Муза Истории не сочиняет новых сюжетов. Клио, начиная ещё с Древней Греции, на каждом новом витке человечества повторяет – с модуляциями – одни и те же картины. Они представляют собой лишь очередные комментарии к событиям прошлого. Моровые поветрия исключения не составляют.
В пятом веке до н. э. «чума» – так болезнь назвали эллины, в реальности это был брюшной тиф – унесла жизни 30 тысяч жителей Афин. До четверти населения города. Заразу завезли из Африки. Жертвой эпидемии стал и Перикл, считавшийся отцом-основателем древнегреческой демократии. Именно со смертью этого политика связывают завершение подъёма Афин. Случайность? Вряд ли. Ибо у эпидемий есть характерное свойство: они переворачивают главные страницы мировой летописи.
Золотой век Рима закончился после того, как легионеры во II столетии н. э. принесли моровое поветрие из ближневосточного похода. Зараза вошла в историю как «чума Антонина» – в Вечном городе правил император Марк Аврелий Антонин, – но на самом деле это была оспа. Эпидемия разразилась по всей Европе, уничтожила 5 миллионов человек. В том числе самого императора.
Затем случилась так называемая Юстинианова чума. Она поразила Византию в VI веке в правление Юстиниана I и была занесена из Африки с зерном, в котором прятались заражённые крысы. Эта первая зафиксированная пандемия охватила огромный регион и отобрала жизни почти 100 миллионов человек. В Константинополе, самом большом городе мира, погибло до 60 процентов жителей, в том числе и императрица Феодора. Завершилась экспансия Восточной Римской империи, так и не сумевшей достичь гигантских размеров позднего Рима. На волне психоза из-за эпидемии христианство с его апокалиптическими видениями стало главной религией Европы...
Все эти сказания «старины глубокой» географически относятся к неблизким к нам краям. А вот та «чёрная смерть», от которой спасались в «самоизоляции» герои-гедонисты «Декамерона» Боккаччо, получила европейскую прописку из нынешних российских пределов. В 1346 году монголы появились у бастионов Каффы, сегодняшней Феодосии. Город, считавшийся центром генуэзской колонии в Причерноморье и главным рабским рынком Средиземноморья, был внушительным: вдвое больше тогдашней Москвы!
Не сумев с ходу взять могучие укрепления генуэзцев, хан Джанибек обложил Каффу осадой. Но случилось непредвиденное: ряды азиатов атаковал мор. Засушливые годы вынудили грызунов из монгольских степей прижаться к юртам кочевников, с крысами и мышами чумные блохи переселились и в армию Золотой орды. Зараза косила её ряды, и Джанибеку стало не до штурма крепости. Тогда потомок Чингисхана применил «биологическое оружие»: бубонные трупы полетели с катапульт за городские стены. Генуэзцы бежали из Крыма, и в каждом порту, куда бы они ни заходили, разражалась эпидемия: Константинополь, Мессина… В родной Генуе беженцев встретили огненными стрелами…
К концу сороковых пандемия охватила Европу. И тогда власти Венеции дали бой чуме. Изолировали город, а для определения степени опасности кораблей ввели режим 40 дней: куаранта – карантин. На этот срок суда ставили на якорь на острове Повелья. Если кто-то на борту заболевал, его определяли на другой остров в лагуне – Лазаретто. Отсюда и слово «лазарет». Если же всё было в порядке, выдавали пропуск в порт – паспорт. И всё равно эпидемия проникла в Венецию – скончалось около 60 процентов населения. В городе начался психоз. Вереницы флагеллантов ходили по улицам, избивая себя бичами, толпы людей охватила хореомания: венецианцы собирались и разом до изнеможения, изгоняя из себя грехи, дёргались в диком танце. Его назовут пляской святого Вита.
Однако во все времена не только вирус убивал людей, но и страх.