Чудом дожив без посадок и преследований до перестроечных времён, Вячеслав Всеволодович Иванов принёс короткой эпохе перестройки (1987–1990) даже не голос и чувство «оттепели» конца 1950-х – начала 1960-х годов, а живые голоса предшествующего отрезка советской истории – страшной глубины 1930-х и 1940-х годов.
Иванов был одним из очень немногих межпоколенческих связных, в языке которого пряталась и переупаковывалась для лучших времён альтернативная русская цивилизация. Другая гуманитарная наука, другая общественность, другая поэзия, другая академическая культура. В 1990-е годы на короткое время эта альтернативная культура пробилась из полуподполья на стрежень. Иванов и Топоров, Аверинцев и Гаспаров даже стали академиками, получив высшую по тем временам степень признания. Но было ли это его целью? Не думаю. Как и других перечисленных, его волновало всё-таки существо дела.
Иванов, два последних десятилетия своей жизни деливший между Соединёнными Штатами и нашей этой Евразией, дал, как мне кажется, научное описание, мифо-политологическую формулу нашего времени. Главную науку, которой занимался Иванов, можно назвать лингвомифологией. Подоснова её двойственная – это и убеждённость учёного во всеобщей взаимозависимости непрерывного языкового опыта человечества, и вера в возможность преобразования социальной действительности силою мысли.
Гасан Гусейнов, 2017 г.