Встречаясь с Т.М. Мельниковой, директором Государственного музея-заповедника «Тарханы», я неизменно спрашивала:
– Что для вас сейчас самое главное, о чём болит душа?
Тамара Михайловна глубоко вздыхала и, сделав паузу, говорила, что, конечно же, это 200-летие со дня рождения М.Ю. Лермонтова в 2014 году, что разработана и утверждена правительством России большая программа. Она включает ремонт въездной плотины, которая не ремонтировалась с XVIII века, реставрацию теплицы, восстановление части села в историческом виде, издание «Тарханской энциклопедии», альбома «Лермонтов-художник», а главное – строительство музейно-просветительского центра. Но пока на строительство не получено разрешение, не найдены деньги на издание «Тарханской энциклопедии» и ещё много на что.
И вот сегодня, за три месяца до юбилейного Лермонтовского праздника поэзии, мы встречаемся – и я опять про своё. Тамара Михайловна откидывается в кресле, снимает очки и говорит спокойно:
– Что самое главное? Как всегда – Лермонтов.
И я без лишних слов понимаю, что всё намеченное (или почти всё, остановки тут не бывает никогда) сделано.
Построен роскошный музейно-просветительский центр, где идёт доработка большой экспозиции «Этапы короткого пути» (о жизни и творчестве Лермонтова), где есть актовый зал и гостиница для тех, кто приехал не на один день (что за день можно понять про гения?).
Пруды вычищены, сады отремонтированы, плотина укреплена, огромный парк Шан-Гиреев в Апалихе приведён в идеальное состояние, у мельницы заменены махи, и она мелет зерно, выращенное на здешних полях, с удвоенной силой. В теплице зреют плоды и готова рассада цветов, кони в восстановленной барской конюшне сыты, а пчёлы хорошо перезимовали…
«Тарханская энциклопедия» и ещё ряд замечательных альбомов изданы.
Принцип – в юбилейный год никаких строек и рытвин на усадьбе быть не должно – соблюдён. И вот теперь можно спокойно поговорить о самом главном.
– Тамара Михайловна, а есть у вас что-то такое, чего не найти в других музеях?
– Вопрос напомнил мне историю, которая произошла ещё в советское время. Приехала я в Министерство культуры и прошу, как обычно, выделить музею денег. А мне в ответ: мол, подождите своей очереди, у нас же не один Лермонтов. Как мне тогда стало обидно! Говорю сквозь слёзы, но твёрдо: «Вы ошибаетесь. Лермонтов у нас в России один».
– Но музеев-то лермонтовских в стране пять.
– Это так. И прекрасные музеи! Но у нас – заповедник, и это очень важно. Все музеи бьются хоть за небольшую территорию. А у нас – 300 гектаров! Это даёт возможность рассказать о Лермонтове так, чтобы люди поняли в конце концов, откуда он взялся, откуда у него такая любовь к России и вообще какие условия нужны для воспитания гения (кроме божественного дара).
Ведь он же феномен! Это о нём Толстой сказал: «Если бы этот мальчик остался жить, не нужны были бы ни я, ни Достоевский». А Александр Блок объяснил не очень большое внимание к Лермонтову: «Лермонтов – писатель, которому не посчастливилось ни в количестве монографий, ни в истинной любви потомства: исследователи немного дичатся Лермонтова, он многим не по зубам». А мне и всем, кто работает здесь, хочется, чтобы был «по зубам», чтобы про него знали, чтобы его понимали и любили. У нас есть все составляющие, которые дают возможность рассказать о социальной, исторической, культурной среде, взрастившей гения. Все годы работы для меня самым главным было восстановить эту среду, в которой Лермонтов вырос. Мир природы, который сделал из него лирика и философа. Мир крестьян, из которого он черпал корневую мудрость. Мир очень образованных дворян. Давайте не будем забывать, что его родственниками были Столыпины – люди, преданные России, защищавшие её и в Отечественную войну 1812 г., и на Кавказе.
Мы восстановили образ дома, в котором жил Лермонтов, домовую и сельскую церкви (они обе сейчас действующие). Восстановили усадебную часть – сады, пруды, мельницу, теплицу, конюшню, пасеку. Всё это не только создаёт красоту, но всем объектам возвращено их историческое предназначение – всё работает, как при бабушке Лермонтова – Елизавете Алексеевне Арсеньевой.
– Да, концепция живого музея воплощена у вас очень ярко. Я привожу из Тархан куклы-обереги, саше с душистыми травами, которые растут здесь на лугах, и долго наслаждаюсь их ароматом. Есть у меня и мешочки муки с мельницы. Правда, блины из неё не пеку – жалко. И мёд ваш пробовала!
– У нас не просто живой музей, а живущий, т.е. постоянно идущий вперёд! Вот кулачные бои восстановили, дворянские балы, фольклорные праздники, детские игры. И всё время думаем: а что же ещё сделать, чтобы посетители могли максимально полно представить, ощутить атмосферу, в которой Лермонтов рос. У меня глубокое убеждение, что Лермонтова надо понять, – он величайший гений, ему нет равных. Он очень глубокий и очень интуитивный, в нём воплотились те черты, которые русскому человеку максимально присущи. Отвага необыкновенная, искренность, преданность родине. В нём есть то, что сейчас мы называем толерантностью. Посмотрите, как он относился к народам Кавказа, с которыми воевал. Да, боевой офицер, давал присягу и обязан был защищать интересы России. Но в его произведениях о Кавказе вы не найдёте ненависти, злобы, какого-то жёсткого неприятия врага. Это очень важно в наше время. В этом современность Лермонтова. Вот как надо относиться к народам: знать их культуру, понимать их достоинства, слабости и соотносить их. Воюя, Лермонтов, тончайший лирик, не стал человеконенавистником, не впал в истерию или в состояние прострации, не озлобился. Он всё понял про жизнь.
Я жизнь постиг!
Судьбе, как турок иль татарин,
За всё я ровно благодарен...
– Теперь мне понятны ваши слова: «Кто читает Лермонтова, у того всё в жизни получается». Человек проникается его мудростью, отношением к жизни.
– Но есть ещё одно: почему-то Лермонтова воспринимают как человека, который не любил Россию. Это неправда! Он к Родине относился, как мать к ребёнку. Вот сейчас она его пожурила, поругала, а дороже его нет. Так же у Лермонтова. Вот пример:
Опять, народные витии,
За дело падшее Литвы
На славу гордую России,
Опять, шумя, восстали вы.
…Что это: вызов ли надменный,
На битву ль бешеный призыв?
Иль голос зависти смущенной,
Бессилья злобного порыв?..
Да, хитрой зависти ехидна
Вас пожирает, вам обидна
Величья нашего заря,
Вам солнца божьего не видно
За солнцем русского царя.
Давно привыкшие венцами
И уважением играть,
Вы мнили грязными руками
Венец блестящий запятнать.
Вам непонятно, вам несродно
Всё, что высоко, благородно,
Не знали вы, что грозный щит
Любви и гордости народной
От вас венец тот сохранит.
Да, венец, да царь, как символы России того времени.
– И опять же – как актуально! На всё и всегда у Лермонтова находится отклик. Будто он вот тут, с нами. Но в этой связи я не могу не спросить вас о публикации астролога Павла Глобы, который пишет о каком-то лермонтовском проклятии, ссылаясь на то, что многие даты, связанные с ним, совпадают с великими потрясениями в России. И народ ведётся, обсуждает.
– О пророческом даре Лермонтова знают все. Он предсказал свою судьбу:
Я говорил тебе: ни счастия, ни славы
Мне в мире не найти; настанет час кровавый,
И я паду, и хитрая вражда
С улыбкой очернит мой недоцветший гений...
Это он написал:
Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь...
И многое другое. А вот посмотрите на эту фотографию над моим столом – планета Земля из космоса. Лермонтов не мог этого видеть, но ведь написал: «Спит земля в сиянье голубом…» Откуда он мог знать, что она в голубом сиянии?
– Наверняка эту фотографию вам подарил космонавт Александр Самокутяев!
– Да, он наш земляк, родился и учился в Пензе. А когда полетел на орбиту земли командиром космического корабля, своим позывным выбрал слово «Тарханы». Он приезжал к нам со своей семьёй, мы подружились. Александр рассказывал, что, когда глядел на прекрасную нашу Землю в иллюминатор, восхищался и повторял строчки Лермонтова.
Конечно, мы, сотрудники музея-заповедника, знали обо всех совпадениях, на которые указывает Глоба. Это же лежит на поверхности. 1914 год (столетие со дня рождения поэта) – начало Первой мировой войны, 1941-й (столетие со дня гибели) – Великая Отечественная, 1991-й (150 лет со дня гибели) – распад СССР… Но я не склонна «глобствовать». Уж очень могучий был лермонтовский дух. Выше его нет. Правда, нет! Да, мы делаем всё для того, чтобы люди понимали Лермонтова и тянулись к нему. Но мы не в силах разгадать всех его тайн, к этому можно только стремиться. Пусть так и будет.
Беседовала Светлана ФЕВРАЛЁВА