Сын плотника

Однажды дома у известного писателя Владимира Личутина раздался телефонный звонок: «Простите за беспокойство. Я – Роман Марьянович Мороз, был на острове Михайлы Личутина. Можно приехать к вам?..»

Об этой истории мне поведал сам писатель. Познакомил с человеком. Я с ним пообщался и сделал для себя такие выводы.
Роман Марьянович Мороз – строитель с незапамятных времён. Может быть, ещё с тех пор, когда воздвигали пирамиды или строили Великую Китайскую стену. По складу своего характера – строитель.
– Что ж, Роман Марьянович, выкладывайте всё начистоту. Что вас привело к писателю Личутину?
– Во время экспедиции у меня с собой была его книга, это совпадение такое, я всегда относился трепетно к творчеству Владимира Владимировича и вот после посещения острова, который был назван в честь его далёкого предка, решил с ним познакомиться.
Мой духовник, отец Виктор, хорошо знал Личутина, дал мне телефон и адрес писателя, так я оказался у него в гостях.
– Вы, надо полагать, воцерковлённый человек?
– К вере пришёл уже взрослым человеком, после гибели своей дочери, но произошло это не сиюминутно.
Родители были людьми верующими, и все дети в семье, кроме меня, тоже росли в вере, а на меня почему-то больше воздействовало атеистическое воспитание советской школы, чем пример родителей, и в юности я был убеждён, что Бога нет.
– Остров Личутина? Что он представляет собой? Расскажите нам, пожалуйста, а то не каждый сподобится там побывать.
– Остров назван по имени мезенского кормщика Михайлы Личутина, который с целью промысла ходил на Новую Землю во второй половине XVIII века. Новая Земля состоит из двух больших островов, которые растянулись более чем на тысячу километров и разделяют два моря: Карское и Баренцево. Остров Личутина расположен у северного острова архипелага Новая Земля, в проливе Кораблекрушения, там группа островов – Берха, Заячий. Что представляет собой остров? Это арктическая пустыня, где есть скудная растительность: мхи, полярный мак, он на Севере белого цвета, камнеломка – это травянистое растение с мелкими розовыми цветками. Местность гористая, а сам остров небольшой – где-то четыре на два километра.
– Когда вы побывали там?
– В 1999 году. Это была экспедиция МЧС, и меня пригласили в качестве водолаза.
– Вы профессиональный водолаз?
– Я всё-таки строитель и работаю строителем, но обладаю навыками водолаза. В своё время при географическом факультете МГУ набирали группу водолазов, я пошёл учиться, мне было тогда 30 лет. А вообще подводным плаванием начал заниматься ещё в студенческие годы, когда учился в институте. У меня было много погружений по нашим морям. В основном это были любительские погружения, но навык приобрёл достаточно серьёзный.
– Вы до этой экспедиции уже работали на Севере?
– Работал как строитель. Во многих местах приходилось работать. Я уже полюбил Север. Но первое моё знакомство с Крайним Севером и с Арктикой произошло как раз во время посещения острова Личутина. Фритьоф Нансен правильно сказал: «Кто хоть раз побывал на Крайнем Севере, тот, как стрелка компаса, смотрит только на Полярную звезду». И ещё ему принадлежат слова: «Потерять жизнь в Арктике так же легко, как выронить монетку из дырявого кармана».
– Вот это вот и странно... Как жить без берёзовой рощи, без пения птиц, без рябины с ягодами красными зимой?.. Север, льды, опасности, безмолвие, морозы; ладно, когда за деньгами едут –можно потерпеть, понятно, но как можно Север полюбить?
– А мы всё-таки мужчины, нас неосознанно тянет в ситуации, которые несут риск жизни. Край действительно суровый, в чём-то враждебный человеку, но от этого влечение к нему не становится слабее. Кто хоть раз побывал в Арктике, никогда уже не будет равнодушным к ней. И ещё я думаю, что тот магнетизм, который мы испытываем к заполярным землям, – это генетический зов.
– Генетический зов?!
– Арктические острова – древняя русская земля. Священная гора Меру, по преданию, находилась в районе Северного полюса, это была алмазная гора, от которой сохранился только крохотный осколок – Полярная звезда; оттуда, с Севера, и вышли наши предки. Они были здесь хозяевами.
На Груманте в каждой губе было становище поморов. Морского зверя промышляли на Колгуеве, на Вайгаче, на Новой Земле. Когда знаменитый голландский путешественник Виллем Баренц проходил вдоль берегов Новой Земли, он видел множество православных крестов. А православный крест – это и исполнение обетов, это место молитвы, и это навигационный знак, определявший принадлежность территории, его раньше устанавливали вместо флага. Все названия, включая и название архипелага Новая Земля, голландский путешественник оставил так, как называли русские. На Новой Земле Баренц и умер во время зимовки в конце XVI века. В его честь Студёное море (поморское название) назвали Баренцевым.
– У вас были ещё экспедиции или вы участвовали только в одной?
– У меня было всего восемь экспедиций на Север, даже на Аляске побывал в 2012 году. Переход от Петропавловска-Камчатского на парусно-моторной яхте длиной восемь метров и пребывание в Америке составили почти три месяца. Остановки были в нескольких местах, в том числе на острове Уналашка, где служил святитель Иннокентий. На острове в то время проживали алеуты, русские, креолы. Храм, который возводил святитель Иннокентий, сохранился, он перестраивался, но внешне повторяет свой первоначальный вид.
Сегодня Аляска – самый православный штат Америки, православными являются примерно тринадцать процентов местного населения. Общаясь с алеутами, я отметил их приветливость и доброжелательное отношение к русским. Они помнят и чтят нашу общую историю, гордятся, если у них кто-то из предков был русским. На Аляску уезжали в основном поморы из Архангельской губернии, почти все были лицами мужского пола и уже на месте заводили семьи.
– Сейчас даже трудно поверить, что России принадлежала северная часть Америки...
– Русские высаживались на Аляске уже в середине XVII века. Освоение нового континента связано с именами знаменитых русских мореплавателей: Семена Дежнёва, Витуса Беринга, Ивана Крузенштерна. А сама Аляска, как известно, была продана в 1867 году. Территорию площадью в полтора миллиона квадратных километров отдали по цене меньше пяти долларов за квадратный километр.
– Пожалуйста, немного о себе, Роман Марьянович. Вы откуда родом?
– Родом из белорусской деревни, что на Минщине, деревня Старинки. Четвёртый ребёнок в семье. Мама трудилась на ферме, отец работал пчеловодом, но в совершенстве владел многими другими профессиями, был, в частности, хорошим плотником, много изб срубил в послевоенной разорённой Белоруссии.
Я окончил в Минске техникум, уехал в Кострому по распределению. После армии окончил институт, МИСиС, и как-то даже не предполагал, что моя жизнь будет связана со строительством. Но так получилось, что после института попал в сложную финансовую ситуацию, пошёл работать промышленным альпинистом, который получал в десять раз больше инженера, тогда было очень мало промышленных альпинистов. Потом работал в руководстве строительной компании, уже на Севере, получил строительное образование, оно было второе высшее у меня, привязался к работе. Профессия сложная, особенно когда строишь на Крайнем Севере, но результат покрывает с лихвой все испытания. Работу свою люблю и не жалею, что связал судьбу со строительством. Наш Спаситель тоже был строителем. Греческое слово «тектон», употреблённое в Евангелии, может быть переведено не только как плотник, но и как строитель или каменщик, слово это было более широким, многозначным.
– Что вы строили на Севере?
– Строил школы, детские сады, интернаты, жилые дома, административные здания. Всего не перечислишь. Последний мой строительный труд – туристический посёлок на берегу Китовой бухты. Он расположен на берегу Баренцева моря, на Кольском полуострове, от Мурманска до нас 140 километров.
Домики для проживания туристов сделаны из двойного металлического каркаса и представляют собой сферические шатры, в которых поддерживается комнатная температура, есть отопление, холодная, горячая вода, система кондиционирования, душ, туалет. В каждом таком шатре могут разместиться два взрослых человека и два ребёнка. У нас есть станция водоподготовки, это инженерное сооружение с системой фильтров для очистки воды, хотя вода здесь чистая, и я пью прямо из ручья или из озера. Работают в посёлке прачечная, ресторан, кухня как в приличном московском ресторане. Все инженерные коммуникации спрятаны в конструкцию дорожек, которые проложены по базе. Можно всё убрать – и опять тут будет нетронутый уголок на берегу Ледовитого океана.
– Зимой тоже приезжают отдыхать на Крайний Север?
– Туристы приезжают отдыхать зимой и летом, их довольно много. Катаются на снегоходах, любуются северным сиянием. Если море позволяет, можно и на рыбалку отправиться, но зимой море часто неспокойное.
Время у нас московское, мы строго на север от Москвы. Полярная ночь начинается в конце ноября и длится около двух месяцев, до конца января. Полярный день – от конца мая до конца июля. Летом у нас можно принимать арктический загар. В прошлом году было 37, но это как исключение, обычно в июле бывает 18–25 градусов.
– В Заполярье и на Крайнем Севере, наверно, трудно жить без веры в Бога?
– Думаю, что очень трудно.
– В общем, мне понятен ваш характер. Вы были промышленным альпинистом, водолазом, прикипели душой к Заполярью... Вам нужно, чтобы в жизни присутствовал риск. Такими людьми были герои рассказов Джека Лондона...
– Вот это сказалось, кстати. Мне попалась в детстве книга Джека Лондона, я тогда учился в четвёртом классе, и во многом после этой книги для меня открылся другой мир. Я вспоминаю детство, мне всегда хотелось побывать на Севере, и в этом обязательно Джек Лондон свою роль сыграл.
– Однако и фамилия у вас такая, что, может быть, она виной тому, что вы влюбились в Крайний Север?
– Не знаю, что и сказать, но полюбил я Север ещё в детстве. По книгам и советским фильмам о Севере.
– Спасибо вам большое-пребольшое за беседу.