краевой суд после изнурительной тяжбы заставил фирму оформить Абдуроманову, как положено, и заплатить ей солидную компенсацию. С похожими жалобами в «Надежду» обращались десятки наших рабочих, которые строили терминал на птичьих правах и получали за это гроши по сравнению с иностранными рабочими. Титова возмутилась и по поводу полуночных застолий юных школьниц с сексуально озабоченными иностранцами под крышей Дома культуры, не стала закрывать глаза на самоубийство в связи с этим двух старшеклассниц…
О нравах разговор вообще особый. По откровенному признанию разбитной местной девицы, больше всего ей понравились турки. Такие горячие! Один из ревности пырнул ножом русского, а тот его. Оба погибли. Поселковый начальник милиции на мою просьбу прокомментировать гибель людей отреагировал необъяснимо запальчиво, словно я цепляюсь к жареным фактам. На взгляд этого чересчур пылкого офицера, тесные контакты с любвеобильными иностранцами деревенским девчатам пошли на пользу. Появились русско-турецкие семьи.
Все четыре года, пока строился терминал, гастарбайтеры в Де-Кастри чувствовали себя, как янки на Окинаве. Большинство деревенских женщин старались держаться от чужаков подальше. Правда, просто выйти на улицу было небезопасно – тут и там цеплялись до каждой юбки оголодавшие иноземцы. Надо было как-то призвать их к порядку, однако глава посёлка, начальник милиции и представитель «Эксона», кстати, бывший директор школы, бросили односельчан беззащитными перед армадой пришельцев из четырёх тысяч вахтовиков.
Зато руководящим товарищам решительно не понравилась слишком умная, по их мнению, молодёжь, которая вместе с Титовой на общественных началах создала в Доме культуры поселковый музей, организовала клуб бардовской песни, детский ВИА, молодёжную палату при совете депутатов посёлка, отряд юных пограничников, заложила парк Славы погибшим воинам.
Помещение музея власти забрали себе. Упрямая Титова добилась-таки через суд, чтобы конфискованное вернули, однако развернуть экспозиции на прежнем месте ей не позволили. Разобравшись с музеем, власти взялись за добротную сельскую библиотеку, которая по праву считается одной из лучших в Хабаровском крае – по оформлению, тематике, оснащению. Сократили заведующую. Неизвестно, во что бы превратилась библиотека, если бы суд недавно не отменил решение об увольнении. Но штат библиотеки сократили из-за отсутствия денег. Неисповедимы пути миллиардного бюджета района. Может, эти деньги бросают пачками в ЖКХ? Вот уж чего незаметно. В Доме культуры Де-Кастри холод, а в посёлке Богородском слабое отопление привело к закрытию детского сада, к недопустимому охлаждению больницы и поликлиники. И это при вполне терпимой зиме.
ЛИШНИЕ ДЕТИ
На районный центр Богородское хочется смотреть и смотреть. Куда ни повернись – кругом, как на подиуме, красуются бесподобные памятники деревянного зодчества с приметами недавно отшумевшего века. Ладные русские избы на любой вкус и размер спешились покатыми широкими улицами до самой кромки величественного Амура. Народа – четыре с половиной тысячи душ. Преобладает старшее поколение с твёрдой памятью о созидательной общей силе, которая после краха Советов стала ненужной и с тех пор по-настоящему не востребована. Рабочих мест в ЖКХ, медицине, образовании, магазинной торговле за неимением реального производства на всех богородцев, само собой, не хватает. Даже с тёплыми креслами в кабинетах районной власти и федеральных структур.
«Лишняя» молодёжь при первой возможности уезжает. Пенсионеры, как и везде, под гнётом тарифов почти поголовно за гранью бедности. «Ещё тяжелее старикам из отдалённых сёл, – сокрушается в совете ветеранов Надежда Николаевна Бондаренко. – В Тахте, за 130 километров от Богородского, на девятьсот человек нет аптеки. В фельдшерско-акушерских пунктах большинства деревень пожилым людям не найти нужных лекарств, и они вынуждены ездить за ними в райцентр».
За чашечкой горячего чая Надежда Николаевна с азартом перечисляет, сколько полезных предприятий когда-то работало в Богородском. Из самых заметных – ДОК, кирпичный цех, строительный и дорожный участки, УНР, потребкооперация по заготовке сельхозпродуктов и дикоросов, чуть подальше – рыбоколхоз и рыбоконсервный завод. В каждом втором дворе мычала корова-кормилица, сейчас скотину и птицу держат считаные единицы.
Да, было время, когда в любом поселении обязательно создавались производственные предприятия, стабильно работавшие в основном на наш внутренний рынок. Рабочих мест с запасом хватало на всех, тунеядствующих деревень не было и в помине. Производительные силы по ходу освоения территорий планомерной паутиной охватывали весь регион. Иначе здесь просто не выжить. При сочетании такого геополитического подхода с частной инициативой, рыночным выбором и пониманием того, что природа – это не мастерская, а живой организм с ограниченными ресурсами дальневосточники имеют все шансы для содержательной полноценной жизни.
Дикий капитализм не только не решил ни одной из наболевших советских проблем, кроме неограниченного доступа к эстетическому и товарному ширпотребу, но и подставил под удар само существование дальневосточной провинции. Дескать, её будущее – вахтовые посёлки под сырьевой экспорт, и никакого саморазвития. Многие чиновники следуют этим курсом, их настроение зеркально передаётся бизнесу.
Почти все богородские коммерсанты – заурядные держатели магазинов. Мастерить, строить, выращивать, оказывать социальные и технические услуги, видимо, не с руки. В том числе из-за галопирующих тарифов на газ, тепло, электричество. Каждый из купцов сам по себе. Никакого союза или ассоциации у них нет.
Обычно в таких случаях самыми большими друзьями чиновников становятся вездесущие посланцы Кавказа. В советское время их миграция ограничивалась пропиской, сейчас всё решают деньги. В результате почти в каждой приамурской деревне обосновались азербайджанцы или армяне, в Богородском прописались грузины. Здесь они держат единственное кафе и получают от районной администрации строительные подряды.
Давно известно: завладев в деревне единственным рестораном, кафе, кавказцы превращают его в земляческий центр и начинают диктовать волю всему местному населению. Во время моей беседы с заместителем главы района Шевцовым один из местных грузинских деятелей не находил себе места в его приёмной. Захожу в деревянное здание внешкольного учебного центра, где две бригады – местная и грузинская – по договору с руководителем районного образования Игорем Воронцовым занимались ремонтом. Лестница на второй этаж не покрашена, часть фундамента развалена, полы частично прогнили. «На заявления по этим безобразиям господин Воронцов не реагирует», – комментирует невзрачное зрелище преподаватель центра.
От номенклатурного долгожителя Воронцова в центре не ждут ничего хорошего с 1997 года, когда после его прихода на должность был поставлен крест на уникальном Клубе юных речников, где на двух пароходах и четырёх шлюпках занимались судовождением десятки мальчишек. У клуба как подразделения центра отняли весь флот, распустили его команды, и вскоре корабли превратились в металлолом. Хотя именно тогда район получил от края немалые средства для лагерной работы со школьниками. Юному поколению отчаянных 90-х местное начальство дало понять, что интересное будущее им не светит.
ВАХТОВЫЙ ГЕНОЦИД
Ульчский район по заготовкам древесины числится в краевых лидерах, а по переработке плетётся в самом хвосте. В случае увеличения экспортной пошлины на древесину от лесного комплекса района мало чего останется, ведь готовых изделий на экспорт у него нет, а внутренний рынок на древесину мизерный. Многие сёла лишатся последней работы и опустеют. С другой стороны, рекордные заготовки донельзя истощили запасы леса, привели к обмелению нерестовых рек и сокращению рыбного поголовья. Требуется рыборазводный завод. Лучше два. Все об этом прекрасно знают, но ничего не делается.
При конкурсном распределении прибрежных участков лова на нижнем Амуре местные рыбоколхозы заведомо проигрывают тугим кошелькам из Хабаровска, Комсомольска. Богатые победители уводят из района прибыль, налоги, норовят поменять местных рабочих на сезонных временщиков. Коренное население из русских и ульчей оказывается за бортом. Родовые ульчские общины с одобрения разрешительных ведомств теряют своё вековое священное право на рыбную ловлю. Это не что иное, как экономический геноцид малой народности. Не лучшим образом чужой капитал ведёт себя на лесном поприще. Основные заготовители древесины в районе – малайзийский «Римбунан хиджау», три предприятия Дальлеспрома и Шелеховский леспромхоз. «Римбунан», перед тем как начать у нас заготовки в конце 90-х, обязался построить под них в крае перерабатывающие мощности. Но до сих пор гонит в свою родную Малайзию только кругляк.
Больше всех наобещал нашему краю нынешний владелец «Дальлеспрома» Александр Абрамов, которому принадлежит Евразхолдинг с активами металлургических и угольных гигантов Сибири. Но пока только увеличил число безработных. Увы, бизнес-акулы скупают сырьевые ресурсы исключительно для того, чтобы поднять капитализацию своих биржевых акций и поиметь от этого многомиллионный доход. Вкладывать деньги в глубокую переработку и развитие территории им ни к чему.
Сдвинуть горы местных проблем смогут только свежие лидеры с хорошим производственным опытом, без коррупционных и криминальных привычек. И они в провинции есть. Вся надежда на тех, кто трезво мыслит и смело действует. Вот только дадут ли им действовать…
, ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ