Стою в раздумьях у реки...

Зима

Перевалю хребет, а там – зима вокруг,

И не привыкнуть сразу к холодам.

Ни сани, ни арба – такое время, друг…

Ну, что, душа моя, куда податься нам?

Здесь в бликах ледников, в звенящей тишине

Разлит немой мотив: есть птицы у зимы.

И крылья их слышны, и песнь знакома мне,

Она из той страны, где звуки – не земны.

Как сахарный песок, сияет снег излук,

А вслед – акман-токман и мартовская соль…

Вот так же радость встреч и боль моих разлук,

Как две сестры, со мной. – У нас одна юдоль.

Непряденую нить смотала я в клубок.

На линию судьбы он ляжет на ладонь.

И будет длиться день, покуда примет Бог

В неизречённый час и лёд мой, и огонь.

Перевалю хребет – на властный зов зимы,

Того гляди, – и с кручи кувырком.

И всё короче нить, всё ближе до сумы…

И прожитая жизнь – в ладони талый ком.

Прокопчённый чайник

Старый чайник костровой

Прямо с косовицы,

Как солдат с передовой,

Предо мной явится.

Прокопчён, помят слегка,

Хоть и на износе, –

Без него наверняка –

Смерть на сенокосе.

Чаю нет – и нет косьбы.

Нет страды и неги,

Если чайник позабыл

Привязать к телеге.

Дух покосный. Таганок.

Ягода с душицей.

Говорливый огонёк…

Ай, душа-сестрица!

Что за сила в чае том –

В дождь косить – отрада!..

Но от глаз чужих потом

Чайник спрятать надо.

Далеко ли до беды –

Как без рук, без друга.

День не в тягость без еды,

А без чая – туго.

Не заменит нипочём

Самовар из Тулы

Песни чайника – с дымком

В поле за аулом.

Старый чайник, как солдат, –

И в огонь, и в воду…

Нам бы так служить, мой брат,

Своему народу.

Вечность

Стою в раздумьях у реки,

И волнам вторят мысли.

По вдохновенью чьей руки

Земное жаждет выси?

И звонкий ключ, и тихий пруд,

И толщи океана

Высоким облаком плывут –

В платке седом нетканом.

Большая гулкая вода –

В круговорот, как в омут…

Ты – жизнь. Ты – путь. И по следам

Мы возвратимся к дому.

Где ждёт Адам. И Ева ждёт

У старого колодца.

И той воды, хоть мир прейдёт,

Не вычерпать до донца.

В ней соль земли растворена –

В крови, слезах и поте,

Чтоб нарождались времена,

Как люди, – плоть от плоти.

Эпохи минут, города

Навеки канут в Лету.

И только древняя вода

Переживёт планету.

Стою в раздумьях над волной

На берегу, в печали,

И вечность глыбой ледяной

Плывёт, не замечая…

Солдатская рубаха

Мужнюю к маю рубаху стирает.

Сбился платок. На висках седина.

Вёсны, как пена меж пальцами, тают… –

Только рубаха всё та же одна.

Складки расправит, повесит сушиться.

Будет за вещью хозяйский догляд…

Скоро к солдатке солдат возвратится, –

Выпала трудной дорога назад.

Он обернётся в худой гимнастёрке…

«Надо бы в чистое переодеть…»

Вынет рубаху из глаженой горки,

Ту, что хранила – на жизнь, не на смерть,

Скажет: «Пылинки-то к ней не пристало.

Как проводила, с тех пор и лежит.

Целых полвека слезами стирала»…

Нет, о последнем она утаит.

Будто Меджнун, к ней протянет он руки…

– Здравствуй, родная…

– Со встречей, родной…

Лейлой прекрасной, забыв о разлуке,

Женщина станет опять молодой…

Бережной стирки усталые взмахи…

Вдовий, надежды немеркнущий взгляд…

Ветры полощут простые рубахи,

Белые лебеди в небе летят.

Огонь и Вода

          Муж – источник огня,

          жена – источник воды.

               Башкирская поговорка

Воды волненье и огня

Унять порывы?..

Но как руке смирить коня,

Коль конь без гривы?

Тогда какая же узда

Их нрав взнуздала?

Огонь всё тот же, и вода

Не иссякала.

Очаг остынет через час, –

И в доме смута,

Когда огонь оставит нас

В одну минуту.

И без воды наш дом – пустой,

И тусклы лица.

Казан голодной сиротой

В углу томится…

Но век пребудут муж с женой –

Огонь с водою.

Смирён их гордый конь уздой…

Любви уздою.

Яблоневый сад

                               Не рой яму другому,

                              сам в неё попадёшь.

                                Народная мудрость

На дороге моей торопливо, тайком,

Столько ям накопали – не счесть...

Эй,

      я сердцем живу, а не скрытным умом, –

Не родня мне коварная месть.

Поработали всласть. Тороплю свой черёд.

И лопата задорней пера.

В каждой ямке по яблоньке пусть зацветёт,

Щедрой будь урожая пора!

Спелых яблок уральских тележный обоз

Для людей собрала я в саду,

Всей округе он радость в ладонях принёс.

Угощаю и тех, кто трудился всерьёз…

От кого отвела я беду.

Всхожее семя

Чем жизнь длиннее, тем короче дни.

Весна мелькнёт слезой из-под ресниц.

Зачем на юг так рвутся соловьи,

Как узники на волю из темниц?

И помнит русло талая вода?..

Ей вдоль полей колхозных не бродить.

Осталась в песне сельская страда,

Да новой песни некому сложить.

Там затерялась молодость моя, –

Где тяжкий плуг прошёлся по стране.

И ждёт давно родимая земля,

Когда я брошу семя по весне.

Уже и сны, как грядки, коротки,

И потому я встану досветла.

Я сею в грязь, пусть примутся ростки,

Покуда сила с влагой не ушла.

И пусть насытит благодатный пласт

Грядущий род, единый, как семья,

А век предаст, – землица не отдаст…

Храни своих детей, о мать-земля!..

Вот пядь земли.

Вот горсточка семян.

Скамейка

На отшибе – старая скамейка.

Но хлопот сердечных – через край.

«Отдохни», – приветит человека.

И проводит ласково: «Ступай».

Ожиданье первого свиданья…

Ей знаком восторга нежный взмах!

И усталость тихого прощанья

В стариковских сношенных глазах.

Сколько одиночеств на поруки

Взять пришлось скамейке дворовой,

Знают закадычные маршрутки

От конечной и до заводской.

Не пристало быть ей несчастливой,

Радуясь порой и пустяку

Памятной любовью некрикливой,

Что случилась на её веку.

Самого последнего бродягу,

Словно брата, примет на постой.

Пусть его прохожий, как дворнягу,

Обойдёт с опаской стороной.

Городская старая скамейка…

С краешка присядем, отдохнём…

Только б не обидеть человека:

Нам – скамейка.

А кому-то – дом.

Кто я?

«Творец, Ты душу сотворил, –

В чём цель её и суть? –

И в плоть творенье заточил,

Как в глиняный сосуд.

Но что – хранилище Твоё?»

«Душа… Ко Мне ей путь»…

«А тело лёгкое моё

Могилой назовут?»

           Перевёл Сергей Янаки