Научно-издательский центр «Ладомир», созданный в 1990 году, выпускает литературу по всем областям гуманитарных знаний, в том числе книжные серии «Литературные памятники» (параллельно с издательством «Наука»), «Русская потаённая литература», «Классики исторической мысли», «Готический роман». Сегодня у нас в гостях главный редактор «Ладомира» Юрий МИХАЙЛОВ.
– На какую из ваших новых книг вы посоветовали бы обратить особое внимание?
– Недавно у нас вышло изумительное исследование Виктора Бычкова «Феномен иконы: История. Богословие. Эстетика», посвящённое теме, которую должен знать каждый, кто искренне любит Россию. Восхождение русских к Богу носило ярко выраженный мистический характер. Воздвигнутые на иконные доски из глубин народного духа священные образы говорят, каковы мы есть в корневой основе своей. Русская икона – высшее выражение русской ментальности. Достигнув в XIV–XVI веках светоносных высот в православной изографии, наш народ в лице выдающихся богословов лишь в минувшем столетии смог предложить законченную теорию иконы и убедительно объяснить миру, что за чудо претворилось на Русской земле пять столетий назад. Книга позволяет насладиться итогами этих разысканий, обрести себя, духовно восстать и окрепнуть.
– Вы заказываете книги или авторы сами обращаются к вам?
– За почти два десятилетия существования «Ладомира» у нас сложился круг постоянных авторов, занимающихся согласованной с издательством научной тематикой. Но портфель идей столь велик, что мы находимся в постоянном поиске одарённых гуманитариев и классных переводчиков. Основное поле нашей деятельности – академические издания художественной литературы (в том числе текстов мировых религий) всех времён и народов. Мы выпускаем сугубо научные книги, но интересные не только специалистам. Беда в том, что нынешнее поколение учёных, посаженное в постперестроечные годы на грантовую иглу, в большинстве своём не выработало навыков писания книг в форме, позволяющей подавать научный материал так, чтобы просвещённый читатель (но не специалист в данной области) мог усвоить его. Большинство трудов публикуется на бюджетные гранты, но их выделение обременяется предельным сроком издания рукописи – один год. Причём этот срок никак не связан ни с объёмом текста, ни с уровнем владения автором литературным языком (а чаще – со степенью его косноязычия), ни со сложностью книжного макета.
– Но стремление к доступной подаче материала не должно подменять научной выверенности…
– Несомненно. Сегодня, куда ни кинь, рыночный бал правят внешне респектабельные издания, представляющие собой окрошку из клочков всего, что издано за 200 лет по-русски на избранную тему. Такую ситуацию иначе как диверсией против общества и назвать-то нельзя. Причём книги, несущие лживые знания, сравнительно дёшевы, и в силу этого их быстрее раскупает доверчивая публика. Научные же издания, по понятным причинам, более дороги. Ну а магазинам вообще на всё наплевать, лишь бы товар уходил. В результате страна замусорена псевдонаучной дешёвкой, буквально забита книжным хламом. Параллельно с этим идёт подмена культурных констант: сегодня для многих признаться, что не читал Пелевина, равнозначно тому, что расписаться в собственном невежестве, обронить же мимоходом: «Который год мечтаю Гоголя полистать, но времени как-то не хватает», вызывает лишь сочувственное понимание.
– Какие книги серии «Литературные памятники» вы запланировали выпустить в ближайшем будущем?
– Событием, я думаю, станет впервые издаваемое на русском языке одно из известнейших произведений английского писателя и критика Уильяма Хэзлитта (1778–1830) – «Застольные беседы», представляющее собой тридцать три очерка на самые разные темы – о великом и малом, о прошлом и будущем, о невежестве учёных, о гении и здравом смысле, о живописном и идеальном, о страхе смерти, о путешествиях… Это великолепная эссеистика, одна из вершин английской литературы. Автор замечателен своим умением отыскивать в обыденном что-нибудь новое, неожиданное, оригинальное.
Готовим к изданию том, основу которого составит «Духовидец» Фридриха Шиллера, а в качестве дополнений будут опубликованы роман Карла Гроссе «Гений», написанный как мемуары испанского маркиза, переживающего уйму головокружительных приключений, и роман швейцарского писателя Генриха Цшокке «Абеллино, великий бандит», вышедший анонимно и получивший широкую известность после его перевода на английский язык Мэтью Грегори Льюисом.
Планируем издать роман Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». Всем нам известна поздняя, серьёзно сокращённая редакция 1831 года, считающаяся окончательным воплощением авторского замысла. Меж тем в последние десятилетия резко вырос интерес к ранней редакции, 1818 года. Отечественный читатель сможет составить полное представление, чем же Мэри Шелли пожертвовала. В книгу войдёт также её впервые переведённый роман «Последний человек».
– Сейчас готическим романом норовят назвать любое произведение с мистикой. Как бы вы это прокомментировали?
– Это проблема размывания жанра. Классический готический роман завершился книгой Чарльза-Роберта Метьюрина «Мельмот Скиталец». Подробнее об истории этого жанра рассказано в статье к изданному нами в «Литературных памятниках» роману Анны Радклиф «Итальянец, или Исповедальня Кающихся, Облачённых в Чёрное». Судьбой этого направления в нашей стране всю жизнь занимался В.Э. Вацуро. Безвременная кончина не позволила ему завершить работу над монографией «Готический роман в России» (кстати, большой раздел в ней посвящён К. Гроссе). Своё определение этот жанр получил в связи с любовью его авторов к выдуманному ими миру Средневековья как арене извечного борения небесного и инфернального. Для готического романа характерна атмосфера зловещей таинственности, состояние тревожности, средневековые развалины, замки, привидения. Его читатель представлял себе прошлое как калейдоскоп страшных тайн. Такие известные произведения, как «Удольфские тайны», «Франкенштейн», «Влюблённый дьявол», – всё это образчики именно готического романа.
– А выходят ли у вас книги, которые когда-то не были приняты читателями?
– В серии «Русская потаённая литература» мы планируем выпустить том Фридриха Саломо Краусса «Заветные истории южных славян». Большинство читателей знают «Заветные сказки» Афанасьева, а сборник, о котором идёт речь, составлен на основе уникальной, в несколько раз большей, чем у Афанасьева, коллекции эротического фольклора славянских народов, входивших в состав Австро-Венгерской империи. Собрал её на исходе XIX века выдающийся австрийский этнограф, один из основоположников психоаналитического метода в фольклористике, ученик санскритолога Фридриха Мюллера, друг Зигмунда Фрейда. Книги Краусса регулярно попадали под суд, его изощрённо травили коллеги, даже его дети стеснялись признаться, кто их отец. Лишь на исходе XX века Австрийская академия наук всерьёз занялась наследием Краусса, пылившимся до недавнего времени в Лос-Анджелесе. Коллекция, которую мы предложим в переводе на русский язык, чудом сохранилась. Такого рода публикации-сенсации помогают увидеть то общее, что объединяет славянские народы.