Литературная Газета
  • Главная
  • О газете
    • История
    • Редакция
      • Главный редактор
      • Редакционный коллектив
    • Рекламодателям
    • Свежий номер
    • Архив
      • 2025 год
      • 2024 год
      • 2023 год
      • 2022 год
      • 2021 год
      • 2020 год
      • 2019 год
      • 2018 год
      • 2017 год
      • 2016 год
      • 2015 год
      • Старая версия сайта
    • Авторы
    • Контакты
    • Партнеры
  • Темы
    • Литература
      • Интервью
      • Информ. материалы
      • Премии
      • Юбилеи
      • Авторские рубрики
    • Политика
      • Актуально
      • Экспертиза
      • Мир и мы
      • Позиция
      • СВО
    • Общество
      • История
      • Дискуссия
      • Образование
      • Право
      • Гуманитарий
      • Импортозамещение
      • Человек
      • Здоровье
    • Культура
    • Кино и ТВ
      • Премьеры
      • Телеведение
      • Сериалы
      • Pro & Contra
      • Радио
    • Клуб 12 стульев
      • Фельетоны
      • Афоризмы
      • Анекдоты
      • Сатира
    • Фотоглас
    • Мнение
      • Колумнисты
      • Точка зрения
    • Интересное
  • Спецпроекты
    • Библиосфера
      • Рецензии
      • Репортажи
      • Обзоры
    • Многоязыкая лира России
    • Литературный резерв
    • ГИПЕРТЕКСТ
    • Невский проспект
    • Белорусский дневник
    • Станционный смотритель
    • Настоящее Прошлое
    • Уникальные особняки
  • Портфель ЛГ
    • Стихи
    • Проза
    • Проба пера
  • Конкурсы
    • Золотое звено
    • Гипертекст
    • Литературные конкурсы
    • Литературный марафон
  • Подписка
    • Электронная подписка
    • Подписка почта России
    • Управления подпиской
  1. Главная
  2. Статьи
  3. 12 апреля 2024 г.
  4. № 14 (6929) (10.04.2024)
Культура

Стрельцы прилетели

Звучание оркестра важнее страстей на сцене

12 апреля 2024
Филигранное 5-часовое действо

На российскую сцену вернулась едва ли не самая сложная опера мирового репертуара и сценической судьбы – «Хованщина». Пятичасовые спектакли Мариинского театра в оркестровке Шостаковича и сценографии 1952 года Фёдора Федоровского прогремели в ГАБТе и отправились на родину Модеста Мусоргского – во Псков. Премьерные показы шли с аншлагом на исторической сцене Большого театра, за дирижёрский пульт которого впервые встал Валерий Гергиев.

Не сказать, чтобы столичная публика плохо знакома с эпичными, полными музыкальной драматургии, музейно-красочными фресками маэстро. Начиная с февраля на сцене ГАБТ играются спектакли Мариинки: «Псковитянка», «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», «Ночь перед Рождеством», «Царская невеста» Николая Римского-Корсакова. Они же бывали и в Москве на гастролях. И всё же, разглядывая всё это реконструкторское великолепие, невольно ловишь себя на мысли, что кафтаны, рясы, терема и палаты на современной сцене немного в новинку. Наверное, дело в том, что хиты историзма и национал-романтизма привычнее видеть в приглушённой постмодернистской иронией трактовке. Если «Китеж», значит – «лихие девяностые»: площадь трёх вокзалов, бабы в трениках и татары в обличье стим-панк чудищ о двух головах. Если Вагнер, то Вотан и Брунгильда вершат судьбы нибелунгов в спортзале, а Зигфрид и Зиглинда прячутся в загородном таунхаусе. Впрочем, с немецким гением был случай и повеселее, когда зловещий Голландец пел Die Frist ist um под бегущую строку: «Устал я греться у чужого огня». Про то, как этот же персонаж слонялся ночью по лесу и скармливал голодным волкам останки солистов Московской филармонии, и не спрашивайте: «Всё, что осталось от Вагнера после Константина Богомолова».

Поклонник «простой», не отвлекающей от музыки режиссуры Валерий Гергиев впервые встал за пульт Большого, чтобы продирижировать именно «Хованщиной». Одну из своих любимых партитур, визитную карточку Мариинки, маэстро привез в её классической версии: режиссура 1952 года Леонида Баратова; сценография Фёдора Федоровского, взявшего за основу декорации и костюмы Коровина и Головина; традиционная для Питера оркестровка Дмитрия Шостаковича.

Как известно, «народная драма» Модеста Мусоргского, а именно так и определял жанр своей десятилетней работы композитор, осталась незавершённой. Мусоргский успел написать колоритное либретто (там, например, несколько раз заходит боярин Шакловитый и объявляет: «Вам всем шандец»), закончил клавир, но умер, не закончив партитуру. За дело взялся патриарх петербургской композиторской школы Римский-Корсаков. Работал долго и обстоятельно, шутил: «Мне кажется, что меня даже зовут Модестом Петровичем». Сделать собственную редакцию решил и антрепренёр Сергей Дягилев, задумавший добавить утончённости историческому полотну. Привлёк Игоря Стравинского и Мориса Равеля, попросил оркестровать вырезанные Корсаковым места и предложить финал. Опера была трактована как модная в ту эпоху хоровая мистерия. Несмотря на ошеломительный успех на парижской премьере в 1913 году, эксперимент «Русских сезонов» осложнил сценическую судьбу оперы и даже заставил задуматься современников о защите авторских прав, поскольку вылился в яростную газетную полемику. В спор вокруг дягилевской редакции вступил сын Римского-Корсакова Андрей, назвавший её вандализмом.

С тех пор за «Хованщиной» закрепилась репутация грандиозного и вместе с тем неподъёмного произведения. Часть камней полетела в огород Мусоргского как поставившего «непосильную для жанра задачу»: рассказать посредством оперного искусства о религиозных и клановых войнах XVII века, где кто прав, кто виноват – не разберёшь. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть либретто. В первом акте под стенами окрашенного в цвета кровавого рассвета Кремля боярин Шакловитый диктует подьячему Петра I донос на стрелецкого «батьку» князя Хованского («По уряду, по укладу настрочим доносец лихо»). Сын Хованского Андрей пытается взять силой «лютерку» – немецкую девушку Эмму: «Не уйти голубке от сокола хищного». За сироту вступается отвергнутая им бывшая любовница, раскольница Марфа. Андрей называет её ведьмой и грозит расправой. Во втором акте эта же Марфа гадает фавориту регентши – царевны Софьи князю Голицыну и предсказывает ему позорную опалу. Тот распоряжается утопить Марфу в пруду. Попутно зритель наблюдает хор пьяных стрельцов, танец персидок, предательское убийство Хованского, Голицына в клетке, но самый яркий момент – финальный: самосожжение раскольников в скиту.

Довольно изящно, хотя и едва ли неожиданно, задачу решил Дмитрий Черняков в мюнхенской Bayrische Staatsoper в 2007 году. Драматичная историческая коллизия разворачивалась в универсальном пространстве, состоящем из окон-экранов и пространств-коробочек, где и шло действо. В прологе, ещё до увертюры «Рассвета», в каждом окошке зажигалось электричество. Негласный властелин Руси князь Иван Хованский в исполнении Пааты Бурчуладзе был обряжен в кожаный, отороченный песцами плащ – ироничное облачение собирательного образа диктатора северной страны. Раскольница Марфа представала в образе красивой и зрелой деловой дамы, «лютерка» Эмма появлялась на сцене в исподнем, а отсутствовавший у Мусоргского царь Пётр сидел, скрючившись на детском стульчике, в белой крестильной рубашонке. Дирижировал мюнхенской «Хованщиной» знаменитый Кент Нагано, выбравший оркестровку Дмитрия Шостаковича с финалом Игоря Стравинского.

В спектакле Гергиева и версии Шостаковича старая Русь горит под трели скрипок, в оркестрово-хоровом пожаре, не слабее вагнеровской «Гибели богов». Критики отметили филигранность этого пятичасового музыкального действа: «Пластичность и зримость тембровых красок уже во вступлении, знаменитой симфонической картине «Рассвет на Москве-реке», «петушиные крики гобоя с рожком, глубины низких струнных и духовых в гадании Марфы – в мощном исполнении Юлии Маточкиной». Блестяще выступили и другие мариинские солисты: брутальный бас Владимир Ванеев (Иван Хованский), харизматичный Станислав Трофимов (Досифей) – эту партию, кстати, исполнял Шаляпин, «поймавший истеричный нерв своего героя»; Сергей Скороходов (Андрей), взрывной Евгений Акимов (Голицын), мрачно-ироничный Алексей Марков (Шакловитый). Ярким выступлением мариинского балета стали легендарные «Пляски персидок» с солисткой Еленой Гарсия Бенитес. Страсть, власть, уязвимость человеческой судьбы и никаких «правых» и «виноватых» – таково прочтение Валерия Гергиева, уверяющего, что «Хованщина» (как и «Садко», «Руслан и Людмила», «Псковитянка») – «слишком русская опера, чтобы менять историческую постановку».

– Для меня звучание оркестра гораздо важнее, чем страсти на сцене. Так ли уж важно, горит или не горит раскольничий скит? Мне кажется, здесь должен «гореть» оркестр, – говорит маэстро, комментируя свой финал.

Тэги: Опера
Обсудить в группе Telegram

Дарья Ефремова

Подробнее об авторе

Быть в курсе

Подпишитесь на обновления материалов сайта lgz.ru на ваш электронный ящик.

  • «Я русская»

    16.10.2024
  • Двойная игра

    04.08.2024
  • Сергей Новиков: «Оперный театр для меня, как машина времени»

    03.07.2024
  • «Как беззаконная комета в кругу расчисленных светил»

    25.12.2023
  • Онегин становится моложе

    23.10.2023
  • Под знамена высокого искусства!

    715 голосов
  • Рябчик и конь вокального искусства

    46 голосов
  • „Тебя мне больше не видать“

    42 голосов
  • Автобус для Мазепы

    40 голосов
  • Спастись, чтобы погибнуть

    32 голосов
Литературная Газета
«Литературная газета» – старейшее периодическое издание России. В январе 2020 года мы отметили 190-летний юбилей газеты. Сегодня трудно себе представить историю русской литературы и журналистики без этого издания. Начиная со времен Пушкина и до наших дней «ЛГ» публикует лучших отечественных и зарубежных писателей и публицистов, поднимает самые острые вопросы, касающиеся искусства и жизни в целом.

# ТЕНДЕНЦИИ

Книги Фестиваль Театр Премьера Дата Книжный ряд Интервью Событие Сериал Утрата Новости Театральная площадь Фильм Поэзия Калмыкии ЛГ рейтинг
© «Литературная газета», 2007–2025
Создание и поддержка сайта - PWEB.ru
  • О газете
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты
ВКонтакте Telegram YouTube RSS