Похоже, становится традицией – на статью, завершающую дискуссию, обрушивать критические отклики. Так случилось и с публикацией Льва Аннинского «Капля фирсофистики» («ЛГ», № 26), в которой известный писатель, окинув острым взглядом боевое «поле полемики», усеянное обломками сломанных копий, высказал своё мнение на тему – «Синдром Фирса. Можно ли «выдавить из себя раба» (так называлась исходная в этой полемике статья писателя Владимира Ермакова, опубликованная в «ЛГ», № 8). На нашем сайте постоянные участники «Форума «ЛГ» немедленно откликнулись запальчивыми умозаключениями. Автор «фирсофистики» счёл необходимым их прокомментировать.
На мой взгляд, эта статья – сплошное оправдание рабства.
Ефим Суббота
– Не сплошное. А только такое, когда рабства всё равно не избежать, а надо сохранить душу.
Рабство, когда не чувствуешь себя рабом (как и было у Аннинского), – самая страшная его разновидность. От такого человека, если выдавить из него раба, ничего и не останется – ему внутри себя не с чем сравнивать рабскую субстанцию. Это чистое рабство без примеси.
Algol
– Чистого в природе нет – сплошные смеси. Чистое бывает только в сфере чистого разума. Как и абсолютно грязное, когда надо внутри себя с чем-то себя сравнивать. Помогает! Насчёт того, что от меня останется, если давить до конца, – не комментирую. Это только извне видно – с позиции тех, кто готов давить других.
Все в этой дискуссии искали Фирса? Вот он я. Даже, впрочем, не уверен – достоин ли я такого высокого звания, как Фирс? Сказано, не делайтесь рабами человеков, но в конце концов рабами не столько человеков, сколько рабами человеческого, слишком человеческого. Что в конце концов плохого в ремесле слуги, при условии, что он любит своего хозяина и видит в нём не только господина, но и сына? (А Фирс именно таков!) Не трогайте великого имени Фирса! Антон Павлович любит и сопереживает этому своему герою более, чем самому Иванову. Фирс – есть идея служения и великий урок выбора служения. Фирс служит недостойному господину, но это не его, в сущности, проблема, а – нравственная проблема его хозяев.
Григорьев
– Согласен с вами на 99 процентов. Один процент оставляю для дальнейших раздумий насчёт господ, которые, как показывает мировая (и российская) история, сами при перемене ситуации становятся рабами. А потом, если «стена гнилая», опять идут в бунтари. А оттуда в диктаторы.
Что-то заклинило всех на Фирсах. Да в нашей литературе масса других персонажей – как «героев», так и антигероев. Опять же сводить всё население Советского Союза к романтикам-идеалистам да к скептикам-пофигистам как-то не совсем правильно. Главное, к каким классическим литературным персонажам отнести другие человеческие категории: будущих коммутантов (в том числе бывших пропагандистов из «гуманитарной интеллигенции») и ушибленных ультралиберальных утопистов. Я и с теми и с другими постоянно сталкиваюсь. Причём первые непрерывно лгут, выдавая себя за потомственных борцов с «коммунистическим тоталитаризмом».
Мочилов
– Будущие коммутанты станут вольными защитниками суверенной демократии, а потом, обнаружив, что и сами они рабы, и кругом рабы, – начнут давить из людей капли. Либеральные утописты пойдут в ряды бунтарей против своей же утопии, а потом свалят ответственность на тех соратников, которые громче всех обещали свободу, равенство, братство, гласность, рынок, благоденствие, безопасность и т.д.
Фирс, Тушин, Левша – очень удобный образ «покорства народа». Между строк читаю: есть элита – это гусары воины, им балы, дамы и дым отечества. И есть русский народ – фирсы, тушины, левши, которым суждено копаться в навозе да любить барина. Да ещё один мужик, который двух генералов кормит. Прошли эти времена, господа хорошие! Три поколения советских людей уже были избавлены от рабских прививок. У кого от рождения была рабская стать, тот рабом в душе и остался, пусть выдавливает, если сможет. Но у другой половины советского народа не было и капли раба, и выдавливать нечего было. По себе сужу.
Уважаемый Лев Аннинский! Да не надо заменять человека на нечто лучшее. Природа не дура, она мудрее каждого из нас. Не только воина-администратора слепила природа, она придумала ещё и его антипода – крестьянина-производителя, которому совсем не нужно воинство. А вот воинству как раз-то и нужен крестьянин-производитель. Вопрос лишь в том, как переломить тысячелетний ход истории, когда господство захватывали биологически воинствующие натуры? Ведь они помрут без мироутворённых крестьян-производителей. Если надо, невоинствующий крестьянин сможет взять ружьё, а вот воинствующий барин стать за плуг не сможет. Кишка не та.
Валерий Бунтов
– В эпоху зелёной революции один мужик может прокормить не двух генералов, а два полка со штабами. Но для этого мужик должен быть вооружён техникой и знаниями, которые разработают те самые гусары лабораторий, воины академий и дамы народного просвещения, которые копошатся «в дыму» ненавидящего их тов. Бунтова.
«Прошли те времена»? Наступят другие, похлеще. «Природа не дура»? О да. Потому что кишка у природы – та.
Но мы забыли ещё двух весьма отвратительных персонажей: пленного солдата Платона Каратаева с лиловой коротконогой собакой из «Войны и мира» и солженицынского Ивана Денисыча. Каратаевщина страшнее фирсовщины. Каратаев надеялся интегрироваться во французское общество и при этом воровать, что плохо лежит. Французы с негодованием бросили ему уворованное, а при первой возможности – пристрелили. Типичная судьба предателя. Иван Денисыч такой же, но Солженицын его оправдывает: «Живой – вскликнет, мёртвый – нет».
И помереть-то как люди не могут. …А у Фирса просто не было иной перспективы.
Algol
– О тех, кто помер, – или хорошо, или никак. Что отвратительней: каратаевщина, фирсовщина или иванденисовщина, судить не берусь, ибо мне жить и умирать среди этих людей. Что же до французов, то подозреваю, что там полно такого же навоза, как и у нас, хотя там пьют меньше водки и больше вина. Но их стакан всё равно больше, чем стакан, особенно когда охота прогуляться на восток и пристрелить попавшегося на дороге Каратаева. Дождёмся такой перспективы? Тогда и посмотрим, похож ли Фирс на капитана Тушина и освободит ли Прагу бывший совхозный конюх, ставший маршалом тоталитарного Советского Союза.
Всем моим оппонентам – сердечное спасибо и боевой рабский привет.
Лев АННИНСКИЙ