Какие они, современные потребители знаний
Публикация «Бумагомаратель, обслуживающий обучающихся» («Словесник» № 8 от 19 апреля) вызвала широкий резонанс. Проблема профессуры, приравненной к обслуживающему персоналу, задела за живое научную элиту России. Лозунг общепита «Клиент всегда прав!» преподаватели с иронией и болью переделали в «Студент всегда прав!».
Мы решили продолжить «заседание» нашего круглого стола и поговорить о современных «потребителях» знаний. О клиентах-студентах. Ведь ради них (будущего России) и затеяны реформы образования. Итак, студент новой формации глазами преподавателей.
– Студенты очень изменились. Это новое поколение, – начал разговор с констатации очевидного доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой общего языкознания и стилистики Воронежского государственного университета Иосиф Стернин. – Преподаватель вынужден приспосабливаться к студентам нового типа. К раскованным, весёлым, свободным… И (увы!) малознающим, но зато умеющим всех оценивать, всем ставить лайки. Многие студенты искренне считают, что преподаватели им всё и вся должны. Должны прийти в то время, когда удобно студенту, дать задание попроще, занятие провести повеселее, спрашивать поменьше… А оценку поставить повыше.
– Да, студенты у нас теперь очень слабые, – сожалеет доктор филологических наук, профессор кафедры гуманитарных, социальных и естественно-научных дисциплин Тверского института экологии и права Елена Мягкова. – Они абсолютно неграмотны (и в литературном, и в функциональном смысле), не умеют себя вести (могут сидеть на занятиях в пальто или в шортах). Но это наши дети. И многие из них искренне хотят учиться. И часто эта «убогость» – не вина, а беда. Им нужно помочь. Показать, что учиться – это и интересно, и полезно. Что трудности можно преодолеть. Но для этого надо много трудиться.
– Даже наши иные студенты-филологи не умеют правильно читать тексты, – делится наболевшим доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой зарубежной филологии Московского городского педагогического университета Ирина Бубнова. – Не умеют вести конспекты. Не понимают, как выделить основную мысль. Имея отличные оценки в аттестате, некоторые студенты называют горную систему Памир страной или городом, население Индии – индейцами. Уверены, что Сибирь расположена на берегу Тихого океана, а Вторая мировая война началась в начале ХХ века.
Правильная речь перестала быть престижной. Более того, поощряется речь, засорённая иностранными словами. Почитайте уставные документы, там половина заимствованных слов, англицизмов… «В рамках аудита мы проводим мониторинг…» И так далее…
Во времена нашей советской молодости работала чёткая схема: знания-умения-навыки. Сейчас «в почёте» только навыки. Мы, преподаватели, оказываем услуги. Соответственно, и студенты сморят на нас, как на людей, оказывающих услуги. Такое убеждение у них сформировалось в школе. Разве это работает на престиж нашей профессии?! – возмущается Ирина Александровна.
– Пришло поколение, покалеченное школьным образованием, – подхватывает мысль доктор филологических наук, профессор, заведующая сектором этнопсихолингвистики Института языкознания РАН Наталья Уфимцева. – Образованием, которого нет. 30 процентов школьников уже ничему невозможно обучить. Они – брак. При этом они получили право публично оценивать преподавателей на официальных сайтах учебных заведений. «Чтение лекций» – столько-то баллов. «Чувство юмора» – столько-то. «Ведение семинаров» – столько-то… Могут ехидно заявить (на сайте, подчеркну, а не приватно), что у такого-то «препода» есть любимчики. А такая-то «профессорша» одевается не с должным вкусом… Успешность или неуспешность ныне измеряется толщиной кармана. Я просматривала сайт, предлагающий вакансии. Научный сотрудник, доктор наук… Вилка зарплаты – от 17 до 23 тысяч рублей. Был термин «новые русские». Сейчас есть «новые бедные». Это бюджетники. Преподаватели вузов, в частности. Они не успешные. Как они могут быть авторитетом для студентов?
 |
| От того, кто придёт на смену, зависит будущее науки (фото: Фёдор Евгеньев) |
– Студенты ведь тоже, в основном, не жируют, – затеваю я «провокационный» спор с Натальей Владимировной. – Многие из них (особенно иногородние) перебиваются с булочки на кефир…
– Власть привлекательна, а власть над старшим привлекательна вдвойне. Но это разрушительно морально, нравственно. Я, неоперившийся второкурсник, оцениваю преподавателя, ещё не имея нормальных критериев оценки. Ещё не сложилась система ценностей, а я уже оцениваю. Беру на себя ответственность (не сказать – наглость) публично оценивать человека старше и заслуженнее меня. Идёт постоянное противопоставление – молодые и все остальные. Вы, старые, подвиньтесь. Идёт молодёжь… Молодёжь (кто же спорит!) нужна в науке. Обязательно нужна! Но молодёжь должна попасть в научную среду. В научную школу. А научная школа – это одна семья. На зачищенной площадке ничего хорошего не получится.
– Студенты нередко откровенно халтурят в научной работе. Списывают чужие работы. Скачивают из интернета и не дают себе труда даже переформатировать текст. Ещё и возмущаются: я же сдала, принесла вам работу! – Приводит свои примеры профессор Стернин. – Одна заочница мне сказала: «Вы мне всю плешь проели своей курсовой». В ответ на обычные требования студенты обижаются и возмущаются. И руководство обижается – снижаю показатели. Знаю несколько случаев, когда махровые бездельники и прогульщики писали в прокуратуру на требовательных преподавателей. Мол, те препятствуют осуществлению их конституционного права на образование.
Одна наглая лентяйка шантажировала меня: что мне, самоубийством кончить, раз вы меня не допускаете до защиты? Требуют высоких оценок, четвёрку рассматривают как откровенное оскорбление. Они все в каких-то волонтёрских движениях, на каких-то бесконечных «школах лидеров». Везде ездят, что-то хором кричат, в чём-то соревнуются, выигрывают фирменные майки, кепочки. И считают себя передовыми и успешными. На учёбу у них мало времени. А с нас всё время спрашивают – это же наши лидеры! Почему они у вас имеют такие низкие оценки?! Учитывайте их общественные достижения. Почему я это должен учитывать? – недоумевает Стернин.
– Какой профессор будет сегодня чувствовать себя комфортно? Только тот, кто принял эту тенденцию и встроился в неё, – подытоживает разговор профессор Кирилина. – Выпускник либерального МГИМО Сергей Брилёв недавно с удовлетворением поведал телеаудитории, что из Московской консерватории уволена преподаватель Фарида Кульмухаметова, на которую донёс в интернете некий студент. (Педагог позволила себе заговорить со студентами о «пятой колонне» и даже назвать некоторые имена.) Мерзкий поступок студента преподносится как абсолютно верный. Преподаватель же позиционируется как совершивший нечто недопустимое. Слушаю и ловлю себя на мысли: я тоже считаю Сванидзе и Макаревича разрушителями и «пятой колонной» и вполне солидарна с вынужденной уволиться Фаридой Кульмухаметовой. Я хотела бы, чтобы не только либерально настроенный, но и любой другой преподаватель вуза имел право высказывать свои мысли и не быть за них преследуем.
Ещё одна проблема – это нравственное и профессиональное качество самой профессуры. Миграция преподавателей – сегодня явление массовое. Закоснелость научных сообществ тоже, к сожалению, факт. В условиях сокращения финансирования, таяния аудиторных часов и слияния вузов обостряется конкурентная борьба. И побеждают в ней нередко наиболее конформные и сплочённые научные группировки.
Вместе с тем приход и первые шаги министра Ольги Васильевой вселили некоторый осторожный оптимизм…