ИЗ ПОЧТЫ РУБРИКИ
Я тоже, как и писатель Андрей Столяров, многого не понимаю. Например, я не понимаю, почему мы упорно пугаем себя грядущим крахом цен на нефть и газ. Мы разве забыли элементарные законы экономики, говорящие о том, что цена определяется соотношением спроса и предложения? Если предложение, как и общие запасы нефти на планете, заведомо ограниченно, спрос на энергоресурсы заведомо растёт вслед за нуждами потребительского общества, то с какой стати цены могут рухнуть вниз?
Я не понимаю, каким образом ВВП, начав свой рост почти с нуля и поднимаясь в год на 4–8%, за 7–8 лет сможет достичь заоблачных высот. Математика говорит, что он увеличится лишь в полтора раза от «почти нуля» и уж, конечно, не спасёт нас от той бедности, в которую нас загнали реформы.
Я не понимаю той зависти, с которой мы вожделеем зарплат и прочих благ «на европейском уровне». Грамотные люди, в том числе со страниц «ЛГ», говорят, что для экономического рывка нам нужно развивать потребительский сектор производства, т.е. в некотором роде пойти по пути китайской модели. Но для того, чтобы идти по пути китайской модели, нужно быть готовым получать китайские зарплаты, а таких охотников у нас нет. Мы умные, нам зарплату сразу европейскую подавай, на блюдечке с голубой каёмочкой, и без всякого переходного китайского этапа.
Зато мне понятна вошедшая недавно в моду ненависть к олигархам. Это в начале 90-х, когда происходил непосредственный раздел бывшей народной собственности, мы были к олигархам лояльны. Потому что тогда нефтегазовые компании стоили копейки и индекс РТС не поднимался выше плинтуса. А вот сейчас совсем другое дело: акции выросли в цене, олигархи поднялись в списке Форбса, РТС увеличился в двадцать раз, компании теперь бешеные миллиарды долларов стоят; вот теперь – самое время и для зависти, и для лозунгов типа «отнять и поделить».
Из той же серии – требование поделить Стабфонд. А то, что при этом повторится 1992 год, когда Гайдар запустил на всю катушку печатный станок, – нам дела нет, наши дети найдут себе корешков для пропитания.
Кстати о детях. Я не понимаю, почему мы обвиняем молодёжь в непатриотичности и на какие именно социологические исследования при этом опираемся. Ведь опрос ВЦИОМ, проведённый 10–11 марта 2007 г. показал, что россияне 18–24 лет очень высоко ценят такие понятия, как «Россия» (26%), «русские» (35%), «государство» (28%), «патриотизм» (25%), «Церковь» (21%), и очень низко – такие, как «Запад» (5%), «индивидуализм» (2%), «нерусские» (1%), «либерализм» (1%).
Я не понимаю борцов за права пенсионеров, которые требуют вернуть старикам результаты их многолетнего труда, считая, что эти плоды трудов кто-то зажимает и прячет под подушкой. Позвольте, но этих плодов просто нет в природе уже 15 лет, они были напрочь уничтожены либеральными реформаторами. Все сегодняшние пенсии – это результаты работы нынешних трудящихся, это они работают и на свою зарплату, и на пенсию родителям. Трудятся как могут и насколько позволяет макроэкономическая ситуация. Улучшается ситуация – подрастают и пенсии. Но поднять их радикальным скачком возможности не вижу.
Я не понимаю кричащих о безработице. Просто потому, что не вижу безработицы. Загляните в базу данных любого центра занятости населения: количество свободных вакансий на порядок, а то и на два превышает количество безработных. Да и наплыв иностранных гастарбайтеров, легальных и нелегальных, говорит не о безработице, а о серьёзной по стране нехватке рабочих рук.
И самая главная для меня загадка – наша уже столетняя классовая ксенофобия. Мы легко отыскиваем классовых врагов, мы героически свергли сначала ненавистный царский режим, затем – коммунистическую номенклатуру. А теперь кто на очереди? Чиновники вкупе с олигархами?
Наши бессмысленные бунты регулярно приносят нам одни разочарования, но мы упорно продолжаем этот танец на граблях. И никак не можем уразуметь, что всякая наша власть – это наше зеркальное отображение. Не можем понять, что государство – это мы.
Я тоже, как и писатель Андрей Столяров, многого не понимаю. Например, я не понимаю, почему мы упорно пугаем себя грядущим крахом цен на нефть и газ. Мы разве забыли элементарные законы экономики, говорящие о том, что цена определяется соотношением спроса и предложения? Если предложение, как и общие запасы нефти на планете, заведомо ограниченно, спрос на энергоресурсы заведомо растёт вслед за нуждами потребительского общества, то с какой стати цены могут рухнуть вниз?
Я не понимаю, каким образом ВВП, начав свой рост почти с нуля и поднимаясь в год на 4–8%, за 7–8 лет сможет достичь заоблачных высот. Математика говорит, что он увеличится лишь в полтора раза от «почти нуля» и уж, конечно, не спасёт нас от той бедности, в которую нас загнали реформы.
Я не понимаю той зависти, с которой мы вожделеем зарплат и прочих благ «на европейском уровне». Грамотные люди, в том числе со страниц «ЛГ», говорят, что для экономического рывка нам нужно развивать потребительский сектор производства, т.е. в некотором роде пойти по пути китайской модели. Но для того, чтобы идти по пути китайской модели, нужно быть готовым получать китайские зарплаты, а таких охотников у нас нет. Мы умные, нам зарплату сразу европейскую подавай, на блюдечке с голубой каёмочкой, и без всякого переходного китайского этапа.
Зато мне понятна вошедшая недавно в моду ненависть к олигархам. Это в начале 90-х, когда происходил непосредственный раздел бывшей народной собственности, мы были к олигархам лояльны. Потому что тогда нефтегазовые компании стоили копейки и индекс РТС не поднимался выше плинтуса. А вот сейчас совсем другое дело: акции выросли в цене, олигархи поднялись в списке Форбса, РТС увеличился в двадцать раз, компании теперь бешеные миллиарды долларов стоят; вот теперь – самое время и для зависти, и для лозунгов типа «отнять и поделить».
Из той же серии – требование поделить Стабфонд. А то, что при этом повторится 1992 год, когда Гайдар запустил на всю катушку печатный станок, – нам дела нет, наши дети найдут себе корешков для пропитания.
Кстати о детях. Я не понимаю, почему мы обвиняем молодёжь в непатриотичности и на какие именно социологические исследования при этом опираемся. Ведь опрос ВЦИОМ, проведённый 10–11 марта 2007 г. показал, что россияне 18–24 лет очень высоко ценят такие понятия, как «Россия» (26%), «русские» (35%), «государство» (28%), «патриотизм» (25%), «Церковь» (21%), и очень низко – такие, как «Запад» (5%), «индивидуализм» (2%), «нерусские» (1%), «либерализм» (1%).
Я не понимаю борцов за права пенсионеров, которые требуют вернуть старикам результаты их многолетнего труда, считая, что эти плоды трудов кто-то зажимает и прячет под подушкой. Позвольте, но этих плодов просто нет в природе уже 15 лет, они были напрочь уничтожены либеральными реформаторами. Все сегодняшние пенсии – это результаты работы нынешних трудящихся, это они работают и на свою зарплату, и на пенсию родителям. Трудятся как могут и насколько позволяет макроэкономическая ситуация. Улучшается ситуация – подрастают и пенсии. Но поднять их радикальным скачком возможности не вижу.
Я не понимаю кричащих о безработице. Просто потому, что не вижу безработицы. Загляните в базу данных любого центра занятости населения: количество свободных вакансий на порядок, а то и на два превышает количество безработных. Да и наплыв иностранных гастарбайтеров, легальных и нелегальных, говорит не о безработице, а о серьёзной по стране нехватке рабочих рук.
И самая главная для меня загадка – наша уже столетняя классовая ксенофобия. Мы легко отыскиваем классовых врагов, мы героически свергли сначала ненавистный царский режим, затем – коммунистическую номенклатуру. А теперь кто на очереди? Чиновники вкупе с олигархами?
Наши бессмысленные бунты регулярно приносят нам одни разочарования, но мы упорно продолжаем этот танец на граблях. И никак не можем уразуметь, что всякая наша власть – это наше зеркальное отображение. Не можем понять, что государство – это мы.