Русский венок Слободану Милошевичу / Составители Е.Г. Борисова, Е.А. Громова. – М.: Алгоритм; 2007. – 304 с.; 4 л. фото.
Последние годы своей жизни Слободан Милошевич прожил так, как подобает гордой, сильной, поистине хрестоматийной личности. Позорное судилище не сломило его дух, чувство собственной правоты, высокое человеческое достоинство. Ещё в начале этого вопиюще несправедливого процесса в феврале 2002 года, обращаясь к Гаагскому трибуналу, бывший югославский президент сказал: «Я обвинён за преступление, которое совершили другие, прежде всего те, кто находился за пределами Югославии, кто придумал этот суд и эту тюрьму, чтобы не отвечать за насилие над людьми, за разрушение страны и гражданскую войну между её народами. Меня обвинили с помощью суда, который они сами создали для этого насилия, поскольку я воспротивился их насилию и выступал за сохранение страны. Свою огромную мощь, своё престижное положение в международном сообществе они используют не только для господства в мире по своему усмотрению, но и для осуществления жестокой мести в отношении всех, кто противился этому господству».
Наверное, он не был идеальным лидером своей страны. Наверное, его незавидная прижизненная судьба в какой-то мере стала следствием его же системных и тактических ошибок. Тем не менее книгу «Русский венок Слободану Милошевичу» (в которой десятки русских и сербов посвятили ему проникновенные, исполненные трагического пафоса слова) справедливо можно считать не банальной манифестацией в духе правила «о мёртвых или хорошо, или ничего», но данью глубокого уважения и признания.
Люто ненавистный архитекторам и строителям нового мирового порядка серб с необыкновенно красивым именем Слободан Светозарович был найден мёртвым в камере гаагской тюрьмы 11 марта 2006 года. Разумеется, далеко не все поверили в естественность, неизбежность его смерти, обусловленную слабым здоровьем. Ведь чем дольше несломленный, нераскаявшийся Милошевич находился в присвоенном натовцами мировом узилище, тем опаснее он для них становился. И, право, не следует всерьёз относиться к публично продемонстрированному огорчению лицемерной и бесноватой Карлы дель Понте: она, мол, целых пять лет потратила на расследование преступлений сербского лидера, а он даже не соизволил дожить до оглашения вердикта. Многие люди, лично знавшие Слободана Светозаровича, уверены в том, что его умертвили. И эту версию нельзя отбрасывать как несостоятельную хотя бы потому, что за два дня до смерти Милошевич обращался в МИД России за помощью, предположив, что его собираются отравить. «В той же голландской тюрьме, которая находится под неусыпным контролем Карлы дель Понте, были убиты ещё три серба, в том числе М. Бабич... Та же мадам и её пособники с обычной для них наглостью сообщили, что М. Бабич якобы повесился на собственном галстуке», – заметил сербский публицист Предраг Миличевич.
Всей правды о последних днях последнего по-настоящему легитимного югославского лидера мы, вероятно, никогда не узнаем. Объективную, всестороннюю оценку его жизни и многолетней политической деятельности, наверное, давать пока ещё рано, ибо самые реалистичные «портреты» фигур подобного масштаба рисуются не наспех, не под влиянием какого-то отдельного события, даже такого сакраментально-итогового, как смерть.
Александр Зиновьев, лишь на два месяца переживший Милошевича, написал о нём так: «Став заключённым Гаагского трибунала, он занял такую позицию и стал проводить её с таким мужеством, упорством и умом, что в течение нескольких лет стал одной из самых значительных личностей начала века. В условиях, когда перед наглой, циничной, попирающей нормы морали и права, можно сказать, негодяйской американизацией капитулируют даже целые страны и народы, Слободан Милошевич создаёт прецедент личностного сопротивления мировому негодяйству, причём прецедент огромного масштаба…» Вряд ли к этим словам уместно что-то добавлять.