К 100-летию Г.В. Свиридова
Еще один молодой свиридовский концерт – в Зеркальном фойе Новой оперы 3 апреля. Превосходное трио музыкантов - Василий Ладюк, Максим Пастер и Дмитрий Сибирцев, исполнялись - вокальная поэма для баритона и фортепиано «Петербург» на слова А.Блока (1995), Трио для скрипки, виолончели и фортепиано (1945), причем прочувствованно исполнили партию скрипки А. Мильтонян и виолончели - А. Лебедев, вокальный цикл «У меня отец - крестьянин» (1956) на слова С.Есенина. В конце к восторгу полного зала (точнее – фойе) на бис спели роскошную неувядаемую «Маритану».
На этом концерте подумалось, что настало уже время, когда относиться к исполнению Свиридова нужно как к исполнению Шуберта или Глинки: это классика уже. Не требуется тут никакой особой идейной подоплеки, «исторических перекличек», толкований, философий, не говоря, упаси Бог, о каком-то «осовременивании» и прочей надстройки (ну есть ли нам сейчас всерьез дело до того, за кого была Аида и за кого был Родомес?..). Не требуется уже особой публицистичности в свиридовских концертах – музыка и слова всё скажут сами за себя, будь только ярким артистом и думающим, чувствующим человеком. Нужно исполнять его музыку как таковую.
Отрадно, что пришла пора, когда исполнители на блестящем, просто рафинированном филармоническом уровне, как на данном концерте, представляют главное, что есть в музыке Свиридова – ее, просто говоря, красоту. Как это нужно сейчас нашему веку! Всё, что требуется – просто исполнять ее по душе, точно соблюдая штрихи автора и иные его указания в нотах, интонационно стерильно - и вдохновенно, полным сердцем, во всю силу увлеченности (иначе просто браться не стоит за Свиридова - да его иначе никто и не станет играть, это не изощренная заумь для виртуозов, не глубокомысленная тоска).
Надо отметить также весьма тактичное, выверенное ведение концерта Михаилом Сегельманом, со знанием вещей расставившим смысловые акценты, слушать его было весьма поучительно: действительно, как верно отметил он, Свиридов открыл деревенскую тему в России раньше Абрамова, Астафьева, Шукшина, Рубцова, Распутина, опередив даже писательство в этой спасительной для него (и для нас!) догадке.
Особенно отметим правильную разработку программы концерта: глубоко психологичный, по-питерски мистичный «Петербург» и надо петь именно в первом отделении, чтобы всё разнообразие и напряжение образов этой пространственной вещи мог глубже воспринять еще не уставший слушатель, да и певцу тут тоже расход души огромный (все эти пророческие, гиперсовременные «Голос из хора», «Рожденные в года глухие» и другие номера поэмы требуют большой сосредоточенности от всех, кто находится в зале). Прекрасно, что играли именно первую часть Трио (глубоко лиричного, трогательного, так сказать - уединенного, возвышенно траурного сочинения, написанного в войну чуть не умершим в Новосибирске с голоду композитором): это старинная русская филармоническая традиция – играть в концерте не целиком крупную форму, а лишь части ее, и замечательно, что она возрождается!
Трактовку же цикла песен «У меня отец - крестьянин» названными здесь исполнителями не побоимся назвать одним из крупнейших филармонических явлений наших дней, и причем очень радостных по концертному эффекту (что традиционно для свиридовских концертов). При культуре и мастерстве исполнителей это обеспечивает само содержание музыки без особой режиссуры. Как ярко оказалась представлена эта блестяще русская музыка! – тот самый «миф о России» (так говорил о своей творческой цели сам композитор – «я создаю художественный миф о России»). Синтез исполнительского мастерства молодых мастеров-музыкантов с явным их восторгом от сочинения вызвучили вещь до хрустального блеска каждой детали - но при этом и на большом лирическом обобщении представили глубину размышлений поэта. И всё это на великолепной музыкальной живописи быта и пейзажа, кажется – на самой деревенской свежести воздуха сочинения. При исполнении дуэтом Ладюка и Пастера феноменальных «Рекрутов» и «Заиграй, играй, тальяночка, малиновы меха» (душа России в этих творениях навеки воплощена во всегда восхищающем блеске!) под совпавший с ними в единое дыхание аккомпанемент Сибирцева нельзя было удержаться от восторженных слез. Как же здорово, когда такими вот, по завету баснописца Крылова, умелыми голосами вызвучится искристо, словно алмаз в луче, и грянет полной душой сердобольная русская терция, которая так людям жить помогает! Последнюю вещь-исповедь «Есть одна хорошая песня у соловушки» Пастер спел, с одной стороны, очень просто, без напыщенных вздохов (у автора-то отец – крестьянин, простодушие там), а с другой стороны – с явным сильным переживанием, передавшимся залу, которое отозвалось памятью и о судьбе поэта, да и о всей российской судьбе…
Отрадно, что дают оперные артисты с мировыми именами вот такие скромные камерные концерты, не стесняются этого, не гордятся (да еще в таком фойе выступают, где и сцена, и буфет, и гардероб, и даже удобства – всё в одном уровне). Служат музыке, делу свиридовскому, продолжают его. Спасибо им человеческое, не только слушательское – спасают нас в наши-то времена, солнце нам на руках несут. Завидная доля! Исполнение такое бы по телевидению показать, как раньше показывали всей стране концерты Лемешева, Масленникова, Кибкало, Ведерникова, Нестеренко и других выдающихся исполнителей свиридовской музыки.
А она ведь совсем не стареет! Классика вообще не стареет. Империи, страны, народы, люди стареют. Классика – нет, вот радость. В вечное спасение нам - как небо, Земля, церковь, Божьи заветы. Классика только молодеет!