Интерес к этому уголовному делу возник у меня лет десять назад. Всё это время длится борьба бывшего московского городского чиновника Вячеслава Иванова за восстановление своего доброго имени. Я сочувствую тем, кого наша правоохранительная машина «переехала» по ошибке, и уважаю тех, кто, несмотря на злокачественную корпоративную солидарность «правоохранителей», не сдаётся. Пример тут для меня один из легендарных руководителей советской разведки Павел Судоплатов. Он от звонка до звонка отсидел 15 лет, а потом ещё столько же добивался реабилитации и был признан полностью невиновным лишь через два года после смерти. Не хочется повторений.
С делом бывшего главы управы «Сокол» Вячеслава Иванова я познакомился в январе 2015-го в составе комиссии, в которую кроме меня входили специалисты в области оперативно-разыскной деятельности генерал-майор КГБ СССР в отставке В. Дунаевский, генерал-майор ФСБ РФ в отставке В. Витвинов, почётный работник Прокуратуры РФ В. Красюков. На тот момент решение было вынесено и распиарено: по приговору Савёловского районного суда г. Москвы (судья Макаренков Д.В.) от 18 декабря 2014 года В.А. Иванов был признан виновным во взятке и получил 4 года лишения свободы и штраф в размере 12 миллионов рублей.
Начатое изучение дела вскрыло немало «разных странностей». Наше заключение –более 70 страниц, рамки статьи не позволяют упомянуть хотя бы малую часть. Коснусь главного. В основе возбуждения дела лежали результаты оперативно-разыскных мероприятий на базе доноса его заместителя Абрамова, предложившего услуги для поимки «крупного муниципального коррупционера». Мы быстро поняли: оперативники поспешили, что привело к нарушению ст. 5 ФЗ «Об оперативно-разыскной деятельности», категорически запрещающей организацию провокаций. Из-за этого следователи долго не могли определиться, какое же преступление им надо расследовать. Выдвигались четыре взаимоисключающие версии. Из-за «метания юридической мысли» расследование велось бессистемно: при отсутствии доказательств вины Иванова квалификация его действий менялась четырежды. И каждый раз анализ на наличие элементов состава преступления не проводился, следственное производство захламлялось материалами, которые не имели значения для установления вины. Причина метаний была проста: в спешке, при отсутствии чётких доказательств Иванов был арестован, факт ареста был предан огласке и стал осуществляться страшный принцип: раз арестовали, то кровь из носа, а надо идти до конца. Но куда идти? Что доказывать? Вот и «моталось» дело между следственным отделом УВД, прокуратурой округа и г. Москвы и Следственным комитетом в поиске «выхода».
Так оно поступило в Следственный комитет СВАО г. Москвы, его принял к производству старший следователь капитан юстиции В.М. Ермаков. И – редкий случай! – несмотря на оказываемое давление руководства, отказался от незаконного привлечения Иванова к ответственности и вскоре был отстранён от расследования.
По классике для определения состава преступления (в данном случае получение взятки) необходимо наличие двух субъектов – взяткодателя, т.е. лица, в интересах которого даётся взятка и который лично передаёт её, и самого взяткополучателя. В деле Иванова не было персоны взяткодателя, а это фактически автоматом означает отсутствие получения взятки. Но можно и схитрить.
Заявителем (доносчиком) по делу был заместитель Иванова Абрамов, который якобы от имени ООО «Аквилон» должен был передать Иванову взятку, но почему-то предоставил для «оперативного эксперимента» свои личные деньги. В таком случае Абрамов должен был занять место посредника, но почему-то вообще «вывалился» из этой простой схемы. А это «почему-то» внезапно всплыло в ходе судебного рассмотрения: 30 декабря 2013 года следственным отделом УВД САО по заявлению А.Н. Путинцевой в отношении Абрамова было возбуждено уголовное дело по факту вымогательства им 1,5 миллиона рублей за продление арендного договора. 15 января 2014-го в кабинете Абрамова в управе «Сокол» провели обыск. Отсюда ясно, что совсем не случайна дата обращения Абрамова с заявлением на Иванова в полицию – 17 января 2014 года: над Абрамовым нависла угроза привлечения к ответственности за мошенничество. Отсюда же его желание перевести стрелки путём провокации, на которую клюнули оперативники. Не имея данных о взяткодателе и мотивах взятки, судья в приговоре прибегнул к «фигуре умолчания» – не указал, кто конкретно взяткодатель, в чью пользу и какие конкретно действия совершил Иванов, за которые якобы получил незаконные деньги. Результаты оперативной видеосъёмки и звукозаписи при проведении «оперативного эксперимента» даже в Следственном комитете, где неоднократно рассматривался вопрос о подследственности данного дела, признаны малоинформативными. Данный факт явной провокации зафиксировала наша комиссия. На исправлении ошибки это, увы, не сказалось…
Следующая «странность» касалась действий оперативников. С довольно давних пор (до назначения на должность главы управы) В. Иванов имел квартиру в центре Москвы, однажды пригласил к себе на чай Абрамова, который хорошо зафиксировал визит в памяти. Вскоре Иванов продал жильё успешному музыканту К., который часто бывал на гастролях за границей, всякий раз прося Иванова присматривать «по старой памяти» за квартирой. Во время задержания у Иванова были обнаружены ключи от неё. В этот же день по месту нового проживания Иванова провели обыск, а с подачи Абрамова и на основании рапорта оперуполномоченного И. Асмятуллина (в рапорте утверждалось, что Иванов продолжает жить в старой квартире) следователь УВД П. Горелов вынес постановление о производстве обыска и там. При этом он проходил ближе к ночи в отсутствие собственника К., находившегося на гастролях, и подозреваемого Иванова, которым в это время «занимались» оперативники. Как видим, всё шло вне норм и правил…
Вернувшись с гастролей, К. обнаружил, что при обыске были порезаны обшивки дивана, кресел, матраса, разбита ваза, сломана мебель, содержимое шкафов разбросано по полу… На сделанных им фотоснимках видно: в квартире погром, действия оперативников иначе как вандализмом не назовёшь.
Согласно протоколу обыска в квартире не обнаружили ничего, что имело бы отношение к Иванову, но были изъяты крупные суммы наличности. Позже изъятые деньги передали администратору музыканта. Но суммы разнились. Вместо указанных в протоколе 193 300 долларов выдали 118 600 долларов. Запахло жареным, и следователь Ермаков (ещё до отстранения от дела) допросил участвовавших в обыске оперативников. Вот цитата:
«Вопрос следователя: – Вам предъявляется для ознакомления протокол обыска… составленный от Вашего имени. Согласно данного протокола, Вами было изъято не 118 600 долларов США, а 193 000 долларов США. В данном протоколе вместо 8300 долларов США указано, что Вами было изъято 83 000 долларов США, а также данная сумма прописана прописью. Как Вы можете это объяснить?
Ответ свидетеля: – Я могу сказать, что в виду длительности проведения обыска, а также в виду окончания обыска в ночное время, я мог описаться в протоколе и указать вместо 8300, 83 000 долларов США. При этом могу сказать, что мои коллеги и понятые, при подписании протокола, по той же причине (усталости) не обратили внимание на данное несоответствие количества изъятых денежных средств и не сделали замечание в протоколе».
Что же дальше? Да всё просто: после передачи дела другому следователю об этом эпизоде как бы забыли. И уже 8 лет материал по заявлению К. о пропаже изъятых в ходе обыска денег так и бродит по разным следственным инстанциям.
Но и на этом странности не кончаются. В процессе борьбы Иванова с правосудием всплыл крайне неприятный для судьи Д.В. Макаренкова, но тоже чисто процессуальный факт – во время вынесения приговора Иванову Макаренков нарушил тайну совещательной комнаты. По канонам уголовного процесса из-за этого нарушения приговор в отношении Иванова подлежит отмене, и дело должно быть направлено на новое рассмотрение. Но, как выясняется, сейчас в прокуратуре Москвы, выявившей этот факт, и в Мосгорсуде ломают голову над тем, как… защитить судью, нарушившего УПК, и не отменять приговор. А Иванова между тем совершенно не волнует, накажут судью или спустят дело на тормозах. Его волнует другое – он требует отмены незаконного приговора в отношении себя. Он, как и Судоплатов, умеет ждать и надеется, что среди судейского сообщества всё же найдутся честные и порядочные судьи. Как надеется и на то, что ждать 15 лет не придётся.
Если хотите обратиться к Евгению Николаевичу Мысловскому с вопросом, пожеланием или предложением, направляйте их на почту: litgazeta@lgz.ru с пометкой – для Е.Н. Мысловского.