Терновый венец доброты

Писательство – поразительно одинокое дело. Самое пустое и неразумное для писателя – читать отрывки из недописанной книги, обсуждать сюжет с родными или друзьями. Всё это – верный признак ненадёжности того, на что пишущий опирается: знания предмета, готовности к письму, уверенности в своей правде. А ещё есть в писательском одиночестве некая тайна. Альберт Анатольевич Лиханов не раз повторял мне, что для него всякий замысел – одиночная тайна, в которую, чтобы не сглазить, он не посвящает никого до тех пор, пока не поставлена последняя точка. Это потом, после публикаций, критики начнут свою, удобную им, расфасовку по группам, направлениям, темам и проблемам...
Вот слагаемые. Личность. Непохожесть. Самостоятельность. Непринадлежность ни к какому литературному кругу или клану. Деятельная жизнь, проистекающая из литературы, как и литература, проистекающая из твёрдых убеждений, надёжных чувств, истовых стремлений... Это далеко, конечно же, не полный перечень достоинств писателя.
Альберт Лиханов не боится высоких слов – если есть высокие чувства, то должны, непременно должны быть и высокие слова. Писатель знает, что юность с ним в этом согласна. И он любит подмечать у детей и подростков саму эту устремлённость взгляда ввысь – туда, где носились стрижи его детства.

Продолжение темы