В Ярославской области, недалеко от памятного Углича, живёт строго по уставу Николо-Улейминский женский монастырь. Это единственный в России старообрядческий женский монастырь.
Можно подумать, что он стоит на отшибе, но на самом деле он расположился на развилке времени. Обитель основал ростовский инок, старецстранник Варлаам. Монастырь основан был во второй половине XV века и чудом дотянул до наших дней. Польско-литовские шайки, которые рыскали по Руси, добирались до монастыря и оставили после себя могилы павших защитников обители. Советская власть накладывала свою длань: монастырь использовали как зернохранилище, колонию для заключённых и психоневрологический диспансер. Только спустя семь десятков лет обитель возвратили Церкви.
...Игуменья монастыря, матушка Олимпиада, встречала меня в городе. Она была за рулём недорогой машины. Перед въездом в монастырь остановилась и сказала, что пойдёт открывать ворота. Удивлённый этим, я поспешил за ней.
– Вы сами открываете ворота, матушка Олимпиада?
– Да.
– У вас нет сторожей? – Нет. Господь Бог нас охраняет…
Странно это было слышать: я ведь уже насмотрелся, знаю, что, например, московские монастыри охраняют пуще, чем военные объекты. Зато привратник из меня, скорее всего, получится. Матушка Олимпиада мне доверила закрыть за ней ворота, и беседа наша продолжилась в храме.
– У нас в монастыре три храма, но один пока не действует. Мы молимся в Надвратном храме, он связан с нашим келейным корпусом, и нам не надо выходить на улицу, чтобы пройти в храм. А вот где мы с вами сейчас беседуем – это Введенский храм, он тоже освящён. На втором этаже мы молимся на богородичные праздники, а на первом этаже планируем создать музей. И остался у нас Никольский собор. Что мне удалось там сделать – это ликвидировать в подвале воду, там было полно воды, она размывала стены и подклет, и всё это было в таком страшном аварийном состоянии. Сейчас воды и подтопления нет, слава Богу.
– Сколько инокинь в монастыре?
– На сегодняшний день 12 инокинь, в том числе две схимницы. Возраст у всех преклонный: до 70 лет у нас четыре человека, остальным – под восемьдесят и больше. Хотелось бы, безусловно, видеть молодых, чтобы было будущее у монастыря. Пока этот вопрос для нас очень больной, но Господь всё устроит. Когда я пришла сюда 17 лет назад, то здесь были всего три насельницы.
– Откуда вы пришли? Как звали вас в миру?
– Константинова Ольга Ивановна. Я приехала сюда из Омска, а родом из Красноярского края. Закончила там десятилетку и поехала к старшей сестре в Омск. Поступила в строительный техникум, потом окончила институт, у меня два строительных образования. Больше тридцати лет проработала в городской администрации, в управлении капитального строительства. Потом прослышала, что у нас есть старообрядческий женский монастырь, решила всё оставить, хотя было что оставлять, и приехала сюда.
– Не жалели никогда об этом?
– Владимир, я считаю, что это единственный правильный выбор в моей жизни. Мы приехали сюда вдвоём с сестрой, она была старше меня на семнадцать лет.
– У вас была семья?
– Мужа я похоронила до ухода в монастырь. У дочки с зятем пятеро детей, и все дети у них приёмные, своих они не дождались и стали брать из детского дома.
– Навещают вас?
– Они были у меня три раза.
– За 17 лет?!
– А больше и не надо. Мы ведь всё-таки ушли из мира.
– Я бывал в монастырях Москвы, и часто возникало чувство, что попал на ярмарку, в торговые ряды: народ снуёт, передвигаются монахи на машинах по монастырю. Я даже, грешным делом, думал, что им, бедным, некогда и помолиться в суматохе. А у вас тут словно на другой планете...
– Сейчас у нас ворота и калитка заперты, но мы не закрыты для тех, кто хочет нас увидеть и услышать. Наведываются и туристы к нам. Мне звонят из городского департамента культуры и туризма, мы договариваемся, и они приезжают два-три раза в месяц.
– Однако если нет туристов, значит, нет доходов и нет средств на содержание монастыря. Разве не так?
– У нас у всех есть свои пенсии, и мы свои деньги тратим на питание и на содержание обители. Государство нам не помогало и не помогает. Иногда оказывают поддержку спонсоры. Чаще всего это одноразовая помощь. Постоянным нашим попечителем можно назвать Любовь Леонидовну Беломестных. У неё своя адвокатская контора в Москве. Очень умный человек, знает четыре языка, ведёт международные дела. Можно ей адресовать все тёплые слова, какие есть. Она верующая, старообрядка, на службе у нас бывает вместе с нами, когда приезжает.
– А епархия материально и финансово вам помогает?
– Нет, они сами бедные.
– Кто вас окормляет?
– Священник Анатолий Носочков, он приезжает к нам из Ярославля на выходные и на праздники. А нашим духовным отцом является епископ Костромской и Ярославский владыка Викентий, он посещает нас несколько раз в год, принимает исповеди и причащает.
– Миряне ходят к вам на службы?
– Нет. У нас ведь в основном ночные службы. Такой уклад именно для монастыря. Всегда так было, есть и будет, потому что Господь придёт нас судить в 2 часа ночи, так сказано в Евангелии и у святых отцов. Поэтому мы начинаем службу в половине второго ночи. У нас десять лестовок – они и составляют иноческое правило. Десять лестовок – это тысяча молитв, одна молитва – один поклон.
– Поразительно! Наука, медицина утверждают, что ночью надо спать, чтобы организм отдыхал, а вы бодрствуете по ночам. Годами так живёте и при этом сохраняете работоспособность до преклонных лет. Это феномен, который надо изучать. Когда вы отдыхаете?
– С вечера немного спим и после службы отдыхаем два часа. Ночью мы молимся. Каждая из нас оставила в миру детей, внуков, за них тоже хочется помолиться. Вообще, за весь мир мы молимся. Каждую ночь. Потом немного отдыхаем и выполняем послушания. Летом – огород, теплицы, зимой – снег. В храме надо прибраться, всё надо в надлежащем состоянии держать.
У нас один гектар занимает огород. Выращиваем для себя все овощи.
– Сами управляетесь со всем?
– Со всем мы сами управляемся, конечно, с Божьей помощью. Всё сами. Правда, у нас ещё есть мой помощник, отец Михей, он старообрядец, тоже принял иночество. Ему в этом году будет 84 года, но он к труду привычный.
Старообрядцы помогают иногда, по своей инициативе приезжают. Вот сейчас приехали из Пермской области на недельку муж и жена, помогают по хозяйству, и я им очень благодарна.
– Матушка Олимпиада, просмотрел буклет, посвящённый вашему монастырю, и прочитал четверостишие. Под ним значится ваше имя. Вы пишете стихи?
– Это без моего разрешения, без спроса напечатали. Раньше писала стихи, у меня осталась тетрадь со стихами, но сейчас ничего не пишу. Чувства свои надо вкладывать в молитву.
– Осмелюсь всё-таки спросить по окончании беседы: почему вы без наперсного креста?
– Наперсный крест у меня есть, конечно, но зачем его всё время выставлять, как будто напоказ? Поэтому я надеваю крест тогда, когда это нужно: на службах, на великих службах, когда приезжает к нам духовенство… А так – я в молитве и в трудах. Но иноческий крест всегда на мне.
– Спасибо вам большое, матушка Олимпиада, за беседу. Пожалуйста, не забывайте меня, грешного, в своих молитвах. К Богу у молитвы ночью более короткий путь.
…Из монастыря я уходил пешком. Оглянулся на обитель и поймал себя на мысли, что даже перебрался бы сюда жить, где-нибудь здесь поселился поблизости... Душа тут словно что-то приглядела для себя.