Каждую весну, 2 мая, в московском сквере у Большого театра можно встретить группу женщин, на скромной одежде которых сверкают боевые ордена и медали. Они обнимают друг друга, оживлённо что-то обсуждают… Так начинается каждая ежегодная встреча ветеранов женского 46-го гвардейского Таманского, орденов Красного Знамени и Суворова авиаполка ночных бомбардировщиков. Идут годы, из жизни уходят участники Великой Отечественной, но оставшиеся в живых верны традиции и снова вместе…
На площади женщину с орденскими планками на пиджаке обступили школьники. Это – Ирина Вячеславовна Ракобольская, гвардии подполковник, начальник штаба 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков. Я тоже подошёл к ним, чтобы послушать рассказ ветерана.
– Я вовсе не собиралась в авиацию, а тем более в ночную бомбардировочную, – говорит Ирина Вячеславовна. – В октябре 41-го, когда мы, студентки МГУ, вернулись со строительства оборонительных рубежей в город, то узнали, что ЦК ВЛКСМ объявил по Москве призыв девушек, желающих добровольно пойти на фронт… Немецкие войска подходили к столице…
Нас направили в женскую авиагруппу ‹ 122, формировавшуюся под руководством известного штурмана Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой. На основе этой авиагруппы позже и были сформированы три авиаполка. Самые опытные и взрослые (из ВВС и гражданской авиации) стали основным составом женского 586-го истребительного полка, воевавшего на самолётах Як-1. Девушки-авиаторы с довоенным стажем лётной работы вошли в состав 587-го полка пикирующих бомбардировщиков – на Су-2, а затем на Пе-2. А я попала в 588-й полк ночных бомбардировщиков на У-2 (впоследствии По-2). Прошла полный курс штурманской подготовки в маленьком городке Энгельсе, на Волге, где мы прошли ускоренный курс трёхлетней учёбы за полгода. Но приказом была назначена начальником штаба 588-го полка. Конечно, хотела летать, но когда обратилась с протестом к майору Расковой, то в ответ услышала: «В армии приказы не обсуждают, а выполняют!» Так что пришлось осваивать незнакомую для меня штабную работу, но позже иногда удавалось вылетать и на боевые задания.
Истребительный полк и полк пикирующих бомбардировщиков впоследствии пополнялись мужчинами, а наш, ставший вскоре 46-м гвардейским, так до конца войны оставался чисто женским. В мае этого года исполняется 65 лет с момента начала его боевой истории. За три года войны лётчицы полка совершили 24 тысячи боевых вылетов, сбросив на врага 3000 тонн бомбового груза, а это по тем временам – около ста вагонов. Мы никогда не уходили в тыл на переформирование и за военные годы увеличили численность личного состава более чем в два раза, несмотря на потери. В полку – 23 Героя Советского Союза (из них 5 получили это звание посмертно), два Героя России и один Герой Республики Казахстан. С боями полк прошёл от Донбасса, через Сальские степи и предгорья Кавказа, Кубань, Таманский полуостров и Крым с наступающими фронтами через Белоруссию и Польшу, дошёл до Восточной Пруссии, Германии и встретил победу севернее Берлина. Ни в нашей армии, ни в какой другой армии мира таких авиационных полков больше не было…
В это время к нам подошла другая женщина со Звездой Героя Советского Союза и орденскими планками на жакете, гвардии подполковник Надежда Васильевна Попова, командир эскадрильи этого же 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков. И к ней у ребят много вопросов.
– Самым тяжёлым для нас было летом 1942 года, – рассказывает Надежда Васильевна. – Наш полк в составе двух эскадрилий (20 лётчиц и 20 штурманов) и 75 человек штаба и техсостава прибыл на Южный фронт и вошёл в состав 4-й Воздушной армии генерала Вершинина, 218-й бомбардировочной авиадивизии полковника Попова. Тогда нашим первым фронтовым аэродромом стало поле около посёлка Труд горняка, что под Краснодоном. Когда командиру дивизии сообщили, что в его распоряжение поступил целый авиаполк девушек (а нам было по 17–22 года), полковник с горечью сказал комиссару: «Чем мы провинились? Почему нам прислали такое пополнение? Время тяжёлое, а тут девчонок целый полк подсунули…»
У-2, на которых воевал полк, – тихоходные, фанерные самолётики. Вооружение – 200–250 кг бомб. Ни пулемётов, ни пушек на них не было, только пистолет у лётчицы и ракетница у штурмана. Причём летали мы без парашютов. Полёт продолжался около часа – достаточно, чтобы долететь до цели в ближайшем тылу или на передовой противника, сбросить бомбы и вернуться домой. За одну летнюю ночь успевали сделать по 5–6 боевых вылетов, а зимой – по 10–12… Вы спрашиваете: почему мы летали только по ночам? Не только по ночам. Нас часто посылали на воздушную разведку и днём.
К 15 июля 1942 года фашисты прорвали нашу оборону между реками Дон и Северский Донец. Возникла реальная угроза окружения войск Южного фронта, оборонявшихся в Донбассе. По приказу Ставки советские войска стали отходить, но на подступах к Ростову немцы предприняли ещё одну попытку окружения и 25 июля 1942 года начали наступление. Наши наземные части, не выдержав натиска врага, стали отходить на юг и юго-восток. В это время самолёты нашего полка ночью бомбили врага у переправ, а днём самые опытные летали на поиск отступающих частей, чтобы сообщить в штаб дивизии об их местонахождении.
Вот эти полёты, пожалуй, и были самыми опасными, когда в небе – полное превосходство вражеских истребителей. А что может сделать У-2 скоростному, вооружённому спаренными пулемётами и пушками «мессеру»? Только попытаться на самой малой высоте и скорости, используя рельеф местности, уйти от преследования, и то, если вовремя заметишь противника. А какой рельеф местности в Сальских степях? Редкие балочки, а в основном поля, по которым отступали наши войска. Такие дневные полёты нам не засчитывались как боевые вылеты, хотя погибнуть при их выполнении было реальнее, чем ночью. Боевым же считался вылет на бомбардировку с эффективным поражением цели, подтверждённый идущим следом экипажем или наземными войсками. А днём наш самолёт, летящий со скоростью не более 100 км/час, можно было сбить из любого стрелкового оружия.
Однажды во время выполнения разведывательного полёта и мой самолёт был атакован «мессером», повреждён, и я совершила вынужденную посадку. Только успела отбежать от самолёта, как немец со второго захода поджёг его. Я осталась жива, но ещё долго пришлось вместе с нашими отступающими частями догонять свой полк. Страшная жара, беспрерывные бомбёжки на пыльных дорогах, крики раненых – всё смешалось в непрерывных людских потоках, двигавшихся к предгорьям Кавказа. Часто приходилось слышать упрёки местных жителей: «Что же вы, драпаете? А кто будет нас защищать?..»
Как вначале отнеслись к нашему полку в дивизии, я уже рассказала, но очень скоро мнение командования о нас изменилось, причём в лучшую сторону. Мы доказали, что можем воевать не хуже, а порой даже лучше мужчин. Почувствовали силу наших ударов с воздуха и враги. Особенно в предгорьях Кавказа, когда линия фронта установилась по Тереку. Каждую ночь наши самолёты сыпали бомбы на фашистов, не давая им покоя.
Именно за это они и прозвали нас «ночными ведьмами» (кстати, книгу с таким названием написала наша однополчанка Герой Советского Союза Раиса Аронова)…
Надежда Васильевна на минуту замолчала, видимо, воспоминания увлекли её в то далёкое время. «А как же вы летали ночью в горах?» – прозвучал в тишине вопрос одной из школьниц, пришедших на встречу с героинями.
– А вот об этом лучше расскажет мой штурман – Герой Советского Союза Руфина Сергеевна Гашева.
Часть девушек и парней подошли к невысокой женщине. Руфина Сергеевна улыбнулась, но начала свой рассказ издалека.
– Я ушла на фронт с мехмата МГУ, а вообще у нас в полку были девушки из МАИ, из медицинского, дирижаблестроительного институтов, с предприятий и оборонных заводов. Некоторые из нас никогда не летали, хотя занимались в стрелковых кружках и имели значки ГТО и «Ворошиловский стрелок». Другие учились в аэроклубах, но налёт всё равно был маловат – таких девушек назначили в группу штурманов… Ускоренный курс подготовки, где обучали, в частности, ориентированию в ночных полётах, дал нам азы штурманского дела, а по-настоящему овладевать этой военной профессией пришлось уже в боевой обстановке.
С воздуха видно, когда пересекаешь линию фронта. Но бывало, что погода быстро менялась, особенно в горах, и тогда нужно было строго держать курс и хорошо всё просчитывать. Особенно тяжёлые вылеты были на Кубани, на так называемой Голубой линии… Это было летом 1943 года. Наши войска после победы под Сталинградом начали наступление и на Северном Кавказе, где фашисты заранее создали хорошо укреплённую полосу обороны – от Чёрного до Азовского морей, которая начиналась от Новороссийска и заканчивалась лиманами Приазовья. Нам она запомнилась огромным количеством прожекторов противника и большими потерями в ходе прорыва этой проклятой линии. К этому времени мы уже были гвардейцами, первыми в дивизии, – за отличное выполнение боевых заданий в феврале 43-го.
По глазам школьников, внимательно слушающих ветерана, было видно, что и спустя много лет после войны они гордятся женщинами-авиаторами. Гвардейцы – это ведь звание давалось за доблесть и героизм…
– А много ваших подруг погибло в годы войны? – несмело задала вопрос одна из девушек.
Руфина Сергеевна с грустью посмотрела на ребят.
– Из 115 девушек, ушедших на фронт в мае 1942 года, погибли 24, а всего в полку за годы войны погибли 32 лётчицы.
Наступило молчание, которое нарушила та же девушка:
– А вы сами были ранены?
В глазах Руфины Сергеевны блеснул озорной огонёк.
– За 848 боевых вылетов я не получила ни одной царапины, если не считать синяка от пули зенитного пулемёта, попавшей в металлическую перекладину моего сиденья. Это произошло при пересечении линии фронта на Кубани в мае 43-го… Хотя из оставшихся в живых я в полку была самая невезучая. Две аварии самолёта, два раза вместе со своей лётчицей была сбита над территорией противника…
Но про аварии вспоминать не хочу, простая нелепость, по малоопытности, а вот быть сбитой – совсем другое дело. Моей лётчицей была гвардии капитан Оля Санфирова, с которой вместе летали до 13 декабря 1944 года. Первый раз нас сбили над «Голубой линией» 1 мая 1943 года. Перед вылетом нам вручили боевые ордена и… вот. Попав под обстрел прямо над целью, наш самолёт получил повреждения, и до своих мы дотянуть уже не смогли, сели на вынужденную под Верхним Адагумом. Ночью на земле ориентироваться сложно, но спасли… лягушки. Местность ровная, укрыться негде, вокруг – вражеские посты и зенитные батареи. Немцы засекли наш идущий к земле с заглохшим мотором самолёт и начали обстреливать это место. Где укрыться? Вдруг мы услышали весеннее кваканье лягушек – значит рядом болото, а это – спасение. Затем двое суток мы пробирались к своим… С тех пор для меня самые радостные звуки – кваканье лягушек, – с улыбкой закончила она свой рассказ.
– А как удалось спастись второй раз? – спросил один из ребят.
Улыбка мгновенно слетела с лица рассказчицы. Парень уже пожалел, что задал такой вопрос, но, видя его смущение, Руфина Сергеевна спокойно продолжила.
– В конце 44-го мы воевали над территорией Польши, в районе небольшого городка Насельск. Очередной боевой вылет прошёл успешно, а на обратном пути, когда мы пересекали линию фронта, с земли нас обстрелял зенитный пулемёт. Одна зажигательная пуля попала в перкалевую обшивку. Моя лётчица пыталась скольжением сбить пламя, но не удалось, огонь всё ближе подбирался к кабинам и бензобаку. Видя, что спасти машину нельзя, командир приказала мне прыгать (к тому времени мы уже получили парашюты). Я отказалась. Тогда Лёля спокойно сказала: «Прыгай! Я за тобой»…
Руфина Сергеевна замолчала. Она будто заново переживает тот полёт.
– Мы приземлились на нейтральной территории. Я стала подзывать Лёлю, но вокруг стояла оглушительная стрельба. Трассы светлячками летели во все стороны. За этой стрельбой я почти не слышала глухого взрыва мины… Оказалось, что я приземлилась на противотанковые мины, а мой командир, к несчастью, на противопехотные… Позже гвардии капитану Ольге Санфировой посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Моей лётчицей стала командир эскадрильи гвардии капитан Надежда Васильевна Попова, но иногда в полёте я называла её Лёлей…
Струи фонтана заглушали голоса собравшихся в сквере. Постепенно в разговор вступали и другие женщины, ветераны полка.
– Самое страшное было видеть, как они горят, может быть, ещё живыми в воздухе, – рассказывает Ольга Филипповна Яковлева, невысокого роста худенькая женщина со светлыми глазами. – Я прибыла в женский авиаполк ночных бомбардировщиков в начале января 43-го и была назначена мастером по вооружению. Позади были недели отступления, запасной авиаполк и горные дороги Главного Кавказского хребта.
Когда командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская беседовала с нами – первым пополнением, она, глядя на меня, невольно воскликнула: «А как же ты будешь подвешивать авиабомбы весом по 50–100 кг, когда в тебе самой не больше 50?!» Этим, конечно, я занималась не одна. Мы быстро приноровились, хотя зачастую на морозе руки прилипали к металлическим стабилизаторам, и куски кожи так и оставались на бомбах. Работать в рукавицах было неловко, а старший техник эскадрильи по вооружению Лидия Гогина, видя, что от боли у некоторых капают слёзы, спокойно говорила: «Ничего девчата, немцам от наших «подарочков» только хуже будет!»
Самая страшная ночь для полка случилась на 1 августа 1943 года. Мы подготовили самолёты и стали наблюдать, как экипажи один за другим уходили на цели. Погода безоблачная, и в ночном небе всё отлично просматривалось. Тогда одни экипажи должны были вызвать на себя огонь вражеских зенитных батарей, а другие – бомбить артиллерийские позиции работающих зениток противника.
«Голубая линия» была действительно голубой от света множества прожекторов. В один момент прожекторы поймали наш самолёт, «повели», но… обычного обстрела с земли нет. Все, кто был на старте, не отрываясь следили, что происходит в воздухе. Неожиданно пойманный лучами прожекторов самолёт загорелся и пошёл к земле. У нас вырвался крик отчаяния: «Они горят!!!» Через несколько минут такая же трагедия – горит другой самолёт, потом ещё и ещё…
У школьников перехватило дыхание. Ребята, как когда-то и девушки на аэродроме, не могли понять, почему гибли самолёты? В этот момент к ним подошла Надежда Васильевна Попова. Она слышала последнюю фразу и продолжила рассказ своей однополчанки:
– В эту страшную для нашего полка ночь против нас «работали» фашистские ночные истребители. Зенитки не стреляли по летящему в лучах прожекторов самолёту, потому что рядом находился ночной М-110, который «подкрадывался» и в упор расстреливал наших. Я участвовала в этом бою и видела, что происходит в воздухе, но ничем не могла помочь своим подругам, идущим на верную смерть, – раций у нас не было.
Небольшого роста паренёк несмело, как бы извиняясь, задаёт вопрос: «А как же вам самой удалось спастись?»
– Всё – интуиция и опыт. Видя, что погибает впереди идущий самолёт, я действую чисто машинально – «ручку» от себя и быстрее к земле, – и ветеран непроизвольно, спустя более шестидесяти лет, повторила те же движения, которые спасли жизнь ей и её штурману в ту ночь. – С минимальной высоты отбомбилась по цели (хотя нам было категорически запрещено проводить бомбометание с высоты менее 600 метров, чтобы не подорваться на осколках собственных авиабомб) и ушла обратным курсом на свой аэродром. Фашист побоялся нападать на малой высоте, да и зачем? Их прожекторы уже поймали следующую жертву.
В эту ночь наш полк потерял четыре экипажа, 8 девушек заживо сгорели в своих самолётах, но не струсили, не свернули с боевого курса, вызвав огонь на себя. А идущие следом экипажи бомбили уже прожекторные установки, лишь провожая взглядом горящие самолёты подруг.
Вдруг Надежда Васильевна увидела подходящую к собравшимся ветеранам женщину, тоже со Звездой Героя Советского Союза. И сразу же пошла ей навстречу:
– Наша Чаечка!
Да, её нельзя не узнать. Генерал-майор авиации, первая в мире женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова уже много лет помогает женщинам-авиаторам решать многие проблемы. А в такой день она обязательно с ними.
Немного позже к ветеранам присоединяется и мужчина, на светлом костюме которого горит Звезда Героя России рядом с орденскими планками. И тут же дарит цветы всем женщинам.
Один из ребят, обращаясь к другому, говорит:
– Это бывший командующий дальней авиацией генерал армии Пётр Степанович Дейнекин.
Мужчина сразу поправляет: – Бывших лётчиков не бывает. И если душа лётчика отлетает на небо, то сердце всегда остаётся на земле…
Можно много рассказать о судьбах девушек-авиаторов. Вспоминается, что на фронте знаменосец женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков Герой Советского Союза Наталия Фёдоровна Меклин написала:
Не скоро кончится война,
Не скоро смолкнет гром зениток.
Над переправой тишина
И небо тучами закрыто.
Зовёт мотор – лети скорей,
Спеши, врезаясь в темень ночи.
Огонь немецких батарей
Размерен и предельно точен.
Ещё минута – и тогда
Взорвётся тьма
слепящим светом.
Но, может быть, спустя года,
Во сне увижу я всё это.
Войну и ночь, и свой полёт,
Внизу пожаров свет кровавый
И одинокий самолёт
Среди огня над переправой…
Да, женщины могут всё! Но сейчас, в мирное время, те, кто пережил ту страшную войну и остался в живых, хотят, чтобы их дети и внуки никогда не видели, как горят их друзья в самолётах и танках. Чтобы никогда не задыхались в горящих городах. Чтобы земля для них всегда оставалась зелёной, прекрасной. И мирной… Но для этого нельзя забывать о том, что было.
В начале октября 1941 г. известный штурман Марина Раскова вошла в правительство страны с ходатайством о формировании женских боевых авиационных полков. Уже 8 октября Народный комиссар обороны СССР И. Сталин подписал приказ №0099 «О сформировании женских авиационных полков ВВС Красной Армии…». Руководство было возложено на М.М. Раскову. А 16 октября основной состав будущих женских авиаполков (авиагруппа № 122) выехал в волжский город Энгельс для дальнейшего формирования и обучения.
В начале 1942 г. после ускоренной подготовки сформированы три женских авиаполка: истребительный (586-й), пикирующих бомбардировщиков (587-й) и ночных бомбардировщиков (588-й).
К концу января 42-го женский 586-й истребительный авиаполк в составе двух эскадрилий и технического персонала (всего 148 женщин) получил с Саратовского авиазавода 24 фронтовых истребителя Як-1. Исполняющей обязанности командира полка до марта 1942 г. была Е.Ф. Прохорова, в дальнейшем полк возглавила Т.А. Казаринова, начальником штаба полка – А.А. Макунина, военным комиссаром – батальонный комиссар О.П. Куликова. С мая 1942 г. женский 586-й истребительный авиаполк приступил к охране Саратовской зоны ПВО, базируясь на аэродроме Анисовка и войдя в состав 144-й ИАД ПВО.
Командиром женского 588-го авиаполка ночных бомбардировщиков на самолётах У-2 (впоследствии По-2) была назначена Е.Д. Бершанская, начальником штаба полка – И.В. Ракобольская, комиссаром – батальонный комиссар Е.Я. Рачкевич. В мае 1942 г. полк вылетел на Южный фронт (115 человек – все девушки в возрасте в основном от 17 до 22 лет) и боевое крещение получил в районе Донбасса под Краснодоном.
Участвуя в боях, несли потери и женские авиаполки. Поэтому истребительный и бомбардировочный постепенно пополнялись мужчинами, и лишь 588-й полк до самого конца войны оставался чисто женским.
За годы войны женские авиаполки прошли славный боевой путь. Так, 586-й истребительный, встав на патрулирование в небе Саратова, до февраля 1943 г. не допустил ни одного прорыва вражеской авиации к охраняемым объектам. Лётчицы полка воевали под Сталинградом, в битве на Курской дуге, в ноябре 1943 – марте 1944 года прикрывали переправы через Днепр и штурмовали наземные войска окружённой Корсунь-Шевченковской группировки, а с февраля 1945 г. участвовали в боях за освобождение Венгрии.
Командование женским 587-м бомбардировочным авиаполком приняла М.М. Раскова, комиссаром стала батальонный комиссар Л.Я. Елисеева, начальником штаба – капитан М.А. Казаринова. 1 декабря 1942 г. полк убыл на Северо-Западный фронт в состав 8-й ВА.
А 4 января 1943 г. командир полка, майор М.М. Раскова, при выполнении полёта по маршруту Арзамас–Саратов, попала в сложные метеоусловия и погибла.
Бомбардировочный 587-й авиаполк с января 1943 г. вошёл в состав 16-й ВА и прибыл на Сталинградский фронт. В апреле и мае 1943 г. лётчицы бомбили укрепления врага на «Голубой линии». Приказом Народного комиссариата обороны СССР от 4 мая 1943 г. в память о погибшем первом командире части полку было присвоено собственное наименование – 587-й бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой. С июля 1943 по июль 1944 г. полк содействовал вводу в прорыв танковой группы на Орловско-Курской дуге, участвовал в Спас-Деменской, Ельнинской, Смоленской операциях, обеспечивал наступление на Витебском и Оршанском направлениях… В сентябре 1943 г. переименован в 125-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой. С июня 1944 г. лётчицы воевали на 3-м Белорусском фронте, где за успешное содействие наземным войскам при форсировании реки Березины и освобождении Борисова полку присвоено наименование Борисовский. Затем полк воевал на 1-м Прибалтийском фронте, а в 1945 г. содействовал войскам 3-го Белорусского фронта по прорыву обороны противника и наступлению в Восточной Пруссии. За образцовое выполнение заданий и освобождение Интербурга полк награждён орденом Кутузова 3-й степени. Последний боевой вылет полк совершил 8 мая 1945 года на порт Либава на Ленинградском фронте. В мае 45-го за овладение городом и крепостью Пиллау награждён орденом Суворова 3-й степени. Расформирован 28 февраля 1947 г.
Женский 588-й авиаполк ночных бомбардировщиков вылетел на Южный фронт в мае 1942 г., и, начав боевые действия под Краснодоном, полк с боями прошёл с нашими отступающими войсками до предгорий Кавказа. В январе 1943 г. полк принимал активное участие в наступлении Северокавказского фронта. За отличное выполнение боевых заданий в феврале 43-го полку присвоено звание «гвардейский» (он стал называться 46-м гвардейским), а за участие в освобождении Кубани, Новороссийска и Таманского полуострова полку присвоено наименование «Таманский». Среди славных боевых дел полка – поддержка с воздуха легендарного Эльтигенского десанта «Огненной земли», бомбардировки позиций врага в Крыму и Севастополе. Тогда на гвардейском знамени полка появился первый орден – Боевого Красного Знамени. С мая 44-го в Белоруссии полк участвует в операции «Багратион», а с сентября – в боях за освобождение Польши. С боями полк прошёл Восточную Пруссию, Померанию и Германию. Орден Суворова 3-й степени на знамени полка стал наградой за успешные боевые вылеты.
Ветераны 46-го гвардейского Таманского полка и лётчик-космонавт СССР Валентина Терешкова на традиционной встрече в Москве
На площади женщину с орденскими планками на пиджаке обступили школьники. Это – Ирина Вячеславовна Ракобольская, гвардии подполковник, начальник штаба 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков. Я тоже подошёл к ним, чтобы послушать рассказ ветерана.
– Я вовсе не собиралась в авиацию, а тем более в ночную бомбардировочную, – говорит Ирина Вячеславовна. – В октябре 41-го, когда мы, студентки МГУ, вернулись со строительства оборонительных рубежей в город, то узнали, что ЦК ВЛКСМ объявил по Москве призыв девушек, желающих добровольно пойти на фронт… Немецкие войска подходили к столице…
Нас направили в женскую авиагруппу ‹ 122, формировавшуюся под руководством известного штурмана Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой. На основе этой авиагруппы позже и были сформированы три авиаполка. Самые опытные и взрослые (из ВВС и гражданской авиации) стали основным составом женского 586-го истребительного полка, воевавшего на самолётах Як-1. Девушки-авиаторы с довоенным стажем лётной работы вошли в состав 587-го полка пикирующих бомбардировщиков – на Су-2, а затем на Пе-2. А я попала в 588-й полк ночных бомбардировщиков на У-2 (впоследствии По-2). Прошла полный курс штурманской подготовки в маленьком городке Энгельсе, на Волге, где мы прошли ускоренный курс трёхлетней учёбы за полгода. Но приказом была назначена начальником штаба 588-го полка. Конечно, хотела летать, но когда обратилась с протестом к майору Расковой, то в ответ услышала: «В армии приказы не обсуждают, а выполняют!» Так что пришлось осваивать незнакомую для меня штабную работу, но позже иногда удавалось вылетать и на боевые задания.
Истребительный полк и полк пикирующих бомбардировщиков впоследствии пополнялись мужчинами, а наш, ставший вскоре 46-м гвардейским, так до конца войны оставался чисто женским. В мае этого года исполняется 65 лет с момента начала его боевой истории. За три года войны лётчицы полка совершили 24 тысячи боевых вылетов, сбросив на врага 3000 тонн бомбового груза, а это по тем временам – около ста вагонов. Мы никогда не уходили в тыл на переформирование и за военные годы увеличили численность личного состава более чем в два раза, несмотря на потери. В полку – 23 Героя Советского Союза (из них 5 получили это звание посмертно), два Героя России и один Герой Республики Казахстан. С боями полк прошёл от Донбасса, через Сальские степи и предгорья Кавказа, Кубань, Таманский полуостров и Крым с наступающими фронтами через Белоруссию и Польшу, дошёл до Восточной Пруссии, Германии и встретил победу севернее Берлина. Ни в нашей армии, ни в какой другой армии мира таких авиационных полков больше не было…
В это время к нам подошла другая женщина со Звездой Героя Советского Союза и орденскими планками на жакете, гвардии подполковник Надежда Васильевна Попова, командир эскадрильи этого же 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков. И к ней у ребят много вопросов.
– Самым тяжёлым для нас было летом 1942 года, – рассказывает Надежда Васильевна. – Наш полк в составе двух эскадрилий (20 лётчиц и 20 штурманов) и 75 человек штаба и техсостава прибыл на Южный фронт и вошёл в состав 4-й Воздушной армии генерала Вершинина, 218-й бомбардировочной авиадивизии полковника Попова. Тогда нашим первым фронтовым аэродромом стало поле около посёлка Труд горняка, что под Краснодоном. Когда командиру дивизии сообщили, что в его распоряжение поступил целый авиаполк девушек (а нам было по 17–22 года), полковник с горечью сказал комиссару: «Чем мы провинились? Почему нам прислали такое пополнение? Время тяжёлое, а тут девчонок целый полк подсунули…»
У-2, на которых воевал полк, – тихоходные, фанерные самолётики. Вооружение – 200–250 кг бомб. Ни пулемётов, ни пушек на них не было, только пистолет у лётчицы и ракетница у штурмана. Причём летали мы без парашютов. Полёт продолжался около часа – достаточно, чтобы долететь до цели в ближайшем тылу или на передовой противника, сбросить бомбы и вернуться домой. За одну летнюю ночь успевали сделать по 5–6 боевых вылетов, а зимой – по 10–12… Вы спрашиваете: почему мы летали только по ночам? Не только по ночам. Нас часто посылали на воздушную разведку и днём.
К 15 июля 1942 года фашисты прорвали нашу оборону между реками Дон и Северский Донец. Возникла реальная угроза окружения войск Южного фронта, оборонявшихся в Донбассе. По приказу Ставки советские войска стали отходить, но на подступах к Ростову немцы предприняли ещё одну попытку окружения и 25 июля 1942 года начали наступление. Наши наземные части, не выдержав натиска врага, стали отходить на юг и юго-восток. В это время самолёты нашего полка ночью бомбили врага у переправ, а днём самые опытные летали на поиск отступающих частей, чтобы сообщить в штаб дивизии об их местонахождении.
Вот эти полёты, пожалуй, и были самыми опасными, когда в небе – полное превосходство вражеских истребителей. А что может сделать У-2 скоростному, вооружённому спаренными пулемётами и пушками «мессеру»? Только попытаться на самой малой высоте и скорости, используя рельеф местности, уйти от преследования, и то, если вовремя заметишь противника. А какой рельеф местности в Сальских степях? Редкие балочки, а в основном поля, по которым отступали наши войска. Такие дневные полёты нам не засчитывались как боевые вылеты, хотя погибнуть при их выполнении было реальнее, чем ночью. Боевым же считался вылет на бомбардировку с эффективным поражением цели, подтверждённый идущим следом экипажем или наземными войсками. А днём наш самолёт, летящий со скоростью не более 100 км/час, можно было сбить из любого стрелкового оружия.
Однажды во время выполнения разведывательного полёта и мой самолёт был атакован «мессером», повреждён, и я совершила вынужденную посадку. Только успела отбежать от самолёта, как немец со второго захода поджёг его. Я осталась жива, но ещё долго пришлось вместе с нашими отступающими частями догонять свой полк. Страшная жара, беспрерывные бомбёжки на пыльных дорогах, крики раненых – всё смешалось в непрерывных людских потоках, двигавшихся к предгорьям Кавказа. Часто приходилось слышать упрёки местных жителей: «Что же вы, драпаете? А кто будет нас защищать?..»
Как вначале отнеслись к нашему полку в дивизии, я уже рассказала, но очень скоро мнение командования о нас изменилось, причём в лучшую сторону. Мы доказали, что можем воевать не хуже, а порой даже лучше мужчин. Почувствовали силу наших ударов с воздуха и враги. Особенно в предгорьях Кавказа, когда линия фронта установилась по Тереку. Каждую ночь наши самолёты сыпали бомбы на фашистов, не давая им покоя.
Именно за это они и прозвали нас «ночными ведьмами» (кстати, книгу с таким названием написала наша однополчанка Герой Советского Союза Раиса Аронова)…
Надежда Васильевна на минуту замолчала, видимо, воспоминания увлекли её в то далёкое время. «А как же вы летали ночью в горах?» – прозвучал в тишине вопрос одной из школьниц, пришедших на встречу с героинями.
– А вот об этом лучше расскажет мой штурман – Герой Советского Союза Руфина Сергеевна Гашева.
Часть девушек и парней подошли к невысокой женщине. Руфина Сергеевна улыбнулась, но начала свой рассказ издалека.
– Я ушла на фронт с мехмата МГУ, а вообще у нас в полку были девушки из МАИ, из медицинского, дирижаблестроительного институтов, с предприятий и оборонных заводов. Некоторые из нас никогда не летали, хотя занимались в стрелковых кружках и имели значки ГТО и «Ворошиловский стрелок». Другие учились в аэроклубах, но налёт всё равно был маловат – таких девушек назначили в группу штурманов… Ускоренный курс подготовки, где обучали, в частности, ориентированию в ночных полётах, дал нам азы штурманского дела, а по-настоящему овладевать этой военной профессией пришлось уже в боевой обстановке.
С воздуха видно, когда пересекаешь линию фронта. Но бывало, что погода быстро менялась, особенно в горах, и тогда нужно было строго держать курс и хорошо всё просчитывать. Особенно тяжёлые вылеты были на Кубани, на так называемой Голубой линии… Это было летом 1943 года. Наши войска после победы под Сталинградом начали наступление и на Северном Кавказе, где фашисты заранее создали хорошо укреплённую полосу обороны – от Чёрного до Азовского морей, которая начиналась от Новороссийска и заканчивалась лиманами Приазовья. Нам она запомнилась огромным количеством прожекторов противника и большими потерями в ходе прорыва этой проклятой линии. К этому времени мы уже были гвардейцами, первыми в дивизии, – за отличное выполнение боевых заданий в феврале 43-го.
По глазам школьников, внимательно слушающих ветерана, было видно, что и спустя много лет после войны они гордятся женщинами-авиаторами. Гвардейцы – это ведь звание давалось за доблесть и героизм…
– А много ваших подруг погибло в годы войны? – несмело задала вопрос одна из девушек.
Руфина Сергеевна с грустью посмотрела на ребят.
– Из 115 девушек, ушедших на фронт в мае 1942 года, погибли 24, а всего в полку за годы войны погибли 32 лётчицы.
Наступило молчание, которое нарушила та же девушка:
– А вы сами были ранены?
В глазах Руфины Сергеевны блеснул озорной огонёк.
– За 848 боевых вылетов я не получила ни одной царапины, если не считать синяка от пули зенитного пулемёта, попавшей в металлическую перекладину моего сиденья. Это произошло при пересечении линии фронта на Кубани в мае 43-го… Хотя из оставшихся в живых я в полку была самая невезучая. Две аварии самолёта, два раза вместе со своей лётчицей была сбита над территорией противника…
Но про аварии вспоминать не хочу, простая нелепость, по малоопытности, а вот быть сбитой – совсем другое дело. Моей лётчицей была гвардии капитан Оля Санфирова, с которой вместе летали до 13 декабря 1944 года. Первый раз нас сбили над «Голубой линией» 1 мая 1943 года. Перед вылетом нам вручили боевые ордена и… вот. Попав под обстрел прямо над целью, наш самолёт получил повреждения, и до своих мы дотянуть уже не смогли, сели на вынужденную под Верхним Адагумом. Ночью на земле ориентироваться сложно, но спасли… лягушки. Местность ровная, укрыться негде, вокруг – вражеские посты и зенитные батареи. Немцы засекли наш идущий к земле с заглохшим мотором самолёт и начали обстреливать это место. Где укрыться? Вдруг мы услышали весеннее кваканье лягушек – значит рядом болото, а это – спасение. Затем двое суток мы пробирались к своим… С тех пор для меня самые радостные звуки – кваканье лягушек, – с улыбкой закончила она свой рассказ.
– А как удалось спастись второй раз? – спросил один из ребят.
Улыбка мгновенно слетела с лица рассказчицы. Парень уже пожалел, что задал такой вопрос, но, видя его смущение, Руфина Сергеевна спокойно продолжила.
– В конце 44-го мы воевали над территорией Польши, в районе небольшого городка Насельск. Очередной боевой вылет прошёл успешно, а на обратном пути, когда мы пересекали линию фронта, с земли нас обстрелял зенитный пулемёт. Одна зажигательная пуля попала в перкалевую обшивку. Моя лётчица пыталась скольжением сбить пламя, но не удалось, огонь всё ближе подбирался к кабинам и бензобаку. Видя, что спасти машину нельзя, командир приказала мне прыгать (к тому времени мы уже получили парашюты). Я отказалась. Тогда Лёля спокойно сказала: «Прыгай! Я за тобой»…
Руфина Сергеевна замолчала. Она будто заново переживает тот полёт.
– Мы приземлились на нейтральной территории. Я стала подзывать Лёлю, но вокруг стояла оглушительная стрельба. Трассы светлячками летели во все стороны. За этой стрельбой я почти не слышала глухого взрыва мины… Оказалось, что я приземлилась на противотанковые мины, а мой командир, к несчастью, на противопехотные… Позже гвардии капитану Ольге Санфировой посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Моей лётчицей стала командир эскадрильи гвардии капитан Надежда Васильевна Попова, но иногда в полёте я называла её Лёлей…
Струи фонтана заглушали голоса собравшихся в сквере. Постепенно в разговор вступали и другие женщины, ветераны полка.
– Самое страшное было видеть, как они горят, может быть, ещё живыми в воздухе, – рассказывает Ольга Филипповна Яковлева, невысокого роста худенькая женщина со светлыми глазами. – Я прибыла в женский авиаполк ночных бомбардировщиков в начале января 43-го и была назначена мастером по вооружению. Позади были недели отступления, запасной авиаполк и горные дороги Главного Кавказского хребта.
Когда командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская беседовала с нами – первым пополнением, она, глядя на меня, невольно воскликнула: «А как же ты будешь подвешивать авиабомбы весом по 50–100 кг, когда в тебе самой не больше 50?!» Этим, конечно, я занималась не одна. Мы быстро приноровились, хотя зачастую на морозе руки прилипали к металлическим стабилизаторам, и куски кожи так и оставались на бомбах. Работать в рукавицах было неловко, а старший техник эскадрильи по вооружению Лидия Гогина, видя, что от боли у некоторых капают слёзы, спокойно говорила: «Ничего девчата, немцам от наших «подарочков» только хуже будет!»
Самая страшная ночь для полка случилась на 1 августа 1943 года. Мы подготовили самолёты и стали наблюдать, как экипажи один за другим уходили на цели. Погода безоблачная, и в ночном небе всё отлично просматривалось. Тогда одни экипажи должны были вызвать на себя огонь вражеских зенитных батарей, а другие – бомбить артиллерийские позиции работающих зениток противника.
«Голубая линия» была действительно голубой от света множества прожекторов. В один момент прожекторы поймали наш самолёт, «повели», но… обычного обстрела с земли нет. Все, кто был на старте, не отрываясь следили, что происходит в воздухе. Неожиданно пойманный лучами прожекторов самолёт загорелся и пошёл к земле. У нас вырвался крик отчаяния: «Они горят!!!» Через несколько минут такая же трагедия – горит другой самолёт, потом ещё и ещё…
У школьников перехватило дыхание. Ребята, как когда-то и девушки на аэродроме, не могли понять, почему гибли самолёты? В этот момент к ним подошла Надежда Васильевна Попова. Она слышала последнюю фразу и продолжила рассказ своей однополчанки:
– В эту страшную для нашего полка ночь против нас «работали» фашистские ночные истребители. Зенитки не стреляли по летящему в лучах прожекторов самолёту, потому что рядом находился ночной М-110, который «подкрадывался» и в упор расстреливал наших. Я участвовала в этом бою и видела, что происходит в воздухе, но ничем не могла помочь своим подругам, идущим на верную смерть, – раций у нас не было.
Небольшого роста паренёк несмело, как бы извиняясь, задаёт вопрос: «А как же вам самой удалось спастись?»
– Всё – интуиция и опыт. Видя, что погибает впереди идущий самолёт, я действую чисто машинально – «ручку» от себя и быстрее к земле, – и ветеран непроизвольно, спустя более шестидесяти лет, повторила те же движения, которые спасли жизнь ей и её штурману в ту ночь. – С минимальной высоты отбомбилась по цели (хотя нам было категорически запрещено проводить бомбометание с высоты менее 600 метров, чтобы не подорваться на осколках собственных авиабомб) и ушла обратным курсом на свой аэродром. Фашист побоялся нападать на малой высоте, да и зачем? Их прожекторы уже поймали следующую жертву.
В эту ночь наш полк потерял четыре экипажа, 8 девушек заживо сгорели в своих самолётах, но не струсили, не свернули с боевого курса, вызвав огонь на себя. А идущие следом экипажи бомбили уже прожекторные установки, лишь провожая взглядом горящие самолёты подруг.
Вдруг Надежда Васильевна увидела подходящую к собравшимся ветеранам женщину, тоже со Звездой Героя Советского Союза. И сразу же пошла ей навстречу:
– Наша Чаечка!
Да, её нельзя не узнать. Генерал-майор авиации, первая в мире женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова уже много лет помогает женщинам-авиаторам решать многие проблемы. А в такой день она обязательно с ними.
Немного позже к ветеранам присоединяется и мужчина, на светлом костюме которого горит Звезда Героя России рядом с орденскими планками. И тут же дарит цветы всем женщинам.
Один из ребят, обращаясь к другому, говорит:
– Это бывший командующий дальней авиацией генерал армии Пётр Степанович Дейнекин.
Мужчина сразу поправляет: – Бывших лётчиков не бывает. И если душа лётчика отлетает на небо, то сердце всегда остаётся на земле…
Можно много рассказать о судьбах девушек-авиаторов. Вспоминается, что на фронте знаменосец женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков Герой Советского Союза Наталия Фёдоровна Меклин написала:
Не скоро кончится война,
Не скоро смолкнет гром зениток.
Над переправой тишина
И небо тучами закрыто.
Зовёт мотор – лети скорей,
Спеши, врезаясь в темень ночи.
Огонь немецких батарей
Размерен и предельно точен.
Ещё минута – и тогда
Взорвётся тьма
слепящим светом.
Но, может быть, спустя года,
Во сне увижу я всё это.
Войну и ночь, и свой полёт,
Внизу пожаров свет кровавый
И одинокий самолёт
Среди огня над переправой…
Да, женщины могут всё! Но сейчас, в мирное время, те, кто пережил ту страшную войну и остался в живых, хотят, чтобы их дети и внуки никогда не видели, как горят их друзья в самолётах и танках. Чтобы никогда не задыхались в горящих городах. Чтобы земля для них всегда оставалась зелёной, прекрасной. И мирной… Но для этого нельзя забывать о том, что было.
 |
Командир авиагруппы № 122 Герой Советского Союза майор М. Раскова |
 |
Командир 46-го гвардейского Таманского авиаполка гвардии подполковник Е. Бершанская |
 |
Начальник штаба 46-го гвардейского Таманского авиаполка гвардии майор И. Ракобольская |
 |
Командир эскадрильи 46-го гвардейского Таманского авиаполка гвардии капитан Герой Советского Союза Н. Попова |
 |
Командир звена 46-го гвардейского Таманского авиаполка гвардии старший лейтенант Герой Советского Союза Р. Аронова |
 |
Штурман эскадрильи 46-го гвардейского Таманского авиаполка гвардии старший лейтенант Герой Советского Союза Р. Гашева |
В начале 1942 г. после ускоренной подготовки сформированы три женских авиаполка: истребительный (586-й), пикирующих бомбардировщиков (587-й) и ночных бомбардировщиков (588-й).
К концу января 42-го женский 586-й истребительный авиаполк в составе двух эскадрилий и технического персонала (всего 148 женщин) получил с Саратовского авиазавода 24 фронтовых истребителя Як-1. Исполняющей обязанности командира полка до марта 1942 г. была Е.Ф. Прохорова, в дальнейшем полк возглавила Т.А. Казаринова, начальником штаба полка – А.А. Макунина, военным комиссаром – батальонный комиссар О.П. Куликова. С мая 1942 г. женский 586-й истребительный авиаполк приступил к охране Саратовской зоны ПВО, базируясь на аэродроме Анисовка и войдя в состав 144-й ИАД ПВО.
Командиром женского 588-го авиаполка ночных бомбардировщиков на самолётах У-2 (впоследствии По-2) была назначена Е.Д. Бершанская, начальником штаба полка – И.В. Ракобольская, комиссаром – батальонный комиссар Е.Я. Рачкевич. В мае 1942 г. полк вылетел на Южный фронт (115 человек – все девушки в возрасте в основном от 17 до 22 лет) и боевое крещение получил в районе Донбасса под Краснодоном.
Участвуя в боях, несли потери и женские авиаполки. Поэтому истребительный и бомбардировочный постепенно пополнялись мужчинами, и лишь 588-й полк до самого конца войны оставался чисто женским.
За годы войны женские авиаполки прошли славный боевой путь. Так, 586-й истребительный, встав на патрулирование в небе Саратова, до февраля 1943 г. не допустил ни одного прорыва вражеской авиации к охраняемым объектам. Лётчицы полка воевали под Сталинградом, в битве на Курской дуге, в ноябре 1943 – марте 1944 года прикрывали переправы через Днепр и штурмовали наземные войска окружённой Корсунь-Шевченковской группировки, а с февраля 1945 г. участвовали в боях за освобождение Венгрии.
Командование женским 587-м бомбардировочным авиаполком приняла М.М. Раскова, комиссаром стала батальонный комиссар Л.Я. Елисеева, начальником штаба – капитан М.А. Казаринова. 1 декабря 1942 г. полк убыл на Северо-Западный фронт в состав 8-й ВА.
А 4 января 1943 г. командир полка, майор М.М. Раскова, при выполнении полёта по маршруту Арзамас–Саратов, попала в сложные метеоусловия и погибла.
Бомбардировочный 587-й авиаполк с января 1943 г. вошёл в состав 16-й ВА и прибыл на Сталинградский фронт. В апреле и мае 1943 г. лётчицы бомбили укрепления врага на «Голубой линии». Приказом Народного комиссариата обороны СССР от 4 мая 1943 г. в память о погибшем первом командире части полку было присвоено собственное наименование – 587-й бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой. С июля 1943 по июль 1944 г. полк содействовал вводу в прорыв танковой группы на Орловско-Курской дуге, участвовал в Спас-Деменской, Ельнинской, Смоленской операциях, обеспечивал наступление на Витебском и Оршанском направлениях… В сентябре 1943 г. переименован в 125-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой. С июня 1944 г. лётчицы воевали на 3-м Белорусском фронте, где за успешное содействие наземным войскам при форсировании реки Березины и освобождении Борисова полку присвоено наименование Борисовский. Затем полк воевал на 1-м Прибалтийском фронте, а в 1945 г. содействовал войскам 3-го Белорусского фронта по прорыву обороны противника и наступлению в Восточной Пруссии. За образцовое выполнение заданий и освобождение Интербурга полк награждён орденом Кутузова 3-й степени. Последний боевой вылет полк совершил 8 мая 1945 года на порт Либава на Ленинградском фронте. В мае 45-го за овладение городом и крепостью Пиллау награждён орденом Суворова 3-й степени. Расформирован 28 февраля 1947 г.
Женский 588-й авиаполк ночных бомбардировщиков вылетел на Южный фронт в мае 1942 г., и, начав боевые действия под Краснодоном, полк с боями прошёл с нашими отступающими войсками до предгорий Кавказа. В январе 1943 г. полк принимал активное участие в наступлении Северокавказского фронта. За отличное выполнение боевых заданий в феврале 43-го полку присвоено звание «гвардейский» (он стал называться 46-м гвардейским), а за участие в освобождении Кубани, Новороссийска и Таманского полуострова полку присвоено наименование «Таманский». Среди славных боевых дел полка – поддержка с воздуха легендарного Эльтигенского десанта «Огненной земли», бомбардировки позиций врага в Крыму и Севастополе. Тогда на гвардейском знамени полка появился первый орден – Боевого Красного Знамени. С мая 44-го в Белоруссии полк участвует в операции «Багратион», а с сентября – в боях за освобождение Польши. С боями полк прошёл Восточную Пруссию, Померанию и Германию. Орден Суворова 3-й степени на знамени полка стал наградой за успешные боевые вылеты.
Ветераны 46-го гвардейского Таманского полка и лётчик-космонавт СССР Валентина Терешкова на традиционной встрече в Москве