Да, предложений было множество, и даже когда в результате остановились на первой фразе «Подмосковных вечеров», это тоже вызвало сомнение: какая же это радиостанция, если она каждый час будет напоминать, что «не слышны в саду даже шорохи».
Может, будь у нас побольше времени, выбрали бы что-то другое. Но – на всё про всё было отпущено месяца три, не больше.
Рождался «Маяк» не на пустом месте. Во-первых, «Маяк»… уже существовал. Да-да, это была круглосуточная радиостанция, которая выполняла чисто технические функции, служила каким-то навигационным целям. Передавала она только музыку, популярные мелодии, поэтому пользовалась некоторой известностью. А во-вторых, новую радиостанцию поручили делать коллективу главной редакции «Последних известий» Всесоюзного радио, ибо с самого начала было установлено: «Маяк» – радиостанция информационно-музыкальная. Расклад получился такой: каждая часовка – сводка новостей, каждая получасовка – репортаж, остальное – музыка. Да, именно репортаж, наряду с информационным сообщением, был главным жанром «Последних известий», а потом, естественно, и «Маяка».
Недавно, в связи с 50-летием, меня попросили приехать на «маячный» эфир. Ведущая спросила: «Скажите, ведь тогда не было интернета, ну и где вы новости узнавали?» Бог ты мой, да там же, где и рождались эти новости,– в самой жизни. За каждым корреспондентом были закреплены определённые темы – промышленность, транспорт, сельское хозяйство, наука, медицина, литература, искусство. Попробуй пропусти хоть что-нибудь! На утренней летучке ВэДэ – Владимир Дмитриевич Трегубов, главный редактор наш, такое скажет, что… Был он человеком чрезвычайно творческим и чрезвычайно импульсивным. Помнится, как-то рано утром ему принесли на подпись выпуск «Маяка». Трегубову не понравилось одно, другое, третье… В результате вся эфирная папка полетела… в окно. А «жили» мы в знаменитом радиодоме на Пятницкой, 25, на четвёртом этаже. Листочки с текстами кружились в рассветной дымке, падали к ногам редких прохожих. «Вэ-Дэ, что вы делаете, до эфира пять минут осталось!» Кинулись на улицу. Хорошо, ветра в тот день не было… Но, вероятно, выпуск и в самом деле был скучным, а главный неизменно требовал изобретательной, броской подачи материалов.
Мы, корреспонденты, постоянно пребывали в командировках. Если месяц никуда не выезжал, тебя уже спрашивали: чего засиделся? Это при том, что у «Маяка» была мощная корсеть, покрывавшая всю страну.
Постепенно у нас выделилась группа журналистов, которым особо удавался репортаж, и Константин Ретинский, старший из нас, ветеран войны, организовал студию «Репортёр». С утра до вечера с «крупорушкой» на плече (так прозывался увесистый переносной магнитофон) мы кружились по городу, добывали иногда по два репортажа в день. Высшим пилотажем считался материал, полностью записанный прямо на месте. «Вы не только должны рассказать о событии, но и показать его», – говорил нам Ретинский; «показать» – значило использовать всевозможные шумы: гудки машин, шаги прохожих, чириканье воробьёв, плеск волны… Судя по старым блокнотам, выходных у меня вообще-то не было.
Конечно, мне хотелось делать больше репортажей эфирных, но… Тут, как ни странно, поле для творчества было гораздо уже, требовалось предварительное изготовление текста, визирование его и у начальства, и в Главлите (эвфемизм цензуры). Да, впрочем, и все тексты перед эфиром проходили этот Главлит, все репортажи приходилось расшифровывать, стенографистки и машинистки были перегружены работой, над руководством постоянно довлело вечное наше «как бы чего не вышло», и требовалось мужество таких людей, как Трегубов, чтобы информация стала шире и интереснее.
И как закономерно, органично переплетались новости с музыкой – симфонической, лёгкой, народной. Здесь работали такие подвижники своего дела, как Людмила Дубовцева, которая подхватывала всё новое и талантливое, да она и сама умело скрещивала композиторов, поэтов и исполнителей, по сути, являясь соавтором многих произведений, которые живут и поныне. Это сегодня на «Маяке» крутятся песни «без роду и племени», авторов никогда не называют, а они, вероятно, и не очень настаивают на этом.
Впрочем, от «Маяка» сейчас осталось одно название и подпорченные позывные. Бесцветные выпуски новостей, выуженных из интернета и только из интернета, а в промежутках – так называемое разговорно-развлекательное вещание с нарочито издевательскими названиями типа «Шоу Шопенгауэра», «Доброе утро, профсоюзы», «Профитроли». Считается, что нынешний «Маяк» адресован молодёжи. Вот сейчас на экране (там, в радиостудии стоит камера) две женщины, я их немного знаю. Они умны и красивы. Они прекрасно образованны. Но… больно и неловко смотреть, как они вынуждены изображать этаких разбитных девочек-хохотушечек. Думается, вот сейчас снимут наушники, пойдут домой к своим детям и будут разговаривать с ними простыми русскими словами, без этих ужимочек, без «прикольно» и «клёво».
А что касается развлекательности… Помните, несколько недель в Москве несусветная жара стояла? И вот двое ведущих (не те, о которых я только что говорил, другие) как раз эту жару обсуждают. Он: «А знаешь, где сейчас прохладно? В морге». Она: «Ха-ха-ха-ха!» Сдаётся мне, что нынешние руководители электронных СМИ прочно увязли в 90-х годах, когда было модно ёрничанье и стёб. Им и невдомёк, что всё это уже давно относили…
Обидно, что такие резвушечки происходят за наш счёт. Ещё обиднее, что уничтожено мощное государственное средство информирования (а если что случись, то и оповещения). Окончательно погасили «Маяк» 14 марта прошлого года, когда было прекращено вещание на длинных и средних волнах. Нынче на просторах российских и впрямь не слышны даже шорохи, радиостанцию принимают только крупные города в режиме FM.
И всё-таки у меня такое чувство, что мы ещё увидим настоящий свет «Маяка». Слишком серьёзное время наступает. Сейчас нам позарез необходима радиостанция, которая бы объединяла, собирала страну, была бы интересна людям всех возрастов, национальностей, профессий, – радиостанция, в которой прежде всего был бы слышен голос государства.
Короче говоря, когда вдали слышится канонада, калашниковым в песочнице не играют.