Василий Казанцев. Взлёт. Избранные стихотворения.
– М.: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2021. – 336 с.
«Взлёт» – последняя книга Василия Казанцева. Увидеть её опубликованной поэт не успел. Издание получилось посмертным. Меня волновало и удивляло, насколько сам Василий Иванович мало беспокоился о том, выйдет эта книга при его жизни или нет. Для него важнее было, что она готова – это был своеобразный жизненный итог, и поэт был спокоен.
Такое доверие судьбе, по-моему, оборотная сторона чувства доверия времени, свойственного Казанцеву. Не случайно открывают книгу стихотворения о времени, написанные в 1978 году, – «Что прекрасно, а что безобразно», и в 2007-м – «Ночь пролетела». Оба они выражены в форме одного из любимых приёмов Василия Казанцева – диалога. В первом, исключительно философском, диалог превращён в разговор с самим собой, лирический герой задаёт вопросы себе, но вопросы эти отнюдь не риторические:
…Разве ты не во времени жил?
Разве времени вечное бремя
Ты не слышал, по жизни идя?
Сам ты разве не вечное время,
Отгремевших времён судия?
Герой словно оценивает степень тяжести времени.
Во втором – природа спрашивает голосами её обитателей, почему переменчив окружающий пейзаж, и объяснение этому непостоянству может дать тот, кто сам неуловим, как время, и почти так же силён, как оно, – ветер:
– Это другой, незнакомый предел, –
Пискнула пеночка-кроха.
… Ветер чуть слышно пропел, прогудел:
– Это
Другая
Эпоха.
Объединяет оба стихотворения уникальное умение Василия Казанцева брать от времени только необходимое, ровно столько, сколько нужно поэту, не путаясь в сетях сиюминутности. Существо вопроса, обращённого к себе, «Разве ты не во времени жил?» – в том, что поэт и сам чувствует непрочность своих связей с эпохой. Как будто до конца не уверен, был ли он со временем или время миновало его.
И в самом деле, лира Василия Казанцева надэпохальна, его поэзия не возвышает своего голоса до исторических масштабов, голос поэта тих, но тишина эта всепроникающая, шёпот мироздания.
Даль неярким сияньем объята.
Над безмолвьем лесов и болот
Истончившийся отсвет заката,
Как рассвет небывалый, встаёт.
…И неслышно погасло огнище.
И взглянула луна с вышины.
И светлей ещё стало и чище
От беззвучно летящей луны.
Вот она, прозрачная волшебная тишь Василия Казанцева, неслышное поэтическое погружение в глубины бытия.
Герой Василия Казанцева всегда стоит на пересечении миров, здесь и сейчас удерживая «земли и звёздной выси связь», как бы замыкая цепь времён. Оттого-то и вольно дышать ему во все времена, откликаясь «восторга» словами на чудо жизни, оттого-то «страха времени нет», потому что сегодня, сейчас он знает то же, что открылось ему сорок лет назад:
...Строгость пристальных лет
Принимаю – как должное.
Страха времени нет.
В стихотворении «Шумит, ветвями шевеля» явь, видение, мечта, сливаясь в единой сущности, превращают человеческое время в вечность – в конечную, ограниченную и вместе с тем – безграничную, незакатную.
Привидится, что дом стоит.
Поблёскивают влажно стёкла.
На половице снег лежит.
Округлый, мягкий, добрый, тёплый.
В окне листва. И тень от крыл,
Молниевидная, сквозная…
И я тут жил. И вечен был.
…и вечность протекла земная.
В стихах Василия Казанцева почти нет тоски по ушедшему, движения вспять. И даже неизбежная жизненная печаль не просто печаль, но высшая, поглощённая восторгом бытия: «Выше радости, выше печали / Этот дым. Этот день. Этот лес». («Высоки вы, лесные палаты».) Талант Василия Казанцева, как подсолнух, никогда не теряет солнце из виду – без горечи, без сожаления говорит поэт о том, что, возможно, чего-то недополучил от жизни, ибо то, что он получил от неё, неизмеримо выше всех утрат. Редкий дар для одинокой, во всём разочарованной современной поэзии.
В этой радости мне отказали.
Но к печали не клонит отказ.
Ну и что! Мне уже обещали
Ту, что радостней в тысячу раз…
Ну и пусть. К благодарной, горящей
Я уже прикоснулся руке.
Я уже побезмолвствовал в чаще.
Я уже искупался в реке
Невозможно не причаститься восторга бытия, соприкоснувшись с чистым, неповреждённым, ликующим миром стихов Василия Казанцева.
Ольга Блюмина,
кандидат филологических наук