Песенка о тайне
Это весна.
Это просто весна.
Это блажь.
Это сонная женщина только что
сладко проснулась.
Посмотри за окно,
это снег,
это свет ещё белый,
он наш;
как по-детски на эти слова
ты сейчас улыбнулась.
Будет утро и кофе,
а прежде разбудит капель;
и детишки услышат чуть раньше,
чем мы, и проснутся.
Нам бы тоже забыть,
что там завтра...
сегодня...
теперь;
ах, не важно совсем, чем там завтра
деньки отзовутся.
И сегодня не будет,
и завтра не будет,
и впредь…
Только снег и капель,
жизнь бежит,
и река берега покидает;
может, эта вода не позволит
в аду нам сгореть,
если мы ненароком не выгребем
к берегу,
к раю.
Это просто весна.
Это доброе утро, малыш.
Это тайна земли рвет запруды
и места не знает.
Это счастье
потом ты когда-нибудь вспомнишь,
а мы...
мы мечтали...
Ты поверь,
всё, что в этом краю полюбило,
уже не умрёт.
И не канет;
а только растает,
растает...
Между ночью и днём,
между списками прошлых времён.
Ты зажмурься сильней:
это солнце слепит,
это тайна.
Чувство плеча
Посвящается Г. Попову,
автору книги «Снежное лето»
Толкаю судьбы своей коло…
Николай Дмитриев.
«Зимний грибник».
Да было ли… снежное лето.
Вослед себе зимний грибник
Зовёт и не слышит ответа.
Давай, друг, ещё отхлебни.
Забудь, что цыганки гадали
В Москве, Балашихе, Орле…
Похлеще года ещё знали,
Расстриг избирая в царей.
Помыслить о смуте не смели?
Так вот нам – разброд и раздрыг.
Как будто проснулись с похмелья –
Не встать да и глаз не открыть.
Мы что-то ещё не видали?
Да можно ещё посмотреть –
Как снова без слёз и баталий
Сгорает октябрь на костре.
Как Волга с Окой почернеют
От тяжести близких небес.
И глиною станут деревни,
И жизни не будет окрест.
«Пока поживите на ощупь…»
Не выдал Господь разбрестись.
За то, что на долю не ропщем, –
Едина Земля нам и Высь.
Мы долго восходим на голос.
Мы слово сжимаем в горсти.
И вечно нам русское коло,
Как крест, на Голгофу нести.
У окна
По утрам белым-бело.
Молоком вскипает
Луговина за окном –
Тает, тает, тает...
Мир разбуженной рекой
Бродит берегами.
Близко – стало далеко.
Узнаю местами…
Скворчик выбрал свой шесток,
Прогоняя лихо.
Позовёт к окну сынок,
Спросит очень тихо:
– Папа, чёрные барашки
Топчут белые луга.
Папа, а на небе страшно?
– Где, сынок, твоя рука?
…Речка воду наперёд
Черпает в глуши.
Так и я, который год,
По-за край души.
Середина жизни
В. Шемшученко
Ещё не поздно? – Я спрошу
Сквозь тыщу вёрст.
И я проделал сей маршрут:
Болот, берёз.
Мелькали дали за окном –
Сургут, Тобольск.
Всё как-то было не темно,
И не спалось.
Потом заспорил мой сосед
Про факела,
Он всё искал, где солнце село
И где река;
Курил… забыл совсем про запад
И спать пошёл.
Я провожал восток глазами:
Семь лун взошло.
– Ещё не поздно! – Говорю
Во тьме с собой.
– И если завтра не умру,
Вернусь домой.
Не спалось
Если что и есть на свете
Этом или том,
Так вопросы и ответы,
Мысли перед сном.
Серый день. Весь серый, серый,
И весна, весна.
Время есть любить и верить,
И беды не знать.
В день такой-то, век такой-то,
Впрочем, что скрывать:
Двадцать первого чуть только,
За окном Москва.
Нам ещё не спится, полночь,
С книгою в кровать...
Здесь поставим многоточье…
И не будем спать.
Это мы нашли ответы
На любой вопрос,
И так счастливы при этом –
И при всём при том.
Вспять
Священнику церкви
Архангела Михаила (с. Архангельское)
о. Геннадию (Борисову)
Потому и болеем, что люди.
Словно осенью: стынь и дожди.
Память вспять опрокинет
в простуде –
Вот и выдалось время пожить.
То ли бред, то ли сон, то ли небыль,
Заглядевшись, нырнёшь с головой,
И не надо ни света, ни хлеба,
Если воля вокруг и покой.
Это – мама приносит лекарство.
Это я – улыбаюсь врачу
В том единственном, может быть,
царстве,
Где подольше остаться хочу.
* * *
Вячеславу Белкову
Назвали память Мнемозиной
и зачеркнули пару строк.
А стих не выдержал и смолк,
как будто пассажир транзитный…
Перрон. Вокзал. Он сбился с ног.
Забыл, где запад, где восток –
и вот присел он – с толку сбитый…
Ещё он вспомнит, дайте срок.
Ещё он скажет между строк
зачёркнутых и любопытных,
как над перроном свет высок
и как, между людьми разлитый,
горяч прощальный холодок.
* * *
Снег пошёл. Да это небо
тянется к земле.
Чтобы нам, кому там не , быть,
жить не по себе.
Чтобы тело прозябало
не с того, что стынь.
Потому что оторваться
трудно от земли.
Камень
А всё-таки – жизнь.
Какое яблоко без пятнышка?
Какая женщина не ведьма до любви?
Какое солнце, если некому
назвать его?
Какие мы, когда и травы на крови?
А всё-таки – жизнь!
С её распутицей вечернею,
стёртой землёй на полустанках
по берегам
под стать течению,
движению,
стремленью кануть.
А всё-таки – жизнь!
Увидеть яблок зёрна на свет.
И помнить крылья,
как сбитая птица.
Развеять печаль с губ любимой,
наветы зная и небылицы.
А всё-таки – жизнь.
Словно крылья расправить;
усталого лета почувствовать силу
в глуши.
Вольно, и молчать, и слова
выговаривать.
Так было вначале... И камень с души.
МОСКВА