Олеся БЕРЕГОВАЯ, студентка III курса заочного отделения
СНЕГ
Под ночным фиолетовым небом
Я шагнула в сугроб с колеи
И махровым архангельским снегом
Согреваю ладони свои.
У меня в вологодской деревне
Снег колюч, но не меньше хорош,
И, окрашенный солнцем в деревьях,
Он на угли из печки похож.
Жизнь в Москве не сложней и не проще,
Но в Москве не до снега в делах.
Я не знаю, какой он на ощупь,
Никогда не держала в руках.
Григорий НАЗАРОВ.
студент IV курса
В ноги свой вес опусти,
чтоб стоять,
монолиту подобно,
Руки-замки на железные
трубы закрой.
Валит волною толпа,
и стоять неудобно.
Силы в кулак собери —
долго ехать домой.
Больно идут по ногам, бьют по рёбрам
локтём нестерпимо,
Это не отдых — защита
в жестоком бою.
Стой, и ни шагу назад!
Я держу тебе спину,
Значит, уверен, что ты
так же держишь мою.
Нет нам ни сна, ни покоя,
ни точки опоры.
Воздух пропал, погребённый
армадою тел.
Крепче, товарищ, держись,
облегчение скоро.
Это метро — так терпи,
если сесть не успел.
Я шёл домой. Огнём горела трасса.
Навстречу ты, во цвете юных лет.
Я сбавил ход и встал, как по приказу.
Твои глаза, как знак: «Прохода нет».
Я не пущу, сдаваться не согласен.
Ты всё нашла, окончен твой поход.
В расстройстве чувств я
в обществе опасен.
Так задержись на миг, на час, на год.
Самим собой я закрывал дорогу,
Твои шаги считая наперёд.
Куда спешишь? Останься, ради Бога!
Сейчас уйдёшь, а человек умрёт.
Лицом бетон, в отчаянье серею.
Ты уходила, чуть задев плечом.
Я за тебя слону сломал бы шею,
Но не желаешь слышать ни о чём.
Ирина МАКАРОВА, студентка II курса заочного отделения
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Дымка, дымка... Вьётся, вьётся
Безнаказанно зима.
Шелестит шуга в колодце,
Из ведра вода не льётся,
Пёс не лает, воет тьма.
Воет, синим в ночь мигает
С белым боком красный крест.
Не ложись сегодня с краю,
Только одного из стаи
Волк утащит в лес и съест.
Ляг меж нами в серединку,
Закрывай глаза сама.
Кружит чёрная пластинка
Там во сне, не вьётся дымка,
И кончается зима.
***
Я видела слепую в красной куртке,
В очках-обманках, с палочкой в руке.
Она ступала, словно по реке,
По зебре в полутёмном переулке.
На частые короткие щелчки
Плыла в людском потоке бригантиной
Навстречу Грею по совету Грина,
Где ничего не значили зрачки.
Морщины две глубокие на лбу.
Мигал зелёный. Злобно? Безразлично?
И белой тростью пред собой привычно
Она толкала зрячую судьбу.
Григорий ШУВАЛОВ, студент магистратуры
МАТЬ-И-МАЧЕХА
Разминая ленивые ноги,
Я гулял по Москве, сколько смог,
и сорвал у железной дороги
мать-и-мачехи жёлтый цветок.
Бесконечно судьбе благодарен
за простую земную красу,
я возьму этот жёлтый фонарик
и в общагу его отнесу.
И пускай он под вечер завянет,
как завяли другие цветы.
Не печалься, светлее не станет,
если будешь печалиться ты.
Теперь-то мне точно известно,
я понял себя наконец,
какой из меня, если честно,
садовник, строитель, отец.
И я умираю поэтом
в объятиях смутного дня.
Родная, простите за это,
ведь Вы не любили меня,
а может, любили. Да что там
терзаться об этом сейчас?
Сыграйте о смерти по нотам,
чтоб хлынули слёзы из глаз.
Пусть слёзы последние эти
затопят душевный покой,
где сад мой, где дом мой и дети
несбыточной стали мечтой.