Но в недавнем прошлом катаклизмы в искусстве не обошли стороной и симфонический жанр. Эта музыка, сама звучность её постепенно блекли для слушателей, особенно молодых. Вторая половина ХХ века оказалась бескомпромиссно поглощена электрическим звуком. Изобретение синтезатора и при этом дороговизна содержания оркестров страшно усугубили эту проблему. Но ещё хуже, что и сама симфоническая музыка после ухода гениев жанра – Шостаковича, Свиридова, Хачатуряна, Гаврилина, Бориса Чайковского, Шнитке – мало оживлялась, обновлялась, не приносила столь ярких премьер, как раньше, когда, например, каждая новая симфония Шостаковича становилась возгласом на всю планету.
Ситуацию также усугубили авангардистские, додекафонные веяния, которые, оглушительно прогремев, «превратились в черепки» сразу же, как только на них прошла мода. Современная же симфоническая музыка, идущая от так называемой советской традиции, чем дальше, тем чаще оказывалась просто не столь востребованной. Конечно, есть яркие, значительные исключения, например, симфонии Сергея Слонимского, но это лишь исключения. Классику будут с восторгом слушать вечно, для этого и доныне учат оркестрантов – даже в век мультимедиа, а вот с современными сочинениями труднее. Конечно, во многом виновата чисто коммерческая капитуляция филармоний перед натиском развлекательности.
Отрадно, что в современной России есть люди, которые не только понимают сложившуюся ситуацию, но и много делают для её улучшения. Концерт 23 марта в Самаре, который довелось посетить, прекрасно показал, что в руках подвижников даже музыкальное «ретро» может внезапно засверкать самыми неожиданными и – главное – добрыми гранями.
Не следует забывать о громадной роли пропагандистов даже в хорошие для симфоний времена. Что была бы вся русская музыка XIX века без её апостолов – Балакирева и Стасова? Что история русской сцены без дирижёров, а не только композиторов, Римского-Корсакова и Чайковского, к тому же писавших музыкально-критические статьи в прессе? Что были бы симфонии Шостаковича без незабвенных вступительных слов Ивана Соллертинского? Что были бы дневные детские симфонические концерты, которые по телевизору смотрела вся страна, без Светланы Виноградовой? И так далее. А сегодня без музыковедческого сопровождения публике труднее воспринимать подобные концерты. Кстати, в Самаре ведущая Ирина Цыганова справилась с этой задачей весьма вдохновенно.
Начнём с простого, но очень действенного хода, о котором поведал председатель Самарской организации Союза композиторов народный артист России Марк Левянт: «Симфонические концерты современных авторов мы поставили в абонемент. Таким образом, сразу увеличивается значимость исполняемой музыки». Прекрасная идея! Ведь такие концерты исключительно важны не только для публики, но и для… авторов (что может быть лучшим стимулом к творчеству, чем исполнение?). Кроме того, музыка перед составлением программы в Самаре тщательно отбирается, невзирая на лица, и именно по критерию её общительности со слушателем – иначе авторитет программы не будет высок.
Волей-неволей на концерте подумалось о том, что времена музыкальной «пиротехники», скандальных сотрясаний на симфонической сцене, пожалуй, прошли. Такого рода музыка раньше нередко говорила на сцене как бы сама с собой, попросту поплёвывая на зал «с лютостью в партитуре». Зал по отношению к такой музыке нередко осуществлял то же самое… На концерте в Самаре с радостью довелось заметить, что теперь оркестровая музыка стала проще, душевнее, говорит о том, что может искренне волновать. Лирика – вот то старое новое, которое воскресло на самарском концерте. Сокровеннее стала музыка. И актуальнее: «В музыке последнего десятилетия мы узнаём себя, слышим время, размышляем о сегодняшнем и о вечном» – недаром так было написано в пресс-релизе.
Каждое из сочинений в оркестре под блестящим, буквально артистическим управлением народного артиста России Михаила Щербакова сверкнуло для слушателя особенной гранью. И увертюра Василия Максимова к опере «Рашель», исполненная лирики, тревоги и драматического пыла, созвучного мопассановскому сюжету; и «природа глазами природы», а именно мир глазами кузнечика в щедрой палитре красок в добродушной миниатюре-«мультфильме» Илоны Дягилевой «Кузнечик»; и трагическая тема войны в симфонии-плакате «Родина-мать зовёт» Анатолия Мотова; и поэтичная симфоническая зарисовка по рассказу Р. Брэдбери «Улыбка искренности» Леи Витковской; и «Стан Тамерлана» из оперы Александра Чайковского «Легенда о граде Ельце, деве Марии и Тамерлане» с броскими картинами Средневековья; и «Вариации на тему Шостаковича» Вадима Бибергана – музыкальное приношение и преклонение перед великим мастером. Растроганно встретил зал задушевные, мелодичные сочинения недавно ушедшего из жизни композитора Владислава Казенина (две пьесы из балета «Коты в сапогах») – долгие годы бессменного председателя Союза композиторов России.
А финалом концерта стала настоящая находка – премьера сочинения московского композитора Глеба Мая под названием «Роберт-симфония». Это первая часть уже написанной симфонической трилогии, посвящённой знаменитым поэтам совсем недавнего времени. Овация зала, аплодировавшего стоя, была совершенно оправданна: это одно из ярчайших явлений в симфонической музыке сегодняшнего дня. Посвятив музыку памяти поэта Роберта Рождественского (две другие симфонии называются «Белла» и «Андрей» – ясно, кому они посвящены), композитор создал полотно, далеко превышающее просто музыкальное прочтение неких поэтических образов. Это симфоническое осмысление бега времени и судеб – и не только сильных мира сего, но и самых что ни на есть народных, дворовых. Потому и музыка необычайно раскованна и при этом энергетически насыщенна, вся исходит словно страстным, рвущимся через край нервным током. Композитор доказал нотами без слов бессмертие симфонического жанра, его вечную вещательность (слово принадлежит Римскому-Корсакову), когда партитуру создаёт самобытно мыслящий человек и при этом мастер.
Много молодёжи было в зале, кстати, практически полном. Много задумчивых, вжитых в музыку лиц во время исполнения. Люди теперь на фоне волнующих или скорбных событий времени чаще задумываются о Мире Жизни. И старый добрый оркестр своим несравненным звучанием им в этом помогает – со времён Гайдна…