Трансгендерный (транссексуальным его не назовёшь из-за отсутствия секса) мюзикл Жака Одиара «Эмилия Перес», получивший два приза на Каннском кинофестивале и «Золотой глобус», собрал небывалые для иностранной картины 13 номинаций на «Оскар», включая главные.
По словам режиссёра, у него было три источника вдохновения: «Шербургские зонтики», «Кабаре» и глава из романа Ecoute («Прослушка») его товарища Бориса Разона, в которой часть описывает транспереход главы наркокартеля, зрители же отметили ещё два: ленту Криса Коламбуса «Миссис Даутфайр» про разведённого актёра-неудачника, устроившегося няней к собственным детям, и музыкальный фильм Леоса Каракса «Аннет» о вдовце-стендапере и его дочке.
В «Эмилии Перес» брутальный и кровавый мексиканский наркобарон Хуан Дель Монте, он же Манитас, которого играет жутко загримированная актриса Карла Гаскон, до 2018 года бывшая Карлосом Гасконом, нанимает неудовлетворённую своей работой адвокатку Риту (танцовщица и актриса Зои Салдана), поручив ей устроить ему смену пола, имитировать смерть, а также позаботиться о его жене (актриса + сочинительница песен + певица Селена Гомес) и маленьких детях. Через четыре года он, то есть уже она, в облике нынешней Карлы, обаятельной дамы среднего возраста, приглашает Риту ради создания общества по розыску останков и помощи родным убитых в нарковойнах мексиканцев и для возвращения собственной отправленной в Швейцарию семьи, в которую тут же внедряется под видом кузины покойного папы. И всё бы ничего, но бывшая жена собралась замуж, а это угрожает бывшему наркобарону разлукой с нежно любимыми детками, будит в нём зверя и в конце концов приводит к трагической развязке. Иначе говоря, от экрана вместе со звуком и цветом распространяется аромат или запашок (кому как) мексиканского сериального мыла, однако сетовать на это едва ли стоит, как и на отсутствие реалистической мотивации происходящего, ибо жанр мюзикла так или иначе подразумевает условность действия, управляющий которым в любой момент может мягко перевести речь персонажей в индивидуальное или групповое пение, не прибегая к явным шоустопперам, то есть вставным музыкальным номерам, но усиливая эмоциональное восприятие и выводя его на символический уровень. Ведь, если отвлечься от сценарной конкретики к нехитрым абстракциям, в «Эмилии Перес» рассматривается трансформация человека, сопровождаемая изменением личности и вызывающая связанные с этим вопросы. Ну, например, несёт ли женщина ответственность за злодеяния, совершённые в её бытность мужчиной, и наоборот? Влияет ли вагинопластика на пластику души и если влияет, то какие свойства личности меняются вследствие такой метаморфозы и какие остаются неизменными? Прав ли пластический хирург в исполнении Марка Иванира (сменившего, кстати, советское гражданство на израильское), который считает, что сменой пола потолок не переделаешь, а из волка овцы не получишь? Стоит ли рекомендовать мужчинам трансоперации для смягчения нравов? А что было страшнее – Карлосу Гаскону перенести хирургическую операцию по превращению в Карлу Гаскон или Карле Гаскон – обратную кинокосметическую процедуру по перевоплощению в Хуана Дель Монте?
Хотя можно вовсе не задаваться подобными вещами, а получать удовольствие от музыки, речитативов, ритмичных движений, превосходной актёрской игры и крамольной мысли, что каннская соперница «Эмилии Перес» – «Анора» Шона Бейкера, была бы краше в форме мюзикла, вынуждающей потенциальных критиков навострять уши, закрывая глаза на прорехи сценария. Но, конечно, не мексиканских ортодоксов, для которых снятое в окрестностях Парижа без участия мексиканцев творение Одиара стало едва ли не самым нелюбимым фильмом прошлого года. Примерно как «Мастер и Маргарита» Михаила Локшина для журналистов «Царьграда».
Другое мнение в статье "Смена пола или смена курса?"