«Золотой канон» или беллетристику?
В разгоревшуюся две недели назад полемику о том, что и как преподавать на уроках литературы, включились и тяжеловесы – ректор СПбГУ Николай Кропачев (юрист), ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов (экономист), ректор МГПУ Игорь Реморенко (математик). По их мнению, нынешний «социальный пессимизм» выпускников в какой-то мере обусловлен и изучаемыми в школе великими шедеврами, отражающими «ценностно-смысловые реалии иной эпохи».
За перекос в сторону классики и отсутствие в программе современной литературы новую версию стандартов критиковала и открывшая дебаты Гильдия словесников, распространившая «Открытое письмо учителей литературы, методистов, вузовских преподавателей». По их подсчётам, за пять лет обучения, с 5-го по 9-й класс, детям придётся прочесть 235 классических произведений, а на современные, интересные детям, просто не останется времени. Кроме того, новая версия стандарта, считают они, попирает академические свободы школы и лишает ученика возможности «выстраивать самостоятельную, исследовательскую и проектную стратегию освоения материала».
Как нередко бывает, и в одной и в другой позиции есть рациональное зерно. Поэтому предоставляем слово и критикам, и сторонникам изменений.
Что не так в аргументах защитников
Сергей Волков, председатель Гильдии словесников
Защитники стандарта во главе с министром образования ссылаются на то, что этот стандарт есть следствие прямого поручения президента о создании единого образовательного пространства. Это неправда.
Поручений о стандарте было два.
Поручение 2014 года за номером 2876… Минобрнауки уже выполнило… ещё до прихода в ведомство О. Васильевой, и его работа была принята Администрацией президента… Именно требования к результатам были согласованы Минобрнауки и Администрацией президента как содержательное ядро. Потому что образование должно дать человеку, а через него и обществу именно результат – и этот результат должен быть гарантирован стандартом. Стандарт должен регламентировать не то, чему ты учился, а то, чему ты научился, – почувствуйте разницу.
В 2015–2016 годах результаты были детализированы только по двум предметам – русскому и математике, с тем чтобы дальше постепенно вести эту работу и по другим предметам, с широким обсуждением и учётом мнений всех заинтересованных сил. Но дальше сменилось министерство – и случилось то, что случилось. Новое министерство решило заново выполнить уже выполненное поручение, трактуя его на свой лад. Президент об этом не просил.
Поручение 2015 года № ПР-15ГС, сделанное по итогам заседания Государственного совета Российской Федерации, появилось тогда, когда первое поручение 2014 года находилось ещё в стадии исполнения. Оно касалось всё того же «содержания образования»… Это поручение было подкреплено в феврале 2017 года Поручением № 209, в котором от министерства требовалось обеспечить:
«контроль за реализацией комплекса мер, направленных на систематическое обновление содержания общего образования на основе результатов мониторинговых исследований и с учётом современных достижений науки и технологий, изменений запросов учащихся и общества, ориентированности на применение знаний, умений и навыков в реальных жизненных условиях»…
Речь в этом поручении, как видите, идёт об обновлении содержания на основе мониторинговых исследований, с учётом новейших достижений науки и запросов учащихся и общества. Стандарт мыслится президентом не как консервирующий, а как современный, мобильный, обновляемый в интересах «реальных жизненных условий».
Совершенно очевидно, что нынешний вариант стандарта никак не выполняет этого поручения – и вторично выполняет уже выполненное и принятое поручение 2014 года, трактуя его в консервативном ключе, противоречащем последующим поручениям президента.
Какие мониторинговые исследования были выполнены и кем? На какие новейшие достижения науки и технологий стандарт опирается? Какие запросы учащихся и как учтены? Ответов на эти вопросы нет.
Заметим также, что в поручении президента нет и не могло быть требования привязать содержание к конкретным классам и наполнить стандарт именно таким, неподъёмным количеством изучаемых единиц. Всё это – волюнтаризм министерства, прикрывающего поручением президента собственные цели.
Защитники стандарта утверждают, что он прошёл широкое общественное обсуждение. Это неправда. До сих пор на сайте висит вариант, вывешенный летом для обсуждения. Сравните его с нынешним – это не тот текст. В летнем тексте сто с небольшим страниц, в нынешнем – 571. В летнем стандарте нет тех самых одиозных Приложений, в которых перегруженная программа расписана по годам. И даже этот, менее аллергичный вариант, набрал в пять раз больше отрицательных отзывов, чем положительных. Все цифры высвечены на сайте.
Нынешний вариант стандарта был разослан членам Совета по стандартам за три дня до заседания по его обсуждению, включая выходные. А широкая педагогическая общественность не видела его в глаза.
Защитники стандарта утверждают, что без этого варианта образование в нашей стране «пустое». Потому что в действующем стандарте нет содержания. Они умалчивают о том, что по Закону об образовании стандарт сопровождается Примерной образовательной программой, где и зафиксировано всё содержание образования…
Зачем сейчас разрушать эту стабильность, нарушать договорённости, отказываться от сделанного сообща в угоду одной группе интересантов? И прикрываясь при этом президентом?
Стандарты вариативность не отменяют
Но урок – это всё же не «кружок занимательного чтения»
Гильдия словесников прислала в редакцию и открытое письмо, и текст Волкова. Другая «группа интересантов» активности не проявляла, поэтому мы сами попросили прокомментировать позицию составителей стандарта одного из его «защитников» – профессора МПГУ, председателя Федеральной комиссии разработчиков ЕГЭ по литературе Сергея Зинина.
– Сергей Александрович, зачем нужен был этот новый ФГОС?
– Речь идёт не о новом Федеральном образовательном стандарте общего образования, а о его содержательном наполнении. Ныне действующий ФГОС даёт учителю лишь общие установки («предметные результаты освоения основной образовательной программы»), но не поясняет, на каком материале эти результаты должны быть достигнуты.
Такой ФГОС получил условное название «рамочного», т.е. дающего преподавателю возможность вписывать в свободную рамку своё содержание в зависимости от специфики класса и собственных литературных предпочтений. Внешне это звучит заманчиво, но в реальности такая свобода неизбежно ведёт к отсутствию предметного «ядра», обязательного для освоения всеми обучающимися, а значит, к разрушению единого образовательного пространства.
Вместе с тем на первой же странице действующего ФГОС указано, что документ направлен на обеспечение «единства образовательного пространства». Эта, безусловно, позитивная установка, не получив должного развития, сделала документ внутренне противоречивым.
В п. 15 действующего стандарта сказано: «Обязательная часть основной образовательной программы основного общего образования составляет 70%, а часть, формируемая участниками образовательных отношений – 30% от общего объёма основной образовательной программы». Но, как говорилось выше, обязательная часть никак не зафиксирована в документе. На преодоление этих противоречий, присущих всем предметам, и нацелена новая редакция ФГОС.
В действующей редакции стандарта по литературе даётся только общая установка: «знать произведения отечественной и мировой литературы». В новой же редакции представлен содержательный минимум, некое ядро, которое может прирастать дополнительным материалом, но не допускает сокращения обязательного списка произведений.
– Но, может быть, 235 произведений – это действительно слишком много?
– Пугающее число – не более чем полемический ход. Во-первых, названных в списке произведений не 235, а чуть более 180. Во-вторых, около 100 из них – лирика, а её тексты, как все знают, невелики. Так что, не надо пугать несведущих людей: речь не о многочисленных «книгах», а о произведениях по преимуществу небольшого объёма. В-третьих, весь этот массив текстов делится на пять классов, и в итоге обязательный к изучению литературный материал без всяких перекосов укладывается в сетку часов.
Кстати, в соответствии с примерным учебным планом не только в 9-м классе, но и в 5-х и 6-х на литературу запланировано не два (как прежде), а три часа в неделю, что можно только приветствовать.
– И всё же противники готовящихся изменений настаивают на том, что сужение вариативности не отвечает вызовам времени и противоречит принятому во всех цивилизованных странах «компетентностному подходу».
– Вариативная часть в обсуждаемом документе составляет примерно треть от всего объёма программы (для сравнения, во многих зарубежных странах «квота» на вариативность составляет не более 10%). Этого времени вполне достаточно, чтобы пополнить золотой список произведениями современной отечественной литературы, зарубежной классики, детской прозой и поэзией. Это сделает рабочую программу учителя индивидуально-авторской, учитывающей читательские запросы учащихся.
В свою очередь, обратный вариант (30% обязательной части и 70% вариатива) превращает преподавание предмета в «творчество на местах» и в ряде случаев – в кружок занимательного чтения, что мало похоже на изучение школьной дисциплины, имеющей общую для всех основу. В этом случае затруднительно будет говорить о формировании единого культурного кода, без которого нет общности по имени народ. Мы будем иметь дело с сегрегацией в образовании, с делением «участников образовательного процесса» (как принято теперь называть учеников школ) на элиту с соответствующим наполнением программы и «всех остальных», изучающих более «простой» её вариант.
В новой редакции стандарта прописана прежде всего классическая составляющая. Возьмите любое классическое произведение, интересно и ярко постройте урок, и дети будут слушать, открыв рот. Классика до сих пор волнует душу, и хороший учитель всегда сможет приблизить её к сердцу ребёнка.
Впрочем, как говорилось выше, вариативная часть даёт возможность учителю вводить любые произведения, в том числе современные. Вместе с тем нужно избавляться от штампа «детям трудно читать классику. В отличие от новейших текстов». Современная проза и поэзия зачастую ориентируются на усложнённую форму и включают обилие раскавыченных цитат из классики. Кроме того, далеко не вся современная литература «отлилась в бронзу», и мы не можем давать её в обязательном списке. Однако в стандарте список литературы конца XX – начала XXI века открыт: в конце перечня писательских имён стоит «и другие». Учителю остаётся только отбирать достойные для анализа произведения.
– О целесообразности распределения литературного материала по классам.
– Мастерство словесника состоит не в возможности «передвигать» то или иное произведение по программному полю, а в умении ярко и интересно выстроить работу с ним. Будем реалистами: ни один программный список не устроит всех до единого: каждый будет считать себя в чём-то обделённым или не услышанным, у каждого есть свои любимые и не «цепляющие за душу» произведения. Достичь абсолютного консенсуса в этом невозможно.
Есть некий костяк, золотой канон: пушкинские «Капитанская дочка» и «Евгений Онегин», «Герой нашего времени» Лермонтова, «Ревизор» и «Мёртвые души» Гоголя. А как обойтись без хрестоматийных стихотворений Некрасова, Тютчева, Есенина, строки которых всегда всплывают в памяти образованного человека? Все эти произведения, входящие в содержательный минимум, могут и должны быть определённым образом закреплены по классам, гарантируя нашим детям право в образовательном смысле «быть со своим народом» (старшее поколение наверняка помнит, что наш предмет когда-то именовался «Родная литература»).
Логика распределения по классам охватывает не только основные дидактические единицы (литературный материал), но и способы их усвоения. Читательские умения и навыки, усложняясь от класса к классу, составляют единую систему, обеспечивающую формирование важнейших предметных компетенций (среди них умение самому ставить вопросы к тексту, читать наизусть с расстановкой смысловых акцентов и др.). И всё же не они являются стержнем и целью образовательного процесса применительно к предмету «Литература». Наряду с овладением культурой чтения необходимо обретение способности «жить в культуре», а без знания её вершинных текстов эту задачу не выполнить.
Беседу вела Вероника Томич
Немного подтасовки – и дело в шляпе
Или как формируется общественное мнение
Людмила Мазурова, редактор отдела «Общество»
В нашу редакцию открытое письмо пришло из Гильдии словесников вечером 19 марта. Начиналось оно словами «сегодня, на следующий день после выборов президента, Минобрнауки проводит заседание Совета по стандартам». Решили уточнить, как оно проходило. Но на сайте министерства не было ни слова, в информационных агентствах – тоже. Провели заседание втайне от общественности?
Оказалось, нет. Это общественность немного опередила события. Совет состоялся 21 марта, а уже 19-го общественность, которая, как пишет Волков, в глаза не видела стандарт, активно подписывала открытое письмо. Там было уже около пятисот подписей. А как же 570 страниц, разосланных только за три дня до заседания? Получается, что либо всё же в «глаза их видели», либо все владеют искусством скорочтения. В спринтерском темпе смогли определиться с оценкой стандартов даже подмахнувшие письмо генеральный директор ООО в сфере безопасности, специалист в области ремонта автотранспорта и менеджер ВДНХ, прошедший обучение по курсу «Сервис, ориентированный на бренд».
Через несколько дней список уже перевалил за тысячу. Только педагогов Высшей школы экономики больше тридцати. А также культурологи, социологи, историки, музыканты, экономисты, математики, психолог наркологического диспансера, химик и, конечно, учителя литературы. Их большинство. А ещё появилось два раздела для всех желающих внести свою лепту в спор специалистов. Тут и слесарь, и бариста (дока в приготовлении кофе), и фотограф, и косметолог, и агент по недвижимости и большое количество домохозяек. Это-то понятно, кто лучше них знает, как и в каком классе нужно преподавать Пушкина с Толстым.
Будем реалистами, исходный документ изучили единицы, большинство же ориентировалось на текст письма и расположенный на сайте гильдии «Методический комментарий», составленный заведующей кафедрой словесности лицея НИУ ВШЭ Светланой Красовской. Она против изучения рассказа «Муму» Тургенева и повести «В дурном обществе» Короленко. Почему? Эти произведения перешли из «программы советских времён, когда хорошим тоном было говорить о благородстве человека из народа». Интересно, как на этот посыл отреагировал подписавший письмо слесарь? Он не благороден и с этим смирился?
Лирика Некрасова, по мнению Красовской, «формирует и укрепляет у детей устойчивое представление о литературе, как о чуждом, не имеющем отношения к реальной жизни предмете». Чрезвычайно далеки от современных детей и стихи Бунина, Блока, Есенина, Тютчева, Фета. Их надо заменить современной поэзией, написанной «близким подросткам языком». Нельзя преподавать в 6-м классе гоголевского «Тараса Бульбу». Почему? Дети ещё не знакомы ни с «Песней о Роланде», ни с другими европейскими эпосами. Нельзя изучать роман Пушкина «Дубровский» – «…проблематика романа не может рассматриваться вне контекста европейских баллад, европейской новеллистики и шире – беллетристики». Ну а на что учитель? Он не может ввести их в контекст?
На сайте гильдии вывешен список летнего чтения. В списке Красовской на 15 произведений русской литературы приходится 20 зарубежной. Но читать всё это нужно не вместо русской классики, а после неё или, что лучше, – параллельно с ней. И почему такой перевес? Наших детей нужно учить капитализму по зарубежной литературе, потому что она подаёт его как данность, не подлежащую ревизии, а русская во всём сомневается и ищет идеальный миропорядок?
Споры о том, какие произведения включать в программу, а какие из неё исключить, ведутся уже не один десяток лет, но впервые дискуссия стала походить на свару. Некое сетевое издание «Московский монитор», учреждённое саратовским ООО «Ньюс пул», усмотрело в разработке новых стандартов лоббирование министром интересов издательства «Просвещение». Это было 20 марта. Через два дня в число лоббистов издание записало и Зинина – он автор пособий к ЕГЭ, вышедших в «Просвещении», и учебников. Что ж, Зинин – действительно автор учебников, но выходят они в другом издательстве. А пособие в «Просвещении» вышло и у Красовской.
Но кому интересны реальные факты? Несколько калининградских сайтов (наш самый западный регион на дух не переносит отечественную классику?) практически повторили опубликованное в «мониторе», затем к ним присоединился целый сонм частных сайтов с провинциальной пропиской и скрытыми от любопытных фамилиями владельцев. В оценках уже не стеснялись, приклеивая к министру самые нелепые ярлыки, да и чего стесняться, коли большинство текстов анонимные. Камень обвинений был брошен, и чистота помыслов оказалась под сомнением. Уже и солидные издания, и авторитетные эксперты начали усматривать в желании уточнить содержание предмета литература коррупционную составляющую. Мавр сделал своё дело. Кстати, а кто он, этот мавр?
А представляете какой будет коррупционная составляющая, если включить в программу современных писателей? Сколько упрёков в лоббировании Петрова вместо Сидорова? Иванова вместо Петрова и т.д.?
Суть вопроса оказалась на периферии. Так что же всё-таки должны читать наши дети? «Гарри Поттера» или Ершова? Современную, лёгкую для восприятия, беллетристику? Или такую трудную, такую нелюбимую педагогами и домохозяйками классику?