Сегодня стало хорошим тоном говорить о модернизации и развитии. Но красивые слова о нанотехнологиях и инновациях так и останутся лишь красивыми брендами, если у нас не найдётся достаточно людей, готовых управлять современным производством. Способны ли на это наши нынешние «топ-менеджеры»? Или они являются узкими специалистами по денежным потокам?
Об этом корреспондент «ЛГ» беседует с последним руководителем правительства СССР, членом Совета Федерации, почётным председателем Московского интеллектуально-делового клуба Николаем РЫЖКОВЫМ.
– Николай Иванович, вы начинали свой трудовой путь после окончания Уральского политехнического института мастером на «Уралмаше». Как в те времена становились руководителями производства? Какие ступени для этого требовалось преодолеть?
– Бесспорно, была система, которая отслеживала жизненный путь человека с молодых лет.
За мной, молодым мастером, присматривали старшие и более опытные товарищи. Я работал, и моя работа позволяла судить, получится из меня настоящий мастер или нет. Только если молодой специалист состоялся как мастер, у него появлялась перспектива занять должность начальника участка, затем начальника цеха... Была система, и она работала. Не всякий выдерживал подобное испытание. Со мной рядом работали такие же молодые ребята, но не все оставались на производстве. Некоторые уходили в технологи, конструкторы...
Что же касается руководителей ранга заместителя директора, главного инженера, директора завода... Это уже были люди, находившиеся в поле зрения министерств, ведомств, ЦК республик и Секретариата ЦК КПСС. Их профессиональная подготовка, организаторские качества были достаточно высокими – ведь они должны были соответствовать задачам, которые перед ними ставились. Я уже не говорю о поведении в быту. В то время были невозможны выходки, подобные выходкам наших новоиспечённых так называемых топ-менеджеров.
– То есть случайные люди в сфере управления крупными предприятиями были, скорее, исключением, чем правилом?
– Случайные люди на предприятиях мне встречались, но, знаете, они как-то сразу отходили в сторону, освобождали место другим, более достойным. Ведь чтобы руководить большим производством, надо было отдавать ему всего себя. Надо было уметь руководить людьми, а это не каждому дано.
– Какое из качеств руководителя кажется вам наиболее важным?
– Во все времена в особой цене профессионализм. Свою профессию нужно знать досконально и любить. Когда я работал на производстве, металлурги обязаны были знать металлургию, механики обязаны были знать оборудование и понимать, как оно работает. Сегодня же все – менеджеры, а не профессионалы. Смотрю на мальчишку-менеджера с металлургического завода и понимаю, что он не имеет понятия о металлургии. Он никакой не инженер, а узкий специалист по перераспределению денежных потоков.
– Не кажется ли вам, что в системе высшего образования «школа знаний» была заменена на «школу компетенций»? В результате будущие инженеры становятся специалистами совсем узкого профиля...
– Если сейчас внимательно присмотреться к производству, не составит труда заметить, что оно разделено на отдельные участки. Металлург сегодня знает только, как плавить сталь. А директор советского металлургического завода знал и как плавить сталь, и как её обрабатывать. Ещё он знал экономику, планирование. И многое-многое другое.
Сейчас же на производстве основа всего – движение денег. Мне кажется, это в корне неверно. Узкие специалисты не станут подлинными организаторами большого производства, узкие специалисты не способны масштабно, по-государственному мыслить. А сколько сейчас на производстве тех, кто и в цеха не заходит, занимаясь только денежными потоками! Прискорбно, но возобладала такая система подготовки кадров, которая обрекает на вечную подчинённость таким специалистам талантливых людей, которые действительно могли бы двигать производство вперёд.
– Сейчас существует множество бизнес-школ и бизнес-академий, выпускники которых сразу же начинают управлять компаниями, людьми...
– В Уральском политехническом институте, где я учился, факультета управления не было. Да и в других институтах, насколько мне известно, тоже. Специальности, которые мы получали, позволяли нам становиться хорошими мастерами, а потом уже, поднабравшись опыта, и руководителями. Мы становились управленцами в процессе работы. Сейчас же управленцев готовят в «инкубаторах», о которых вы говорили. И совсем не факт, что кто-нибудь из них сможет стать хотя бы хорошим мастером на заводе. Все эти нынешние бакалавры, магистры, полуинженеры вряд ли смогут сравниться с советскими инженерами и инженерами дореволюционными.
Я был и остаюсь приверженцем русской инженерной школы. Инженерный корпус страны давал очень хороших специалистов. Наши мостостроители до сих пор лучшие в мире. Наша классическая подготовка инженерных и научных кадров была лучшей в мире. Именно при их деятельном участии, самоотверженном служении мы отстояли страну во время войны. Потом подняли её из руин. Мы победили в космосе... Знаете, во время чернобыльской трагедии американцы потребовали, чтобы мы их позвали на помощь. Мы позвали. Но они оказались абсолютно бесполезными, поскольку ничего не умели. А наши великие учёные Ильин и Израэль в буквальном смысле спасли Киев.
– Система подготовки инженерных и научных кадров в нашей стране была разрушена умышленно или же по недомыслию?
– Трудно сказать. Скорее всего, по обеим причинам. Меня особенно беспокоит вот что... Западные страны сегодня заманивают к себе наших молодых талантливых ребят. И там их переделывают в ненаших. А потом они возвращаются в Россию, занимают высокие должности, чему способствуют их западные наставники, и мы получаем руководителей, для которых здесь нет ничего родного и святого. Для них Россия – уже не Родина, а «эта страна», которую не жалко. Они и ведут себя соответственно. При этом западные кураторы подогревают их самолюбие, внедряют им в головы мысль, что именно они имеют полное право руководить Россией на правах нового, прогрессивного управленческого класса. Нетрудно догадаться, куда они заведут страну...
Беседовал