ПОЛЕМИКА: ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ?
Статьёй писателя Андрея Столярова и подборкой читательских писем, опубликованных в 11-м номере, «ЛГ» начала разговор о том, почему именно сейчас мы оказались «на развилке взаимоисключающих иллюзий». О мнимом благополучии, образ которого нам навязывают СМИ. И о стыдной для нашего времени бедности большинства россиян. О беззаконных обогащениях бесчестных людей и правовой незащищённости работающего человека. Об этом размышляли политолог Юрий Крупнов и писатель Александр Мелихов (№ 14), писатель Александр Ягодкин и журналист Егор Васильков (в № 15), писатель Жан Миндубаев и преподаватель Елена Черникова (№ 16), журналист Галина Сибиркина и публицист Анна Яковлева (№ 17–18), культуролог Игорь Яковенко (№ 19). Сегодня мы продолжаем тему. Ждём вашего участия в дискуссии по электронным адресам: gam@lgz.ru, mazurova@lgz.ru, nomir@lgz.ru
Почему не слышно наших профсоюзов
Профессиональные союзы, о которых у нас давно ничего не было слышно, оказывается, существуют. Недавно они провели показательную акцию – раздав ветеранам воздушные шарики, вывели их на митинги «За достойную пенсию». Пособие по старости у нас, спору нет, неприлично скромное, и бороться за благосостояние ветеранов, безусловно, нужно, вопрос только в том, как.
Известно: наполнение Пенсионного фонда в первую очередь зависит от отчислений с заработка наёмных работников. Отстаивая их права на достойную (и «белую», а не «серую») оплату, профсоюзы могли бы практически автоматически защитить и интересы пенсионеров, однако борьба с конкретным работодателем дело трудное и даже порой опасное. Гораздо проще вывести на улицы пенсионеров, предъявляя претензии не к директору Иванову или бизнесмену Сидорову, а к государству вообще. Никто не обидится, пальчиком не погрозит и в суд не потащит, зато жирная галочка в отчёте обеспечена.
«Что с нами происходит?» – спрашивает Андрей Столяров. Отвечаю. Мы построили общество, в котором работник – раб, а его защитник, профсоюз, из «школы коммунизма» быстренько превратился в «школу капитализма». В том смысле, что отстаивает права не наёмного работника, а капитала.
В городе Каменецк-Уральске Свердловской области состоялся митинг работников алюминиевого завода. Около шестисот человек требовали улучшения условий труда и увеличения расценок. Оставшись неуслышанными, решили создать на предприятии свободный профсоюз. Назвали его звучно – «Набат». Чтобы слышно было далеко. Администрация набат услышала и сразу уволила с работы главного звонаря – председателя нового профсоюза Сергея Когана – и его соратников. По всем предприятиям города разослали поимённые списки с рекомендациями – с «волчьим билетом» на работу не брать. А затем провели совещание с ИТР, на котором показали акцию протеста в записи, дабы каждый начальник смог различить в толпе своих подчинённых и добить невыявленных высоким начальством бунтарей.
Сергей Коган обратился в суд с иском о восстановлении на прежнем месте работы. В иске отказали, но зато поддержали морально, написав в решении, что не всё потеряно, он ещё молод и может найти другое место…
Модернизировать и автоматизировать доставшееся «задарма» от советской власти производство дорого и утомительно, проще «срывать» прибыль, нещадно эксплуатируя и недоплачивая абсолютно бесправным при нашем диком капитализме рабочим. Чтобы проще было ими управлять, держать их в узде, на предприятиях до неприличия увеличили долю премиальных в заработной плате. На УАЗе, например, она составила 73 процента, а чтобы урезать эти проценты, ввели штрафные талоны. Линейные руководители стали похожи на гаишников – сказал слово против, давай талон, как за превышение скорости.
Даже в, казалось бы, просто обязанной сегодня быть благополучной нефтяной отрасли ситуация не лучше. В «Сургутнефтегазе», например, размер премий в заработной плате доходит до 80 процентов. Чтобы сэкономить на зарплате, администрация проводит рейды, по итогам которых может лишить премии даже за масляные пятна на спецовке. Банно-прачечных услуг предприятие не оказывает, стирать приходится дома. Не вывел пятна – поплатись. В конце концов рабочие, уставшие от придирок и отщипываний от заработка, создали свой профсоюз – «Профсвободу». В наказание за самодеятельность с председателя нового рабочего объединения Александра Захаркина администрация сразу сняла всю премию, на руки за месяц труда на нефтедобыче он получил всего 3182 рубля. Поскольку на такие деньги на Севере прожить с семьёй невозможно, Захаркин объявил голодовку. Протест посчитали нарушением трудовой дисциплины и председателя уволили. Сократили и ещё троих организаторов нового профсоюза.
Митинги и голодовки – конечно, крайняя мера. Но что делать, если обязанные тебя защищать «старые» профкомы безмолвствуют? На Уральском алюминиевом заводе работники, перед тем как выйти на улицу, обращались в профком не раз, но отклика так и не получили. На митинге председатель Валерий Богомолов вообще оказался по другую сторону баррикад, всё жался к администрации, боялся, что хозяева оставят его один на один с рабочими.
В традиционном профсоюзе всё перемешалось – где свои, где чужие, не поймёшь. Членами одного профсоюза являются и те, кому дано право наказывать, то есть представители администрации, и работники, которых притесняют и унижают. Субординация между начальниками и подчинёнными автоматически переходит в общественную организацию, и всё время оказываются правы те, кто выше по статусу. Например, в костромской компании «Карьеравтодор» профсоюз возглавляет главный энергетик предприятия, а на калининградских заводах автосборочном «Автотор» и кранового оборудования «Балткран» председателями профкомов стали начальники отделов кадров. Одной рукой они подписывают приказы о наказании работника, а другой, уже от лица профкома, якобы его защищают. Разве это не лицемерие?
На калининградском «Балткране» оплата труда была засекречена, даже в одной бригаде люди не знали, кому, сколько и за что платят, и все друг друга в чём-то подозревали. Но обсуждать нервозный психологический климат с начальником отдела кадров и по совместительству председателем профкома было бесполезно. Он согласно служебным обязанностям сам и выстраивал в коллективе подобные отношения.
Вот и решили рабочие создать свой профсоюз, который начал бы вести с администрацией переговоры по заключению нового коллективного договора, предполагающего, в частности, введение прозрачной системы оплаты труда. Председателем избрали сварщика Горбунова. Ведающий кадрами конкурент из «старого» профсоюза тут же перевёл его в другое подразделение, на противоположный конец города, подальше от греха и коллектива.
На заводе кранового оборудования, но только уже в Костроме, бывшем «Рабочем металлисте», а теперь ОАО «ЭКСКО», работникам долго не выплачивали зарплату, они подали иск против дирекции в суд. Защищать интересы работодателя на судебное заседание пришла… председатель традиционного профкома. Она стыдила рабочих, обвиняла их в рвачестве. В противовес такому защитнику работники вынуждены были создать свою, альтернативную организацию. Ломать голову над создавшейся ситуацией руководство предприятия не стало, просто запретили охране пропускать лидеров новой организации на территорию предприятия.
Как же рабочая солидарность? А никак. Альтернативным профсоюзам рассчитывать на помощь «официальных», старых, не приходится. «Старший брат» выбросил на свалку истории лозунг об объединении пролетариев и рассматривает новые организации трудящихся исключительно как конкурентов, а с конкурентом, как известно, на баррикады не идут.
Жан Миндубаев («ЛГ», ‹ 16) абсолютно прав – наша «рабсила» униженная и обездоленная». Трудовые отношения у нас вообще оказались за рамками правового поля. Прокуратура на заявления рабочих не реагирует, трудовая инспекция при проверках почти никогда никаких нарушений не находит.
В «Кольской горной компании», принадлежащей «Норильскому никелю», в конце прошлого года администрация изготовила бланки заявлений о добровольном выходе из свободного профсоюза. Стали по одиночке вызывать горняков к начальству и под угрозой увольнения принуждать их подписывать эти заявления.
В Калининградском морском порту за членство в свободном профсоюзе уволили целую бригаду докеров. Не найдя защиты в своей стране, докеры обратились в Европейский суд. Только его вмешательство помогло им восстановиться на работе.
Государственные формации с древних времён именовали по сложившимся трудовым отношениям. Были государства рабовладельческие, крепостнические, капиталистические и т.д. Какое нынче у нас? Демократическим его назвать очень сложно. Демократия предполагает наличие прав и свобод.
Ни того, ни другого у нашего наёмного работника нет.
