Виктор ИЛЮХИН, заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности:
– В России продолжается рост преступности, что, по-моему, неудивительно, ибо борьба с ней у нас практически сведена к уголовно-правовому воздействию. Вся система предупредительной, профилактической работы, выстраивавшаяся десятилетиями при советской власти, разрушена, а новая не создана. Нынешняя социально-экономическая ситуация в стране крайне неблагоприятно отражается на поведении человека. Невиданное расслоение в обществе, огромное количество бедных людей, падение уровня нравственности, морали, распространение наркомании (6,5 миллиона человек, по данным МВД, употребляют наркотики «не в медицинских целях»), 700 тысяч бездомных детей, льющееся рекой по городам и весям пьянство (особенно в сельской местности) – всё это ведёт к увеличению количества преступлений и как следствие – к росту числа граждан, содержащихся в местах лишения свободы.
Как человек, всю жизнь занимавшийся вопросами криминологии и уголовного права, свидетельствую: сегодня у нас крайне «неэкономно» используются уголовно-правовые нормы, причём показатели судимости у нас слишком высоки. За 15 последних лет мы «предметно ознакомили» с Уголовным кодексом РФ каждого четвёртого мужчину. Кого-то посадили, кого-то наказали условно, в отношении кого-то прекратили уголовные дела, но опять-таки не «по реабилитирующим основаниям».
Находясь в Госдуме, наблюдаю удивительную тенденцию: как только в обществе появляется какое-то негативное явление, носящее даже временный характер и большой опасности не представляющее, так тут же заявляют о себе горячие головы в парламенте, правительстве, аппарате президента, всевозможных партиях и общественных организациях. Начинают кричать: «Надо вводить уголовную ответственность!» Многие из подобных инициатив приводят не к уменьшению криминализации общества, а, наоборот, к её расширению. Когда-то у нас горько смеялись над прежней системой уголовных наказаний – за опоздание на работу, за «сбор колосков» и прочее. А ведь мы понемногу к этому возвращаемся. Уголовный кодекс советских времён включал в себя, если не ошибаюсь, около 360 статей. А сколько их содержит УК РФ? Более 470! В Госдуме чуть ли не каждую неделю мы рассматриваем вопросы о расширении уголовной ответственности, вводим новые статьи, вместо того чтобы на первое место поставить решение социально-экономических проблем, деятельность, направленную на предупреждение преступлений. При этом в России практически не обеспечивается принцип неотвратимости наказания за совершённое преступление, широко распространена и продолжает расти рецидивная (повторная) преступность.
Влияет ли на рост числа заключённых фактор необъективности при возбуждении уголовных дел, во время следствия и вынесения судебных приговоров? Конечно, влияет, но виноваты в этом прежде всего законодатели. Когда они принимали новый УК, то росчерком пера фактически поставили следователя и дознавателя на сторону обвинения, тем самым закрепив так называемый обвинительный уклон. Советский принцип был иным, он требовал: «Следователь должен искать, исследовать как уличающие, так и оправдывающие, как отягчающие, так и смягчающие вину обстоятельства». Теперь основным в уголовном процессе считается принцип спора сторон. Да, этот спор может способствовать установлению истины, но может блестяще её и утопить – всё зависит от уровня подготовки сторон. Суды при исследовании доказательств играют у нас, мягко говоря, пассивную роль.
Принципы правосудия, закреплённые ещё правовой реформой 1864 года (и впоследствии нашедшие своё отражение в советском кодексе), гласили: суд, прокурор, следователь, дознаватель должны установить истину. Правду, как говорил Плевако. А что сегодня? Миссия правосудия в России, по сути, сведена к созданию равных условий для спора сторон. Но ведь мы видим: защита у нас, как правило, находится в заведомо худшем положении, нежели обвинение. Вряд ли можно тут говорить о полноценном состязании и нормальном, всестороннем поиске истины.
Владимир ЛУКИН, уполномоченный по правам человека в РФ:
– У нас время от времени тенденции сменяют одна другую. Сначала в отечественной судебной практике свирепствовал обвинительный уклон: если человек представал перед судом, то почти в девяти случаях из десяти он бывал осуждён, иначе судья считался чуть ли не апологетом преступности. И это при том, что до четверти приговоров в странах с развитым, независимым правосудием бывают оправдательными, что неудивительно, ведь суд – состязательный процесс. Потом в России стали понемногу от порочной практики избавляться, что, впрочем, длилось недолго, обвинительно-бюрократическая волна в правосудии вновь начала брать реванш. Это приводит к тому, что наши далеко не совершенные исправительные колонии и тюрьмы стали, как и прежде, заполняться людьми, совершившими зачастую относительно небольшие преступления.
В России плохо отработана система «внеотсидочных» наказаний. Опять же в развитых странах существует очень большой спектр таких наказаний, например обязательные работы некоего благотворительного свойства, социальной направленности. Ведь крупные сроки, полученные за мелкие преступления и связанные с отсидкой, способствуют не исправлению граждан, а скорее, наоборот: людям, прошедшим тюремно-лагерные «академии», очень трудно возвращаться к нормальной жизни.
Немалое влияние оказывают и умонастроения в обществе. С одной стороны, говорят: слишком многих у нас сажают, и порой несправедливо. С другой – требуют: надо больше сажать, надо увеличивать сроки и только так бороться с преступностью!.. Считаю, что судебная система должна регулировать эти процессы, к тому же надо законодательно и практически развивать внесудебную систему наказаний, больше применять штрафы, общественные работы и тому подобное.
К сожалению, наши судьи чересчур внимательно прислушиваются к мнениям следователей, прокуроров (действующих заодно), вместо того чтобы тщательно разбираться в возбуждённых уголовных делах. Следствие плохо работает, поскольку мало боится суда, того, что в судебном заседании дело рассыплется.
Нужно, чтобы у нас было больше оправдательных приговоров, и, разумеется, не по отношению к настоящим преступникам. А то ведь у нас как получается? Крупный преступник – бандит, жулик, коррупционер – нередко способен «отмыться», нанять замечательных адвокатов за большие деньги, а обычный человек беззащитен. У нас, увы, социально контрастное государство и такое же социально контрастное правосудие. Статистика же российской преступности определяется в основном огромным количеством мелких преступлений. Надо добиться, чтобы следователь не направлял дело в суд до тех пор, пока не найдёт серьёзных доказательств. Но для этого судьи должны не принимать абы как подготовленные дела, а выносить оправдательные приговоры исходя из основного принципа исторически сложившейся правовой системы – презумпции невиновности. Если нет веских доказательств или есть хоть малейшее подозрение в том, что признательные показания «выбиты», то это должно быть в пользу обвиняемого. И в этом нет никакого пособничества преступлениям, просто суд должен быть суров, но справедлив, основываться на полноценной доказательной базе. И, конечно, надо решительно бороться против фальсификации доказательств со стороны обвинения.