В США вышла книга бывшего шефа ЦРУ Джеймса Вулси, в которой содержится прямое обвинение СССР в убийстве президента США Дж. Кеннеди. По версии автора, приказ убить Кеннеди отдал лично Хрущёв, но потом передумал, однако остановить Ли Харви Освальда было уже невозможно. Кстати, Освальд для правосудия до сих пор всего лишь подозреваемый, а вовсе не убийца американского президента. Совсем недавно «ЛГ» публиковала интервью бывшего председателя ВС Белоруссии Станислава Шушкевича, посвящённые событиям 30-летней давности в Беловежской Пуще. Мало кто знает, что Шушкевич был знаком с Освальдом. При каких обстоятельствах, каким запомнился, мог ли быть убийцей американского президента? Об этом своими воспоминаниями поделился с «ЛГ» С. Шушкевич.
– Станислав Станиславович, насколько верна информация, распространяемая в интернете, что вы были не только знакомы с Ли Харви Освальдом, но и учили его русскому языку, когда он жил в Минске?
– В целом верно, но важны детали. После аспирантуры я пошёл работать в СКБ радиозавода – там предложили очень приличный по тем временам оклад. Занимался с коллегами разработкой электронной радиоаппаратуры. Эта сфера обязывала изучать зарубежные аналоги, и нам были доступны специальные англоязычные журналы. Моё умение переводить статьи было обусловлено сданным аспирантским экзаменом кандидатского минимума по английскому языку. Он же, к слову, меня и «изувечил»: я хорошо ориентируюсь в напечатанном по-английски, но очень плох в разговорном.
Считая, что я разбираюсь в английском, ко мне подошёл секретарь парткома экспериментального цеха и сказал, что у нас на заводе появился американец, что мне хотят дать партийное задание. И хотя в партии я не состоял, мне всё же поручили позаниматься русским языком с американцем. Предупредили, что русским на определённом уровне он владеет, но язык нужно подтянуть, что американец хочет получить больше практики. Помимо меня отобрали ещё одного молодого сотрудника – Сашу Рубенчика. И вот мы вдвоём после работы и занимались с тем самым Ли Харви Освальдом. Я не помню точно, сколько провели занятий, если не ошибаюсь, около восьми. Но длилось наше шефство где-то в течение двух недель. Происходило это ещё до того, как у Освальда появились местные друзья, девушка Марина. С этими людьми я не был знаком и даже ни разу их не видел…
– Какое он на вас произвёл впечатление?
– Моё тогдашнее представление об американцах не совпало с реальностью. Освальд меня удивил. Очень простой, в обычной армейской ушанке, но при этом всегда элегантный, выстиранный, чистый... Вообще, он был красивым человеком.
Я бы отметил его старательность, заинтересованность в результате – наши занятия не были пустой тратой времени, мы действительно помогали ему совершенствоваться во владении русским.
Нам было запрещено спрашивать у Освальда, кто он, откуда, почему оказался в Минске. Темы для разговора выбирались нейтральные, повседневные: завод, улица, кино и так далее…
– А где проходили занятия?
– На территории радиозавода, в лаборатории, где я работал. Устраивались за моим столом, где я налаживал радиоаппаратуру.
– Какого уровня был его русский язык?
– Было бы интересно узнать, где и кто учил его русскому, но нам запрещалось задавать лишние вопросы. Говорил он неплохо, но было у него несколько устойчивых характерных ошибок, которые вряд ли могли возникнуть, если бы Освальда учил русскоязычный наставник. Он, например, делал нелепые ударения. Некоторые я помню по сей день. В слове «думаю», например, он во всех временах настойчиво делал ударение на втором слоге – «думаю».
Мне импонировало, что Освальд проявляет любознательность, интересуется жизнью завода, на котором работает. В ходе занятий мы говорили на интересующие его темы – бытовые, повседневные.
– А что стало потом, когда его имя узнал весь мир?
– К тому времени я уже работал в университете, но на заводе бывал и каждый раз становился мишенью для издёвок. Народ у нас с юмором, вот надо мной и подтрунивали. Как упустить такой случай! Напоминали, что я был наставником Освальда, кто-то, помню, пошутил, что парторга цеха Лебезина КГБ уже забрал и странно, дескать, что Шушкевич до сих пор не в тюрьме.
– Во многих источниках Освальда представляют в качестве радикала. Дают психологический портрет человека, живущего в разладе с миром и ненавидящего окружающих. На вас он производил такое же впечатление?
– У меня об Освальде совершенно противоположное мнение. Ему некого было ненавидеть у нас на заводе. Скорее, у других рабочих были поводы недолюбливать его. Освальду платили по высшему разряду, а слесарем он был, мягко говоря, не слишком талантливым. Я, например, беспокоился, чтобы ему не дали изготавливать детали по моим эскизам.
Квалифицированные слесари, каких у нас трудилось немало, возмущались, что Освальду платят больше, чем им.
А вообще Освальд был доброжелательным, добродушным и, как мне показалось, безразличным к политическим событиям мирового масштаба. Возможно, он изменился позже, когда у него появилась квартира, друзья-знакомые. Но к тому времени я уже с Освальдом не пересекался.
– Он всерьёз увлекался марксизмом?
– Не знаю, о марксизме тоже нельзя было с ним говорить. Повторяю, обсуждались только бытовые темы. Лишь по косвенным признакам, обронённым фразам мы догадались, что он дезертировал из американской армии, но задавать наводящие вопросы, углубляться в биографию мы, разумеется, не стали.
– Тема убийства Кеннеди вновь вошла в информационную повестку после того, как бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси в своей книге обнародовал версию, что президента США убил именно Освальд, причём по заданию Хрущёва.
– У меня нет оснований для подобного рода выводов, поэтому и комментировать слова руководителя ЦРУ мне сложно. Версия кажется весьма сомнительной.
– Вы сказали, что коллеги подшучивали над вами в связи с возможным арестом КГБ, а на самом деле вас допрашивали, вызывали в какие-либо инстанции в связи с этой историей?
– Никакие спецслужбы никогда и нигде не интересовались у меня чем-либо связанным с Освальдом. По этому вопросу со мной говорил только секретарь парткома экспериментального цеха минского радиозавода Лебезин.
Он умер уже, как и, недавно я выяснил, мой напарник обучению Освальда Саша Рубенчик.
– У вас есть своя версия убийства Кеннеди?
– Когда через много лет, в 90-е, я оказался в Канзасе – читал лекции в престижном колледже Винфилда, давшем Соединённым Штатам 17 послов в зарубежные страны, – мы с женой арендовали машину и поехали в Даллас. Решили своими глазами посмотреть на место убийства президента Кеннеди.
Я внимательно изучил обстановку, осмотрелся... К тому времени я уже прочитал немало публикаций об этом преступлении, да к тому же у меня имелся опыт соблюдения режима безопасности, приобретённый на посту руководителя Беларуси. И знаете, я с уверенностью могу сказать – это было тщательно подготовленное преступление, продуманный террористический акт.
Выстраивая версии, стоит учитывать, что Даллас – один из самых криминальных городов США того времени. Там то и дело совершались убийства – громкие и менее резонансные, на расовой почве или на религиозной, в бандитских разборках и с политическими целями. Это был своего рода мафиозный центр.
И ещё очевидный факт: на пути следования кортежа президента – несколько поворотов вправо-влево, а это означало, что движение почти останавливалось. Рядом – три 6-этажных дома, из каждого можно стрелять по практически неподвижной цели. И там не было никакого прикрытия.
Так что с выводами комиссии Уоррена дело нечисто. И, кстати, 70 процентов американцев им не доверяют. Невозможно представить, что убийство совершил одиночка.
Конечно, у меня нет доказательной версии убийства Кеннеди, но я уверен в одном, что это какие-то тёмные американские дела, а не акция советского КГБ.
Алексей Чаленко