В аннотации Василий Аксёнов назван самым популярным писателем шестидесятых, и хотя с этим можно поспорить, имя его действительно гремело; он оказался в эпицентре литературной жизни тех лет. Его сочинения имели и до сих пор имеют немалую читательскую аудиторию. Затем, однако, Аксёнов назван опальным писателем семидесятых, а вот с этим утверждением трудно согласиться. Впрочем, и об этом чуть позже.
Писательская переписка всегда привлекала к себе внимание публики. В эпистолярном наследии полюбившегося автора читатели находили интересные факты и нюансы, позволяющие глубже понять его творчество. Правда, Гончаров перед смертью написал статью «Нарушение воли», где протестовал против обнародования частных писем. По иронии судьбы в томе собрания его сочинений сразу же после этих протестов следует раздел… «Письма».
Многие из нас читали письма Толстого, Тургенева, Чехова и др. В них действительно множество тонких наблюдений, рассуждений, откровенных признаний. Они работают на позитивное восприятие классики. Подборка писем и иных частных документов Василия Аксёнова убеждает в правоте Гончарова.
В этом случае всё обстоит с точностью до наоборот. Представленные широкому читателю тексты не только не работают на авторитет некогда популярного беллетриста, но разрушают его и без того далеко не лучезарный облик. Особенно это бросается в глаза в разделе, где он переписывается со своей матерью, Е. Гинзбург. Письма сына и матери изобилуют меркантильными практическими материями: куда поехал, получил ли визу, дали ли денег, кого видел, где намерен печататься, какие книжки и публикации состоялись. Ни слова о духовности, творчестве, лирическом состоянии...
Причём такая же мелкотравчатость впоследствии наблюдается и в разборках эмигрантской среды. Казалось бы, раз уж вы обрели желанную свободу, так возьмитесь за руки, друзья! Так нет: постоянно идут грызня, столкновения уязвлённых самолюбий, ссоры по пустякам, и всё это ярко отражается в переписке. Как, впрочем, отражалось и в прозе: сравните сюжет романа «Остров Крым» с судьбой новейшего Крыма и, как говорится, почувствуйте разницу.
Вот, например, «повесть» о том, как поссорились Василий Павлович и Иосиф Александрович. Бродский дал для американского издательства отрицательный отзыв о романе «Ожог». И тогда разобиженный Аксёнов гневно пишет ему: «Любезнейший Иосиф!.. Вижу, что ты со времён нашей парижской переписки осенью 1977 мало в чём прибавил, разве что, прости, в наглости… Ты говоришь о вымышленных тобой предметах с какой-то априорной высоты – о каких-то идиотских «квотах» для русской литературы в Америке… Что за вздор ты несёшь о своих хлопотах за меня в Колумбийском университете? Я сам из-за нежелания жить в Нью-Йорке отказался от их предложения, которое они мне сделали не только без твоего попечительства, но и вопреки маленькому дерьмецу, которое ты им про меня подбросил. Среда, в которой мы находимся и в которой, увы, мне иногда приходится с тобой соприкасаться, довольно тесная – всё постепенно выясняется, а то, что ещё не выяснено, будет выяснено, будет выяснено позже, но мне на это в высшей степени наплевать». Зацените стиль и лексику писательской разборки. Что это, диалог завзятых интеллектуалов, один из которых – будущий нобелевский лауреат, или торговки бранятся на Привозе?
В качестве приложения к письмам публикуются три эссе Аксёнова, в частности «Матушка-Русь и игривые сыночки» (помещено в первом номере русского «Плейбоя»), разбирать которые просто неловко...
Но это потом, а пока – публикации в престижных журналах что ни год. И постановки пьес. И фильмы. И книги…
Но уж совсем «опальным» прозаик становится после участия в альманахе «Метрополь», провоцируя свистополяску вокруг скандального сборника. Да, авторов «Метрополя» прорабатывали и ругали. Но о тогдашнем всплеске популярности можно было только мечтать!
Безусловно, фанаты Аксёнова не согласятся с моими доводами и найдут в изданном томе массу интересного и важного. Это их право. А наше дело – сказать правду. А она состоит в том, что борцам против системы не хватало чести и совести: они сосали грудь и тут же кусали её. Потом отползали в безопасное место и обиженно сопели там, как злое дитя.
И вот теперь встаёт отнюдь не праздный вопрос: отдавал ли себе отчёт составитель Виктор Есипов, какой именно имидж Василия Аксёнова и его окружения предстаёт из сборника писем? Не рискну предположить, что на этот шаг он пошёл вполне сознательно, хотя и краткие предисловия к разделам, комментарии, на словах положительные, а по тону ироничные, и даже названия разделов: «Анфан терибль и его родители», «Что делать, если зараза въелась крепко…», «Развели по двум разным концам земли…» – наводят на размышления. В любом случае, тем самым он забил очередной гвоздь в крышку гроба такой либеральной мифологемы, как «шестидесятничество». Непрофессионализм составителя в данном случае очевиден.
Сергей ШАТУРИН