К этой годовщине в Музее обороны и блокады Ленинграда в Соляном переулке открылась выставка, посвящённая памяти композитора и музыковеда и его жены Веры Милютиной. О них – в нашем материале.
Один дед Александра Семёновича был первым настоятелем дрезденского православного собора, другой – барон Икскуль из очень старинного эстляндского рода – военным в небольших чинах. Тётя будущего композитора, Александра РозановаНечаева, была очень известным профессором консерватории, учителем Дмитрия Шостаковича. Поэтому в детстве Розанов часто встречал в доме тёти Шостаковича, они занимались музыкой на одном фортепьяно. В семье Розановых один день говорили по-немецки, день – по-французски. Поэтому по-французски Александр Семёнович говорил так, что когда он в 80-е годы попал во Францию к своим родственникам, приходили французы послушать, какой бывает французский язык – язык Флобера и Анатоля Франса.
С тачкой в Дмитлаге
Понятное дело, что Розанов тоже учился в консерватории, какое-то время занимался у Глазунова. В возрасте 21 года блестяще окончил консерваторию и мог бы стать прекрасным концертирующим пианистом (его карьера уже начиналась), но в 1932 году попал в Дмитлаг, на строительство канала Москва – Волга. В первые два года Александр Семёнович был на грани жизни и смерти, ходил с тачкой, а потом, когда стали создавать культурные части при лагерях, попал в одну из таких частей. Там он занимался просвещением уголовников, создал музыкальный, театральный ансамбль.
В 1935 году Розанова перевели на поселение в Кировск. Это его спасло, потому что буквально через несколько месяцев начался страшный террор и всех, кто ещё не успел выйти, просто перестреляли. В Кировске Александр Семёнович преподавал в музыкальной школе, которая сейчас носит его имя. Там он жил до войны, потом попал на фронт, но в окопах был не очень долго. Его направили в известный «Ансамбль Обранта», фронтовой ансамбль, в котором танцевали дети из блокадного города и взрослые артисты. Они ездили по частям, выступали перед солдатами. В этом ансамбле Розанов впервые встретился со своей будущей женой Верой Милютиной, которая делала костюмы для танцоров. Они снова увиделись уже в блокадном городе, он ей отдал последний сухарь. Потом они стали жить вместе до 1987 года, когда Вера Милютина умерла. Розанов ушёл из жизни в 1994 году.
У каждого – своё творчество
Вера Владимировна Милютина оставила потрясающую графику – зарисовки блокадного Эрмитажа с разбитыми стёклами, дырами от снарядов, покрытым льдом паркетом, горами мусора на полу. Трагическая красота внешнего умирания и внутреннего сопротивления...
Розанов уже до войны написал две небольшие оперы, несколько оркестровых и фортепьянных произведений, после войны стал заниматься историей музыки, у него вышла и несколько раз переиздавалась книга о Полине Виардо. Когда он стал ездить во Францию, где у него были родственники, стал членом общества Тургенев – Виардо под номером 2. Анри Труайя был под номером 1, а он был под номером 2.
Александр Семёнович стал крупным специалистом в истории музыки. Он был человеком глубоко европейским, его «родиной» была Франция XVIII века, казалось, что он только что вышел из салона мадам де Ментенон. «Письма к дочери мадам де Севинье» он цитировал по любому поводу. Конечно, культуру начала XX века он тоже знал блестяще, но предпочитал в ней то, что ориентировано на его любимый XVIII век, на его любимую Францию: «Мир Искусства», круг «Аполлона», Михаила Кузмина…
Вера Милютина. Блокадный Эрмитаж
В детстве я часто гулял с ним по городу – и это было счастьем: он знал о каждом доме, мимо которого мы проходили, – кто его построил, кто в нём жил, какие известные люди здесь бывали…
Удивительный очаг культуры
А его жена Вера Владимировна всегда казалось очень простой, близкой к провинции. Она обожала вербные базары, рассказывала о промыслах, собирала северные народные игрушки, прялки, могла спеть какую-нибудь легкомысленную частушку. То есть они вдвоём представляли собой то, чем была Россия до революции. Александр Семёнович – это то, что внесла в Россию петербургская, дворянская культура, это окно в Европу. А Вера Владимировна любила и знала культуру народную, крестьянскую и купеческую, она ходила по Поволжью, по старообрядческим деревням, она любила московскую и провинциальную сторону России.
Их дом был удивительным очагом культуры в нашем городе. У них часто бывали искусствовед и писатель Михаил Герман, известный коллекционер и врач Григорий Левитин, крупный востоковед Юрий Кроль, балетмейстер Аскольд Макаров, здесь я познакомился с Ираклием Андрониковым. Увы, больше таких людей нет.